Эльрида Морозова - Оборотная сторона Луны

Я попыталась найти обобщенный ответ:

– Да в любой почтовой программе…

– Покажи, – сказал Волк и чуть не ткнул меня лицом в компьютер. – Давай, найди.

Я опять не прямо открыла программу, а пошла окольными путями, чтобы отвести от себя подозрения. На сей раз я провозилась дольше. Но через некоторое время открыла перед Волком программу отправки писем. Подгоняемая его вопросами и требованиями, я выложила перед ним все. Даже личную переписку Арнольда Рассела с президентом. Утаила я только одно. Эта программа у меня могла работать только автономно. Когда запрашивались коды доступа для соединения, я сказала, что не знаю их. Сделала вид, что даже немного расстроена этим фактом.

– А ты подбери его! – требовал от меня Волк.

– Никак не могу. Видите: здесь нужно пятнадцать символов. Их никак нельзя подобрать вручную.

– А ты комбинацией клавиш! – подсказывал мне Джеральд.

– Она срабатывает далеко не во всех случаях. Она может открыть какой-нибудь «Ворд», но не доступ к президенту Америки.

Эти слова почему-то очень разозлили Волка. Он опять ударил меня, и я чуть не слетела со стула. Кроме того, что это было больно, так еще и очень унизительно. Как-то перестаешь чувствовать себя человеком. С тобой обращаются как с вещью или как с рабом. Это очень плохо.

– Найдите мне хакера! – требовал Волк. – Пусть он найдет и починит связь с Землей!

– При всем уважении, – подошел к нему Микки Маус. – Среди нас вряд ли сыщется хакер лучше этого, – он кивнул на меня головой. – А этот говорит, что взломать коды невозможно.

Волк посмотрел на меня. Я кивнула головой, подтверждая последние слов Микки Мауса.

– Тогда убирайтесь, пока я добрый, – сказал Волк.

Я боялась поверить, что эта пытка осталась позади. Я шла к двери и думала, что Волк может выстрелить в спину. Или просто вернуть нас, как в тот раз. Когда я уже вышла за дверь, то услышала за собой оклик.

– Эй, пацан!

Я остановилась и посмотрела на него.

– Как тебя зовут?

– Эл, – ответила я.

– Назначаю тебя моим личным хакером. А теперь пошел отсюда, сопляк!

Лео мог бы уйти, когда Волк остановил меня и заставил сидеть за компьютером. Но он не бросил меня. Он поступил как настоящий друг, хотя совершенно не был мне другом.

Мы шли с ним по коридорам. Я все еще хлюпала носом.

– Как ты думаешь, Земля напишет ответ? – спросил Лео.

– Думаю, да. Сообщит, когда пришлет за нами корабль.

– До сих пор веришь в это?

– А что еще делать? Надо же во что-то верить.

– Вот они – истоки религии, – усмехнулся Лео. – Безысходность.

– Ты становишься философом, – заметила я. – Именно в том смысле, в котором ты видишь это слово. Нет бы сделать что-нибудь дельное. Проще взять и опошлить все, что видишь. Любую попытку губишь на корню. Любую надежду подрубаешь. Мое письмо назвал идиотским. Но оно хотя бы было правдивым! В отличие от твоего!

Я сама не заметила, как разошлась. Мне хотелось кричать на Лео.

– Давай посмотрим на ситуацию трезво, – пытался он успокоить меня. – Чем сейчас дорожит Земля в осиротевшем лунном корпусе? Все работники погибли, вся техника сломана. Единственное, что здесь есть, – это освободившиеся каторжники. Если судить их за то, что здесь произошло, приговор вряд ли будет мягче электрического стула. Так стоит ли чем-то рисковать ради них? Все равно, когда здесь кончатся запасы продовольствия, каторжники вымрут здесь, как динозавры. И тогда Земля пришлет сюда корабль с бригадой чистильщиков. Это обойдется дешевле, чем отряд спецназа. Чистильщики подберут мертвые тела, наведут здесь порядок, и лунный корпус снова начнет функционировать и приносить доход. Сюда приедут новые рабочие и, может быть даже, новые каторжники. Хотя, мне кажется, больше никто не рискнет посылать их сюда.

– Но ведь нечестно заочно подписывать нам смертный приговор. Ведь каторжники – тоже люди.

Почему-то эта фраза вывела Лео из себя. Он остановился посреди коридора и посмотрел на меня в упор. Мне показалось, он может ударить меня, как и Волк.

– Ты, компьютерная крыса, с каких это пор ты заботишься о каторжниках? Наверное, когда мы сидели за решеткой и никому не мешали, ты считал нас отбросами общества. Ты вряд ли думал о нас как о людях. Мы были просто рабочей силой. На нас держалась вся основная черная работа в корпусе. В ваших лабораториях делают химический анализ руды, которую добывали мы. В ваших проектных мастерских делают чертежи строений, которые потом делаем мы. На отдых вы ходите на смотровую площадку, которую сделали мы! Тут все держится на грубой рабочей силе. В то время как вы, простые смертные, имеете возможность выбора, где вам пачкать свои ручки: на компьютере или в лаборатории. А мы на своих горбах выносили всю эту тяжелую работу. Но мы были никто. А вы были люди!

– Это не так, – вставила я слово во время паузы.

– Ну конечно! – вспылил Лео. – Для тебя главное – спасти свою шкуру. И тебе плевать на всех нас. Раньше было плевать. А сейчас и тем более! Ты не думал о нас плохо, потому что вообще не думал!

Едва ли нашелся в этом корпусе второй такой же защитник каторжников, как я. Я спорила о них с Мэриан и Дэном. Я пыталась поднимать этот вопрос на собраниях женской коалиции. Однажды я пыталась отстаивать права каторжников даже в разговоре с Арнольдом Расселом. Упреки Лео были явно не ко мне. А доказывать обратное я ему не собиралась. Прошло то время, когда я жалела каторжников. Сейчас я ненавидела и боялась их. А когда ты боишься кого-то, ты не будешь отстаивать его права.

Лео молчал. Он все еще злился. Но я видела, что он постепенно успокаивается. Мы снова пошли по коридору.

– Лучше скажи все это системе, этим сложившимся традициям, – продолжила я. – Кстати, мне они тоже не нравятся. И никогда не нравились. Да только каторжная система – не мое изобретение. Моей подписи под этим нет и не было.

– Ладно, извини, – коротко сказал Лео. – Сам понимаю, что погорячился. Пошли спать. Где наша чертова комната?

– Семьсот четырнадцать, – остывая, сказала я.

Лео посмотрел на меня и усмехнулся:

– Да что ты? Хорошо иметь в товарищах жителя этого корпуса. Знает, где столовая, где медпункт, где наша комната. Знает устройство компьютера, как обойти пароли, как отправить письмо президенту!

– Заткнись! – остановилась я перед ним. – Да, я отсюда. Ты решил всем это растрепать?

– Я не буду этого делать. Мне это попросту невыгодно. Ты слишком ценный человек, чтобы можно было тебя лишиться. Я это понял сразу, как только увидел. Ты чем-то отличаешься от всех нас. И когда ночью ты пошел куда-то из комнаты, я решил за тобой проследить. Как видишь, не зря.

– Ты врешь!

– Нет. Да говорю же: можешь меня не бояться. Не собираюсь я трезвонить о тебе. Меня первого же пристрелят за то, что у меня в друзьях был приятель из чистеньких. Не выгодно мне тебя выдавать.