Дмитрий Григорьев - Кровь, или 72 часа

Венди заулыбалась, как будто все поняла.

— Здесь нам никто не помешает бороться с твоим загадочным недугом, — пощекотал ей животик отец. — Природа пытается погубить тебя, но наши знания помогут тебе выжить.

— Меня не раз звали к таким младенцам, — повернулся он к Сидонии, — и я уже научился очищать им легкие от вязкой флегмы. Пары моих отваров помогали всем!

На душе у Сидонии стало спокойно. Да и как иначе? С появлением Венди спокойствие и радость не покидали их дом.

— Чувствуешь, как она впитывает плохую энергию?! — восхищался Пэйтр. — Смотри, не спускай с нее глаз, пока она не научится ходить, — наставлял он Сидонию. — Наша маленькая чародейка еще не может управлять черными потоками, и ее нужно оберегать от их излишков.

День за днем пролетали, как в прекрасной сказке, и казалось, счастью не будет конца. Ежедневные вдыхания грудных сборов творили чудеса, и маленькая Венди быстро шла на поправку.

— Хватит куковать дома! — отправил их Пэйтр на первую прогулку в лес. — Соберите-ка желудей для отвара, а мы пока с ребятами попросим у пчел из липового леса меда.

В ближайшей дубраве Сидония выбрала самый большой дуб и устроила Венди в его корнях. Она не боялась непрошеных гостей. Местные жители обходили этот дуб стороной, и только самые отчаянные юнцы иногда прибегали сюда, чтобы потом побахвалиться своей отвагой перед сверстниками. Стоявший на пригорке дуб был виден издалека, и местные феодалы давно облюбовали его толстые ветви для назидательных расправ над преступниками.

— В ветвях этого дуба живут неугомонные души казненных! — пугали детей старики. — К нему даже дикие звери не подходят! А если кабан съест желудь с этого дуба…

«То сразу даст дуба!» — вспомнила Сидония рассказ старшего сына и улыбнулась.

Ее первенец был остер на язык, и когда бегал к своим дружкам, веселил всю деревню.

Слабый писк дочурки прервал сбор желудей. Сидония кинулась к дубу. Его корни уже утонули в липкой трясине черной энергии, стекающей из кроны дерева-великана. Личико малышки синело прямо на глазах. Напуганная мать прижала к себе дочурку и пулей полетела прочь, в сторону оврага. Щупальца черной энергии тянулись вслед за ними. Сидония съехала на влажное дно и что было сил сжала грудь малышки. Та всхлипнула и зашлась в отчаянном кашле. Вскоре ее личико порозовело, и она как ни в чем не бывало залепетала и стала играть с выбившейся из-под маминого платка прядью волос.

Сидония с облегчением улыбнулась. Она спустилась вниз по оврагу, подальше от про́клятого дуба, и стала выбираться наружу. Крутые и скользкие склоны не хотели выпускать ее. Небо заволокло тучами. Вдали прогремел гром. Дно оврага стало набухать и превращаться в ручей. Сидония кинулась к устью оврага. Нужно было выбираться из склизкого плена, пока до них не дошел дождь.

Каталка с больной гремела по коридору. Лампы дневного света проносились одна за другой, как будто мелькали просветы меж кустов, росших вдоль оврага. Ника бежала по влажному дну, пытаясь оторваться от преследователей. В глазах темнело, словно черные тучи обступали со всех сторон. В ушах бешено грохотала кровь. Она оглянулась. Две тени наверху неотвратимо приближались.

«Откуда, откуда они здесь взялись? — чуть не плакала она. — Сюда же никто не ходит!»

Ника давно облюбовала этот овраг и каждый вечер прибегала сюда на часик. Ей нужно было побыть одной перед тем как отправиться с дачными друзьями на очередные проделки.

Ребята не догадывались о ежедневном ритуале подружки и, когда забегали за ней и не находили дома, развлекались веселыми предположениями.

— Мы думаем, она потерялась в шкафу и не может решить, во что бы одеться, — с нотками зависти начинали девчонки.

— Да нет, зачиталась где-нибудь на озере, — продолжал кто-то, зная ее любовь к книгам.

— Не иначе побежала на свидание к лешему? — смеялись братья-близнецы, которые видели ее под вечер на краю леса.

Сама Ника отмалчивалась или коротко бросала:

— Ходила за вдохновением.

Друзья знали ее склонность к стихоплетству и не горели желанием попасть на ее острый язычок. Про особо настырных она как-то насочиняла смешных четверостиший, и те теперь предпочитали помалкивать.

И только Яна знала, что в это время ее младшая сестренка изнуряла себя дыхательной гимнастикой. Насильно вызывая кашель, Ника очищала свои легкие от накопившейся за день мокро́ты. Она стеснялась своей болезни и только вдали ото всех могла спокойно откашляться. И вот сегодня ее уединение было нарушено неизвестно откуда взявшимися парнями. Они стояли на краю оврага и с интересом разглядывали ее.

«В такой одежде на дискотеку ходить, а не по лесу!» — почему-то подумала Ника, глядя на их пестрые рубашки.

— Смотри, какая глазастая! — сказал один.

— Да что глазастая! Ты только погляди, как она жарко дышит! — принял ее одышку за возбуждение другой. — Девочка явно хочет провести приятный вечерок с нами!

— Ей должно понравиться! — гоготнул первый.

И вот теперь они гнались за ней, весело улюлюкая. То, что парни были на противоположной от поселка стороне оврага, давало ей шанс, но силы были на исходе. Нике не хватало воздуха. Она с трудом выкарабкалась из оврага. Хруст валежника неотвратимо приближался. Она обернулась и увидела своих преследователей. Они уже были на дне оврага. Их вид заставил предпринять последнюю попытку оторваться. Но, видно, в этот день удача отвернулась от нее. Споткнувшись о корень большой сосны, она едва успела ухватиться за ее толстый ствол. Ника медленно осела на усыпанную хвоей землю. Страх куда-то улетучился, и она развернулась в сторону хруста.

Сидя спиной к дереву, девушка с ненавистью смотрела на приближавшихся ублюдков. Старший из них схватил ее за грудки и рывком поставил на ноги.

— Куда ты бежишь от своего счастья?! — он часто дышал перегаром.

— Только тронь меня, и ты не жилец! — прохрипела Ника и вцепилась ему в руки.

Парень был больше поражен не отпором этой пигалицы, а странной формой ее ногтей. Он никогда не видел ничего подобного: «Это же не человеческие ногти!»

Ника заметила в его глазах смесь детского страха и удивления: «Где-то я уже видела такой взгляд!»

Венди часто ловила взгляды деревенских детей на своих руках. Поначалу они побаивались странных, непомерно больших для ее тонких пальцев ногтей. Особенно пугала необычная выпуклость, которая делала ногти похожими на звериные когти. Но во время игр все тревоги улетучивались. Когда их маленькая подружка бегала рядом, все ссоры и разлады забывались и казалось, что весь мир наполнен радостью и счастьем. Несмотря на то что Венди была самая маленькая среди них, она стала настоящей заводилой у деревенских ребятишек, которые каждый день с нетерпением ждали ее прихода. Папины снадобья пошли впрок, и никто не мог даже заподозрить смертельного недуга в этом жизнерадостном бесенке. Любимица детворы всегда появлялась из чащи в сопровождении своих братьев. Подростки отходили в сторону от шумной малышни и, подражая взрослым, важно вели беседы со сверстниками. Младшая же половина лесного семейства весело носилась с деревенскими сорванцами, давно позабывшими о странных ногтях своей лесной гостьи. Однако вскоре подвернулся случай снова о них вспомнить.