Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь

Она как-то сразу перестала улыбаться, посмотрела куда-то вбок.

— Тебя что-то беспокоит, любимая? — спросил он.

— Нет, ничего… — ответила она чуть слышно.

— Я же вижу, — настойчиво произнес он. — Тебя что-то тревожит.

— А если будет королева? — спросила она.

Он промолчал. Затем полез куда-то под кровать — там еще стояла недопитая с утра бутылка коньяка. Он взялся за нее, отпил прямо из горлышка.

— Сын, — твердо произнес монарх. — Ты поняла меня? Сын.

— Ты позволишь мне хотя бы изредка навещать нашего ребенка? — спросила она, и ее голос едва заметно дрогнул.

— Ты не только будешь навещать его, но и будешь присматривать за ним, — сказал он. — Я вообще собираюсь дать тебе права опекуна, но с условием, что наш ребенок никогда не узнает, кто его настоящая мать. Мне достаточно того, что Каролина и так уже готова растерзать меня за отношения с тобой.

— Тебе нужно лучше воспитывать свою жену, — сказала она, и в ее голосе промелькнула обида.

— Я же не знал, что встречу тебя… — виновато произнес он. — А моя благоверная, похоже, знает о нас слишком много. Я не доверю ей нашего ребенка, отвергнутые жены бывают очень коварны. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы она сжила со свету нашего малыша…

Он бережно прикоснулся к животику любимой, заглянул ей в глаза — прочел в них беспокойство и даже страх.

— Не бойся, — прошептал монарх. — Вы всегда будете под моим покровительством. Я всегда буду заботиться о самых дорогих мне существах…

Потом картинка словно переключилась. Некоторое время все мелькало, словно в калейдоскопе. Наконец, изображение более-менее стабилизировалось. Появились какие-то белые стены, высокий потолок. Ее словно куда-то везли на каталке.

Здание городского перинатального центра находилось на углу, совсем недалеко от центральной части города. Доктор Джон Хъюард размеренным шагом шел по тротуару, перешагивая маленькие лужицы. Чем ближе он подходил к старому, потемневшему от времени трехэтажному зданию из некогда красного кирпича, тем более мрачным становилось выражение его лица. Вот уже двенадцать человек умерло от неизвестной болезни за последние две недели, и это — в нескольких кварталах, совсем недалеко от перинатального центра. Симптомы одни и те же — нарушение свертываемости крови, внутреннее кровотечение. Все происходило спонтанно, единственное, что могли сделать в данном случае врачи — констатировать смерть. Если это повторится еще дважды — местным властям придется объявлять карантинную зону.

Хъюард взошел по ступенькам и потянул на себя тяжелую входную дверь. В последнее время ситуация стала совсем безнадежной — о провинции забыли, люди здесь жили и умирали в нищете, медицинское обслуживание почти не финансировалось, безработица била все рекорды, процветала организованная преступность. Складывалось впечатление, что столица просто высасывает все соки из провинций, оставляя жителей на произвол судьбы.

За этими грустными мыслями врач вошел в ординаторскую, поздоровался с коллегами, переоделся и погрузился в истории болезни своих больных. Через полчаса он начнет свой ежедневный обход.

Телефон зазвонил протяжно и надтреснуто. Он вздрогнул от неожиданности, отложил бумаги и снял трубку.

— Доктор Хьюард, у нас экстренный случай, — сообщила медсестра из регистратуры. — Только что привезли пациентку, у нее воды уже отошли.

— Готовьте родильный зал, — распорядился врач, положил трубку на рычаг и вышел из ординаторской.

Холодный пот лил градом. Каталка скрипела и покачивалась, угрожая опрокинутся. Было страшно. Что-то словно разрывало тело изнутри, пытаясь выбраться наружу. Она тяжело дышала, сердце бешено колотилось.

Пациентку вкатили в родильный зал, аккуратно перенесли на стол. Доктор Хъюард вошел, оценил ситуацию.

— Это Ваш первенец? — спросил он.

Она не ответила.

Вообще, женщина выглядела довольно странно. Густые, жесткие, поседевшие волосы. Отдающая нездоровой желтизной кожа. Осунувшееся лицо, впалые глаза, украшенные черными кругами. Такое ощущение, будто женщина тяжело больна, и болезнь стремительно высасывает из нее жизнь.

Взгляд Хъюарда скользнул по ее телу и замер на плече, украшенном татуировкой в виде древнеегипетского иероглифа «анк».

«Наркоманка, что ли?» — подумал доктор недовольно. С этой опиумной аудиторией никогда не было просто. Видимо, день будет тяжелым.

Двери родильного зала отворились, пропуская вперед мужчину в строгом черном костюме в тонкую белую полоску. А за ним — несколько вооруженных человек в военной форме.

— Что здесь происходит? — спросил Хъюард.

— Пошли все вон отсюда, — распорядился мужчина. — Кто здесь главный?

— Вообще-то я, — сказал Хъюард.

— Теперь я, — сказал мужчина. — Давай, работай.

Он кивком головы указал на роженицу.

— Что Вы себе позволяете? — спросил доктор.

Мужчина предпочитал не церемониться — вынул из-за пазухи пистолет и приставил к его голове.

— Я же сказал, все вон отсюда! — прикрикнул он. — Выпроводите посторонних. У дверей поставьте охрану. Здание оцепить.

— Хотя бы одну ассистентку мне оставьте! — взмолился Хьюард, видя, что сопротивляться в данной ситуации бесполезно.

Мужчина коротко кивнул.

— Мисс Беннет, я вас прошу, — сказал доктор.

Наконец их осталось четверо — Хъюард, его медсестра, роженица и мужчина с пистолетом. Поначалу все шло как при обычных родах, женщину удалось успокоить и теперь она дышала в такт схваткам. Видя, что ситуация стабильна, Хъюард немного осмелел и даже сделал мужчине замечание — помещение родильного зала предполагало полную стерильность. Мужчина лишь шикнул на него, но тыкать дулом пистолета в спину врача не стал.

Наконец, наружу показалась верхняя часть тела плода. Малыш достаточно резво выбирался из теплой и уютной утробы своей мамы и вскоре оказался целиком на руках у врача. Увидев ребенка, медсестра пошатнулась и сползла на пол. Доктор Хъюард, конечно, был достаточно хорошо подготовлен, и по примеру своей ассистентки терять сознание не стал, но, тем не менее, содрогнулся от отвращения.

Человеческого в этом существе было совсем немного. Небольшая, треугольной формы голова, с торчащими торчком, слегка поросшими пушком треугольными ушами больше напоминала голову летучей мышки. Непропорционально короткие ручки заканчивались чрезвычайно длинными и тонкими пальчиками, меж которых протянулись тонкие кожистые перепонки. Короткое туловище было покрыто все тем же белесым пушком и заканчивалось парой лапок. Лапки же эти были украшены коготками.

— Это мальчик или девочка? — спросил мужчина с пистолетом.

— Мне тяжело сказать, — ответил Хъюард. — Я с такими мутациями встречаюсь впервые в жизни.