Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь

— Или что? — резко спросила Анджелла. Тотчас кончики ее пальцев потяжелели, словно налились свинцом, суставы свело судорогой.

— Или мне придется убить тебя, — предостерег ее наставник.

Это была явная угроза. Анджелла ничего не ответила, она выдернула из-за спины «Кольт» и нажала на курок. Хрустнул ударно-спусковой механизм, и пистолет дал осечку…

Андреа разбудил громкий, пронзительный крик. Он был таков, что по голосу нельзя было определить, кто кричит — мужчина или женщина. Барон Грейхарт открыл глаза и увидел, что Анджелла сидит на постели, зажав рот ладонью.

— Девочка моя, что случилось? — спросил он, сел рядом, обнял ее — шелковая ночная сорочка была насквозь мокрая от холодного пота. — Черт возьми, да ты вся дрожишь! Что произошло, малышка?

— Ничего, мой милый, — дрожащим голосом еле выдавила из себя Анджелла. — Всего лишь сон, всего лишь сон.

— Принести коньяку пять капель, для сна? — спросил Андреа.

— Нет, что ты, любимый, — произнесла Анджелла тихонько, легла, укрылась одеялом. — Это был всего лишь сон, дурной сон.

Андреа лег рядом, прижал девушку к себе. Анджелла перестала дрожать, вжалась носом в подушку, поерзала, устраиваясь поудобнее. Но заснуть ей еще долго не давала одна-единственная мысль — в реальности, в ту ночь тридцать с лишним лет назад, ее любимый пистолет 45-ого калибра не подвел хозяйку — осечки не было…

Мартин Ильм вновь орудовал над очередным трупом. Эмма Ричардс и Курт Вагнер сидели на стульях рядом, покорно ожидая, когда он закончит.

— И неимущим, и богатым мы в равной степени нужны! Сказал патологоанатом и вытер скальпель о штаны, — вдохновлено произнес Ильм, вытирая скальпель о свой халат.

— Ты хотел нам рассказать что-то об Альке. Точнее, о его трупе, — подсказал Вагнер.

— Алька хотите? — спросил Ильм хмуро. — Будет вам ваш Альк. Вам его надолго хватит. На всю оставшуюся жизнь. Я, когда вскрытие делал, чуть не поседел.

— Почему? — спросила Ричардс. — Тебя испугал покойник?

— Не покойник. Его внутренности, — ответил Ильм.

Эмма и Вагнер вопросительно переглянулись.

— Понимаете, его внутренние органы были в идеальном состоянии. Почти как у младенца, — сказал Ильм, присаживаясь на операционный стол рядом с только что вскрытым мертвецом, доставая из кармана халата бутерброд с колбасой и сыром. — Просто девственно чисты. И вместе с тем я вынул из него 51 полуоболочечную экспансивную пулю 440-ого калибра. Он умер не от ранений, его убил свинец.

— Чего? — переспросил Вагнер.

— Свинец. Свинцовая начинка попавших в его тело пуль. Свинец попал в кровь и с током крови очень быстро распространился по всему организму. Густава Алька убили не пять десятков полуоболочечных экспансивных пуль со стальными сердечниками — он умер от свинцового отравления, — сказал Ильм, пережевывая бутерброд.

Вагнер молчал, не зная, что сказать.

— Но ведь свинец не мог так сразу убить его, на это нужно время… — сказала Ричардс.

Мартин Ильм кивнул.

— Двое суток, — сказал он, встал со стола, подошел к рукомойнику, взял чашку, налил себе кофе из стоящего рядом кофейника. — Еще примерно двое суток он лежал на снегу, истекая кровью. И был жив.

— Но это же невозможно! — воскликнул Вагнер.

Эмма вынула из своей сумочки искусственно состаренную черно-белую фотографию, подсунутую ей патологоанатомом.

— Нет, Курт, возможно. Вполне возможно, — сказала она и протянула Вагнеру снимок.

— Нет, еще чуть-чуть затянуть…

Анджелла стояла перед зеркалом и не могла налюбоваться на себя. Выбранное платье кремового цвета, длиной выше колена, с узкой плотно сидящей по фигуре юбкой, украшенной вставками из тонкого кружевного тюля, очень выигрышно подчеркивало ее фигуру. С корсетом возникли проблемы — несмотря на свою природную астению Анджелла обладала поистине шикарной грудью, которая теперь отказывалась помещаться в корсет.

— Так не давит? Не больно? Удобно? — заботливо спрашивала Констанс, по чуть-чуть затягивая шнуровку. — Вот, кажется, все…

Анджелла повернулась к зеркалу боком, захлопала в ладоши. Платье отлично дополняли тоненькие ажурные чулочки телесного цвета и светло-бежевые сапожки на высокой шпильке.

— Будьте любезны, Ваше Высочество, — графиня подала ей замшевые перчатки в тон платью, длиной по локоть, и маленький изящный клатч.

— Не хочу перчатки, — капризно отмахнулась Анджелла, но сумочку отвергать не стала.

— Ваше Высочество, по этикету положено… — робко запротестовала Констанс.

— Я выше этикета, — отрезала Анджелла.

Она повернулась спиной к зеркалу и попыталась заглянуть через плечо, чтобы увидеть отражение своей спины. В это время в спальню вошел Андреа.

— Вот это да… — он замер на входе, захлопал в ладоши.

— Миледи, позвольте еще одну деталь… — графиня осторожно надела на Анджеллу короткое ожерелье из мелких жемчужин.

— Королева, — сказал Андреа. — Ни дать, ни взять, королева!

Она прошлась по комнате, посмотрела на себя в зеркало и обиженно надула губы.

— Я не хочу идти на этот бал… — капризно проплакала Анджелла.

— Милая, ну потерпи, — попросил Андреа. — Я хочу этого бала не больше, чем ты. Это всего лишь удачный повод объявить о нашей помолвке, не более того. Зайдем, отметимся, чуть поторчим и поедем домой. Главное чтобы подданные знали — у Клана теперь новая власть.

— Альфан тебе не передавал персональное приглашение от князя Фон Штернгольдта? — спросила Анджелла.

— Передал… — ответил Андреа сокрушенно. — Даже если бы у меня было желание идти к нему на бал — я бы не пошел, я бы лучше остался дома и провел время с тобой. А сейчас, зная какие вольности он позволил по отношению к тебе — я боюсь, у меня появится желание его прямо там…

— Я тебя, очень прошу, не сорвись на него… — также капризно проплакала Анджелла, словно репетируя манерное поведение изнеженной кисейной барышни. — Нам это пользы не принесет…

Она взяла любимого за руку, заглянула ему в глаза тем самым преданным влюбленным взглядом, кокетливо выгнула бровки домиком, надула губки.

«Если она сейчас скажет „иди и выпрыгни из окна“ — я пойду и выпрыгну…» — тоскливо подумал Андреа.

— Анджи, ты просто обезоруживаешь меня! — сказал он растерянно.

— Я просто из двух зол выбираю меньшее, — ответила Анджелла.

— А префект не сорвется, увидев нас вместе, и тем более узнав о таких серьезных наших отношениях? — спросил Андреа.

Анджелла отрицательно покачала головой.

— При гостях не решится, я так думаю, — сказала она. — Не решится опозориться. А если решится — есть еще последняя линия обороны.

— Последняя линия обороны? — переспросил удивленно Андреа.