Дмитрий Григорьев - Кровь, или 72 часа

— На месте этого качка я бы давно собрала чемоданы и бежала от нее без оглядки, — поделилась Ника с друзьями. — Только слепой не видит, что над ней висит венец безбрачия. Первого мужа зарезали в пьяной драке — это раз, — она начала загибать пальцы. — Сестра похоронила и первого и второго мужа — это два. От трех покойных мужей у них на двоих пятеро детей и ни одного мальчика — это три. Ну, про то, как умер их отец, сестрицы молчат как партизаны. Пусть будет три с половиной. В общем, ничего хорошего мужчину в таком семействе не ждет.

Ее опасения на той вечеринке подтвердились. Одной из ночей, когда сама она уже лежала в коме, таксисту-стриптизеру не повезло на заправочной станции. Не успел он вставить пистолет в бензобак, как к нему пристал обдолбанный негр:

— Дай-ка мне, мил человек, пару долларов на поправку здоровья!

— А что, в зоопарке рацион уменьшили?! — пошутил наш мускулистый детина.

Но эволюция не стоит на месте. «Примат» неожиданно выдернул из машины заправочный пистолет и окатил из него таксиста.

— Закури, мил человек, я не такой жадный, как ты! — негр глубоко затянулся и бросил в «брата своего старшего» тлеющий косяк марихуаны.

Испугавшись огня, как и подобает дикой твари, «примат» скрылся в каменных джунглях Балтимора…

Ну а пока ни качок, ни Ника не догадывались о приближающихся ударах судьбы. Они были счастливы. Каждый по-своему. Ника была довольна, что может не только обременять близких заботами, но и порадовать их своей стряпней. А бывший стриптизер был рад, что подруга зацепилась языком на кухне и предоставила его самому себе. Отсев на край стола, он упивался и водкой и собой.

«Какая у меня была жизнь!» — он закрыл глаза.

В своих воспоминаниях он снова выхаживал царем зверей среди визжащей толпы подвыпивших дамочек и выбирал себе лучшую львицу.

Разгоряченные его видом девы томно порыкивали и тянули к нему пушистые лапы. В первые ряды вырывались те, кто хотел похвастаться своим бесстыдством перед подругами. Конкуренцию им составляли одинокие женщины, уставшие от бесплотных мечтаний. Они жаждали прикоснуться к живой плоти, которая будет жить в их окрашенных свежими красками мечтах до следующего визита сюда. В руках у них шуршали зеленые бумажки различного достоинства, служившие пропуском к манящим стрингам накаченного парня. Цепкий взгляд стриптизера вылавливал купюры, достоинство которых приличествовало его красоте. К ним-то он и направлял свои мускулистые и стройные стопы.

Предпочтение отдавалось постоянным клиенткам. Им он позволял больше, чем другим. Они не довольствовались одними лишь хлопками по его упругим ягодицам. Засовывая деньги за поясок его стрингов, избранные могли коснуться самой желанной части тела. Видя это, зал взрывался, а дамы лезли в сумочки, возбужденно заменяя одни зеленые бумажки на другие, достоинством побольше.

«Вот это была жизнь! — умилялся таксист воспоминаниям. — Если бы не тот конфуз, я наслаждался бы ею по сей день!»

С горечью и сожалением он вспомнил свой последний вечер невозвратного счастья. Ничто не предвещало беды. Взгляд стриптизера, как обычно, скользил по шелестящей листве леса наманикюренных рук, пока не уперся в увядающий ствол, на котором весело играл зеленый листочек сотенной купюры. Ноги сами понесли его к подвыпившей леди не первой свежести. Нули на зеленом листочке делали толстый слой ее макияжа не таким заметным, а глубокое декольте с обвисшим содержимым не таким отталкивающим. Встав перед ней на колени, мускулистый парень откинулся назад, демонстрируя себя в лучшем свете. Не веря своему счастью, пьяная женщина схватила его за ягодицы и завизжала в экстазе. Зал подхватил ее вопли недвусмысленным улюлюканьем. Позабыв о руках потасканной львицы на своей заднице, царь зверей с тревогой смотрел на бесхозную сотню, упавшую на сцену.

В этот момент разгоряченная дамочка вошла в раж, взвыла, как раненый зверь, и рванула стринги вниз. Через мгновение в зале наступила гробовая тишина. Ошалевшая львица с ужасом смотрела на то, что выпало ей в руки из сорванных стрингов. Грохот упавшего тела вывел окружающих из оцепенения. На полу перед сценой живописно распласталась членовредительница со своей страшной добычей в руках. Подбежавшие охранники быстро привели ее в чувство и отобрали искусно сделанный муляж. Зал взорвался оглушительным хохотом. Убегая со сцены, стриптизер-неудачник сам заливался истерическим смехом…

Несмотря на этот инцидент, красота его тела была оценена по достоинству, и кто-то настойчиво приглашал его на фотосессию. Он не спешил соглашаться. С его талантом можно было и поломаться!

— Пошли фотографироваться! — растолкала его подружка. — Сколько тебя можно звать?!

Сытые гости уже вывалились из-за стола и наперебой уступали друг другу место в первом ряду.

— Кухарку-кулинарку в центр! — кричал Тимоха.

— Я лучше с мужем! — спряталась она за Диню.

Потом был десерт.

— Это в какой кондитерской такое делают?! — восхищались гости.

— В соседнем доме! — налегал на пирожные Тимоха. — Где же еще!

Когда все расходились, Ника краем уха услышала чей-то озабоченный шепот:

— Наша кулинарша совсем плохо выглядит!

Это уже не так обижало ее, как раньше, и давно не пугало. Она знала, что уже давно, как говорят американцы, живет на время, взятое взаймы, и что плата по долгам неотступно приближается…

В тот вечер, придя из гостей, она зажгла свечу на журнальном столике в зале и собрала всех вокруг себя.

— День Благодарения — семейный праздник! — объявила она. — В гостях хорошо, а дома лучше!

— А особенно в таком, как наш! — обнял ее Диня.

Наигранная веселость хозяйки не обманула собак. Они жались к ее ногам и с тревогой заглядывали в глаза. Даже кот не орал, требуя внимания. Он запрыгнул на спинку дивана, где сидела Ника, положил ей голову на плечо и неожиданно замурлыкал. Она вздрогнула. Ее кот не был особенно ласков. Самое большее, чем он жаловал — это потереться о ноги. Вибрирование кошачьего мурлыканья передалось ей, и внутри все затрепетало от предчувствия скорого расставания. Ника смотрела, как пламя свечи играет в глазах ее любимой семьи, и видела себя далеко от них… Внутри этого пламени…

Почти никто на земле не знает точного времени своего ухода. Никто, кроме пациентки бокса номер тринадцать. Окончание ее мучений было назначено на четыре часа дня в понедельник. Операционная была готова, и пациентку уже катили по коридору в сторону оперблока. В отличие от тесного бокса здесь гулял сквозняк, и приятный ветерок обдувал лицо, совсем как в ее последнее полнолуние.

Стоя под лунным ветром, она отдавала свою энергию незримым сестрам и вместе с ней отправляла свои заклинания. Как потерявшийся в просторах океана матрос бросает в море бутылку с мольбой о помощи, так и гибнущая викканская воительница доверяла воздушной стихии свои маленькие просьбы. Она умоляла сестер помочь ей в самый последний и страшный момент.