Роман Лагутин - Запретный отсров

Рой заметил ее ищущий ответов взгляд. Он не заставил девушку ждать и не повременил с ответом:

— Все это, часть моего плана. Если со стороны коконов не будет никакой ответной реакции на ближайший раздражитель, тогда мы сможем спокойно пройти между ними.

— Ладно, — не дав закончить Моррисону свое объяснение, понятливо промолвила Элизабет. — Мне твоя идея очень нравится. В любом случае мы остаемся в выигрыше: если они никак не проявят себя — пойдем дальше, а если они поведут себя негативно, мы, хотя бы будем знать, что поступили верно, раз не сунулись через столь сомнительный путь.

— Ребята, гляньте-ка сюда, — Владимир кивнул на коконы с Частицами, находящиеся возле брошенной коряги. — Что-то подозрительное с этой гадостью происходит.

Моррисон с Элизабет тут же уставились на синие лепешки с Частицами, вибрирующие в лихорадочном пароксизме. С каждым мгновением у ближайших к бревну коконов усиливалось внутреннее движение, равносильное бьющей вибрации, словно бы живая субстанция, внутри них, пыталась извергнуться наружу. В конечном счете, так и произошло. Тонкая мембрана коконов вскоре не выдержала внутреннего усиленного давления и, под сопровождение хлюпнувшего звука, ближайшая кладка паучьих яиц полопалась и извергнула на несколько сантиметров вокруг себя подвижные Частицы в желеобразной оболочке.

Люди, затаив дыхание, смотрели на сие чудо и ждали, что будет дальше.

Смертельно опасное шоу продолжалось.

Высвободившиеся из коконов скомковавшиеся Частицы медленно перекатывались в своем желе по прилипающему к ним песку. Те, что попали на бревно, взялись за его изучение на предмет пригодности в качестве инкубатора, но вскоре, поняв, что оно им не подходит, слегка утихомирились, их неугомонное движение понемногу сошло на нет. Тем временем мембранные коконы, ближайшие к лопнувшей кладке, тоже завибрировали. Пошла цепная реакция. Спустя пару секунд они также лопнули и разбрызгали свое отвратительное содержимое.

— Так, ну вроде бы теперь все прекратилось, — произнес Рой, не наблюдая продолжение извержения коконов. Большая часть мембранных яиц не отреагировала на ложную провокацию, Частицы внутри коконов оставались спокойными, терпеливо ожидающими настоящую жертву.

— Потрясающе, — пробормотал Владимир, ища несуществующую дверь из неприятно сложившейся ситуации. — Стало значительно хуже. Теперь практически все забрызгано этой гадостью. Как мы пойдем дальше?

— Успокойся, Владимир, — спокойно молвил Моррисон. — Мы бы все равно не воспользовались этим путем. Ты только что сам видел, какая у них случается реакция на приближающийся объект. Только представь, что было бы с нами, находись мы там в тот момент, когда синяя гадость начала вырываться на свободу!

— Верно, — русский с поникшим лицом опустил голову и уставился на песок под ногами. — Все верно.

Какое-то время путники стояли молча и созерцали живую неоновую, с лазурным оттенком, усиливающуюся синеву.

Ситуация застопорилась. Вот только Элизабет не хотела верить в столь не приятное и бесперспективное для нее предначертание. «Нет, это не моя судьба!» — подумала она, а затем ее приятный голос разорвал тишину ночи:

— Ну, давай Владимир, ты же у нас, вроде как, головастый, придумай что-нибудь толковое! — В голосе Элизабет прозвучали подбадривающие ноты. — Как нам из этой ситуации выкрутиться?

— Да, точно! — поддержал девушку Моррисон и не только потому, что питал к ней теплые чувства, впрочем, как и она к нему, а еще потому, что верил: интеллект Владимира в критической ситуации способен на многое. — Идея с кокосами была удачной, и если бы не твой гений, мы бы вскоре погибли от жажды. Пораскинь немного мозгами, может быть, и по этому поводу у тебя созреют свежие мысли.

Владимир искоса посмотрел на требовательную парочку, а после, усмехнувшись, ответил:

— Благодарю вас за комплимент, мои дорогие друзья. За то, что по достоинству смогли оценить мое нестандартное мышление, но, к сожалению, я вынужден вас разочаровать, именно сейчас, как назло, ничего не приходит в голову.

Заполненный Частицами, словно синими кляксами от чернил белый лист бумаги, участок пляжа невольно напоминал собой идеально организованное минное поле, которое практически невозможно перейти, как и обойти.

Справа, бескрайней темной завесой тянулись джунгли, в отдалении обманчиво растворяющиеся в непроглядной темноте. Слева, море Индийского океана, повсеместно омывающее и ежесекундно подтачивающее берега Дайменд клавс. Возможно, это и есть выход из затруднительного положения. Хотя — нет. Со дна, сквозь толщу воды, на поверхность высвобождается до боли знакомая синева.

«Паук и там отметился. Смышленый сукин сын!» — злоречиво подумал Владимир.

— Не подумайте, что я настолько мнительная, — сказала Элизабет, — но у меня такое ощущение, будто бы за нами кто-то пристально следит.

Моррисон просканировал внимательным взглядом притихшие джунгли.

— Внутреннее чутье не подводит тебя, гляньте-ка лучше вон туда! — Моррисон указал рукой в направлении одной из дальних пальм.

За пышной листвой, развесистой кроны пальмового дерева, притаилось синее создание.

Заприметив паука, Владимир прокашлялся:

— Вот, восьминогий паразит, никак не отступится. Похоже, мы тут застряли надолго.

Элизабет передернуло, как будто бы она ощутила неприятное ощущение на коже.

— Г лавное, не остаться здесь навечно!

— Не переживайте, наш мозг обязательно что-нибудь придумает, — уверенно проговорил Моррисон. — А сию минуту нам ничего не удается сообразить, потому что сейчас мы все немного отчаялись, вот и все.

Владимир не стал спорить и объяснять причину своего внутреннего негодования — слишком все сложно. Хотя, вкратце, все равно изложит свои ощущения, раз разговор имеет место быть. К тому же он понимал, что и остальным не легче в угнетенном состоянии воспринимать обстановку. А скоротечные улыбки на устах, лишь обманчивая маска, скрывающая невероятные внутренние переживания и конфликты внутри сознания.

— Я уже отчаялся отчаиваться, — не опуская головы и не отводя взгляда, признался Владимир. — Только благодаря способности к позитивному самовнушению я все еще не сошел с ума, но, можно сказать, нахожусь на грани. Вера в то, что это еще не конец, а начало чего-то нового и грандиозного, удерживает меня от отчаянного шага: плюнуть на все и войти в джунгли, отдав себя на растерзание пауку.

Элизабет перевела взгляд от мужчины, изливающего душу, в сторону раскинувшегося, погруженного в непроглядную темноту, тропического леса.

— Он, наверняка, был бы очень рад такой легкой победе, — ровным тоном сказала она.