Леонид Сидоров - Северный страж

— А… как же, — Луша в отчаянии стиснула кулачки.

— Беги! И всех предупреди!

Задыхаясь от страха, Луша набросила шаль и со всех ног бросилась в кузню. Руки тряслись. Сразу вспомнилось, как нурманы извели всю семью. Если бы тогда с бабушкой по ягоды в лес не ушла, тоже лежала бы вместе со всеми в одной могилке. А вот что теперь делать, неведомо. Отпор никто не даст. Олекший и Лар вдвоём с десятерыми никак не управятся. Разве что громом их всех сразит, да только хватит ли его на всех.

В кузне негромко постукивал молот, слышались спокойные голоса. Как будто ничего и не случилось.

Жадно хватая ртом воздух, Луша влетела в дверь и торопливо выпалила с порога:

— Беда, дядька Лар. Чужие за оградой идут!

Недоумённо переглянувшись с сыном, кузнец отложил молот и вытер передником вспотевшее лицо.

— Погоди, егоза, не части. Какие чужие? Да с чего ты это взяла?

— Бабушка Гертруда увидала.

— Как? — Лар схватился за арбалет, лихорадочно заправляя болт. — Они уже здесь?

— Да нет же! Колдовским зрением она увидала. За оградой пока они. Олекший следом идёт, да только вот не знает, друг это или враг.

— Вон оно что, — чуть успокоился кузнец. — Значит, мы ещё поспеваем. А там, глядишь, и Олекший громом поможет, если правду всё про него говорят… Эх, жалко мужиков у нас дюжих нет, в лесу все, как назло, — досадливо пристукнул кулачищем по наковальне. — А сколько их там, она не сказывала?

— Десять, говорит. Все с оружием.

— Десять? — Лар подхватил топор и задумчиво провёл большим пальцем по острию. — Тогда на нурманов не похоже. Те поболе ходят. Как бы ни ушкуйники проклятущие к нам пожаловали, волчье племя… Ладно, ты беги пока остальным скажи, пусть прячутся кто куда, а мы уж тут с Осипом как следует к нежданным гостям подготовимся, — выразительно глянул на оторопелого сына. — Ну что столбом встал, доспех одевай…

Стараясь не выдать себя ни малейшим скрипом, Ратмир приоткрыл замшелую створку ворот. Быстро глянул в щель и повернулся к остальным.

— Кажись, пока тихо. Пошли…

Воины один за другим гуськом втянулись за воеводой.

Дремавший на утреннем солнышке кудлатый чёрный пёс поднял голову. Почуяв чужаков, залился злобным лаем и кинулся навстречу. Лай дружно подхватили собаки по всей деревне.

— Всё-таки учуяла псина, — хищно осклабился Ратмир. — Эй, Семенец, задремал там, али хочешь топориком с ним поиграться?

Низенький крепыш за спиной молча вскинул лук. Хлопнула тетива.

Жалобно взвыв, пёс рухнул на бок, яростно грызя древко торчащей стрелы.

— Вот так, — одобрил воевода. — А то ещё топоры о них марать…

Выскочившие было собаки поперхнулись лаем на ходу и стремглав бросились врассыпную.

Из-за ветхого амбара навстречу шагнули двое. Бородатый муж с широким закопчённым лицом остановился и недобро сощурился, поигрывая внушительным топором. На шаг позади держался угловатый подросток в допотопных доспехах, удерживая перед лицом какую-то хитрую штуковину, похожую на мощный натянутый лук.

Мужчины замерли, разглядывая друг друга.

— С чем пожаловали, гости незваные? — исподлобья глянул Лар. — И пошто пса сгубили?

Ушкуйники насмешливо переглянулись.

— Да вот, мимо проплывали, да деревня ваша уж больно приглянулась, — ухмыльнулся Ратмир. — Думаем, а давай заскочим, поглядим, как тут люди живут.

Соратники одобрительно гоготнули.

— Тогда считай, что уже поглядели, — хмуро буркнул Лар. — Как видишь, худо-бедно, но живём. А ежели вы что худое замыслили, лучше уходите отсюда подобру-поздорову, тут и без вас бед хватает.

— Подобру-поздорову? — Ратмир нарочито небрежно сплюнул и презрительно сощурился. — А не то что?

Позади ушкуйников шевельнулась зелёная ёлка и медленно переместилась к колодезному срубу.

Алексей бесшумно положил ружьё на скользкое бревно и взял бандитов на прицел. Жаль, но, похоже, мама оказалась не права. Это никакие не родственники и уж точно не помощь. После убитой собаки сомнений не осталось. Если кузнец не договорится, придётся стрелять. На этот раз бандитам убить никого не удастся. Пусть только дадут малейший повод. Два раза наступать на одни и те же грабли может, только самый последний идиот. Правда вот Лар с сыном стоят больно неудачно. На линии огня, как назло. А вообще, не мужик, а кремень. Выступить вдвоём против десяти…

Лар отвёл взгляд, чтобы даже ненароком не выдать Олекшия. В душе затеплилась надежда.

— А не то худо вам будет.

— Худо? — ухмыльнулся Ратмир. — А не больно ли много ты о себе мнишь? Мужик и сосунок супротив десяти? А может, ты былинный чудо-богатырь?

— Думай, как хочешь, — Лар твёрдо глянул в глаза. — Я всё сказал. Уходите по-доброму.

— Да ты, видно, умишком совсем плох, — осклабился ушкуйник. — Я даже топор о тебя марать не стану, убью, как того пса… Эй, Семенец, а ну убери эту падаль с дороги!

Соратник за спиной вскинул лук.

В отчаянии закусив губу, Осип развернул арбалет и выжал скобу. Басовито прогудела тетива. Тяжёлый болт с хрустом пробил панцирь и вылез со спины. Тяжко хрипя, Семенец схватился за окровавленную грудь и рухнул в песок.

Трясущимися непослушными руками Осип потянулся за новым болтом.

Не веря своим глазам, ушкуйники потрясённо уставились на корчащееся тело.

— Твою мать! — рассвирепел Ратмир. — Ну всё, щенок, на ремни порежу, — махнул топором.

Лар ловко парировал выпад. Лезвия со скрежетом высекли искры.

Алексей понял, что шутки кончились, и что было сил закричал:

— Лар, Осип! Ложись! Сейчас будет гром!

Ушкуйники повернулись на голос.

Поняв, что сейчас будет, Лар сгрёб в охапку опешившего сына и с силой повалил вниз, накрыв телом.

Над головой дважды гулко прогрохотало, словно само небо вдруг разверзлось на землю. Полетел дождь кровавых ошмётков. Жутко крича, рядом свалилось трое окровавленных врагов, судорожно пытаясь зажать дыры в развороченной груди.

Хрипло каркая, с окрестных сосен взвилось потревоженное вороньё.

Ни жив, ни мёртв, Осип вытер с лица чужую кровь и зажмурился. Стало страшно, как никогда в жизни.

— Лежи, сын, лежи, — исступлённо прошептал Лар. — То Олекший колдовство своё творит. Покудова лежим, нас не заденет…

Алексей лихорадочно перезарядил ружьё и вскочил, удерживая на прицеле оставшихся в живых.

— Лежать! Топоры на землю!

В страхе зажимая уши, воевода растерянно выпустил топор и недоверчиво вытаращился на мохнатую зелёную «кикимору», вылезшую из колодца. Завидев неведомое чудище, Федец тоненько, совсем по-девчоночьи завизжал и бросился напролом.

Гулко прогрохотал гром.

Федец спотыкнулся на ходу и, отчаянно взвыв, рухнул, мучительно баюкая невесть откуда взявшуюся кровавую дыру в сапоге. Нога словно онемела.