Владимир Стрельников - Обрести свой мир

Ну нет, осеменителем я быть не хочу. Открыл бардачок и спрятал сверток с семенами пчел. Дома в сейф спрячу, кто знает, может, и пригодятся.

Через восемнадцать километров, на склоне холма, за которым должен был быть замок, мы остановились. Я, Виктор, Артем, и два гнома пошли пешком. Гномы несли ротные пулеметы и по две коробки с лентами. Как они сказали, лишний пуд гному не помеха. Здоровые дяди. Пройдя триста метров, скомандовал машинам за нами по малу. Перевалили гребень, замок был виден как на ладони. Подождали машины, которые встали так, чтобы антенны торчали над гребнем. И начали спуск к замку. Уже осторожно, так как лесок мог и патрулироваться или можно было напороться на собирающих ягоды или грибы баб.

Метров через пятьсот остановились на опушке, достали бинокли и присмотрелись. Возле замка кипела работа, суетились люди, возводя трибуны и еще какой-то помост. Мы двинулись ниже. В леске, сразу после опушки, нас привлекло какое-то копошение. Оставив гномов, так как гном и бесшумное передвижение — это, как оказалось, понятия несовместимые, прокрались к источнику возни. Двое ражих молодцов прижимали молоденькую девчонку, то ли крестьянку, то ли служанку, если судить по очень небогатой одежде. Один прижал ее к дереву, и шарил под юбкой из грубой ткани. Такой мелочью, как нижнее белье, эта девица не заморачивалась, насильник шарил в самом сокровенном, содрав с нее еще и кофточку, обнажив маленькие грудки, а другой парень уже скинул штаны. Девчонка молчала, только глаза были тоскливей, чем у коровы, которую ведут мяснику. На молодцах были камзолы и легкие короткие кольчуги, не солдатские, а так, для слуг, чтобы дворня деревянных мотыг и лопат не опасалась. Дешевенькие деревянные луки с колчанами были сброшены возле дерева. Мы с Виктором переглянулись, он обнажил нож, а я шагнул два шага и впечатал носок кирзача в пах первому. Второй заваливался с ножом в шее, я не знал, что Виктор умеет ножи метать. Я дернул голову вставшего на колени от боли холопа за подбородок правой рукой вверх и вправо, надавив на затылок левой. Хрустнули позвонки. Никогда не применял этот прием до этого. Девчонка открыла рот для крика. Еще бы, на нас маскировочные накидки, лица перемазаны зеленой пастой, страшно, небось.

Я резко, но не очень сильно стукнул ее тыльной стороной ладони в живот пониже солнечного сплетения, чтобы не увечить девчонку. Она поперхнулась. Сунул ей в рот ее же косу, а то еще цапнет. Зубки вон, какие ровные и яркие, как жемчужинки.

— Тихо, девочка, молчи. Ясно? — Я разжал ей рот, готовый в любой момент снова стукнуть.

— А вы не эльфы, пан? — Огромные и испуганные глаза смотрели с надеждой.

Я показал ей свое ухо, у эльфов, по рассказам гномов, уши на самом деле остроконечные. И неудивительно, что девушка так перепугалась. Холопы просто изнасиловали бы ее, а эльфы замучили. Любят они почему-то людей помучить, опять же по рассказам.

Внизу закончился стук молотков.

— Слушай, милая, ты пока осмотри своих любовников, что найдешь, твое. И посиди здесь, не хотелось бы такую милую крошку ненароком пристукнуть. Ладно? — Я ласково ей улыбнулся. Виктор тоже, выдергивая нож из шеи второго. Девчонка зажала рот руками и отвернулась. Подошли гномы. Гунар покачал головой. Достал веревочную вязку и ловко скрутил ей руки-ноги.

— Так спокойней, не убежит и тревогу не поднимет. — Да уж, профан я в военных действиях. И мы, уже ползком, пробрались метров на двести пятьдесят к помосту. На нем уже стояли столбы с поперечиной. Да это виселица! На трибунах прекратили налаживать марафет. Очень удобная у нас позиция, кстати. Кусты прикрывают сверху, и при этом они достаточно невысокие, чтобы не заострять внимание. Я и Виктор принялись устанавливать РП-46 на сошки, заправлять в них ленты. Спешить особо некуда, шоу только подготавливается. Посмотрим, и домой, пулеметы на всякий случай.

Через три часа, ближе к обеду, трибуна была забита различными и разномастными дворянами. Поодаль от нее стояли угрюмые крестьяне, пригнанные стражниками, похожими на тех, кого мы оставили в лесу. Вокруг трибуны стояли лучники, сбоку от нее сотни две пехоты. Приехали два рыцаря с сопровождением из латников.

Гнусаво затрубили горны и забили барабаны. Любят здесь дешевые эффекты, я смотрю. Через оптический прицел АК-104. Появился ярл, массивный и мощный, не старый еще мужик в красном камзоле, его очень точно описали пленные. Рядом с ним шел его сын, очень похожий на отца. Они уселись на самой роскошно отделанной террасе. Вывели приговоренных, по-моему.

Я почуял, как на скулах стягивает кожу. Среди приговоренных были две девушки в грязных, но джинсах и рваных блузках, один пожилой мужчина в костюме и, что меня поразило, очках и два местных мальчишки. Совсем маленьких, лет десяти, не больше. Два дюжих и угрюмых, обросших мужика.

К ярлу подбежала богато одетая молодая девушка, начала ему что-то активно говорить. Ярл отрицательно покачал головой. Девушка перешла на повышенные тона. Ярл лениво, но быстро, как кот лапой, влепил ей пощечину и указал рукой прочь. Девушка, придерживая щеку, гордо запрокинув голову, пошла в замок. Обернулась. Я увидел, какой яростью горят ее глаза.

Палач начал выводить приговоренных на помост, поставил два бочонка под петли, которые предназначались мальчишкам.

— Первый, твоя трибуна, второй, третий, ваши солдаты. На исходные. — Я подвел мушку РП-46 под ярла. Автомат лежал рядом. На вершине холма показались броневики, очень эффектно. На трибуне привстал ярл и еще дворяне и дворянки. Почему-то мне и баб жалко не было, они пришли смотреть на казнь, как в цирк.

— Огонь! — Вершина холма озарилась вспышками крупнокалиберных пулеметов. Но сначала ярла и его сына перечеркнули росчерки моей и Виктора пулеметных очередей. Поскольку мы, хоть и изрядно намаявшись, вручную набили несколько лент бронебойными Б-32 и через три одну трассер, то в дворян попало около десятка бронебойных пуль. От такого ни одна кольчуга не спасет.

Трибуну укрыло радужное марево, пропавшее, впрочем, после первого взрыва. КПВТ бил МДЗ, а Браунинги бронебойно-трассирующими. Пехоту рвало на части, в прямом смысле, а на трибуне творился ад. Иногда МДЗ пролетали сквозь тряпки и взрывались на стене замка. Сорокапатронная лента закончилась, Антон принялся стрелять из ПКМТ, а Браунинги еще продолжали обстрел, перенеся его на конных латников. Мы с Виктором вылавливали лучников, точнее, их спины. БРДМ-1 слегка повернулись, и начали бить из бортовых Горюновых. Такими же лентами, как и мы.

Это был не бой. Это было избиение. И мы планировали военную операцию? Все дворяне на трибуне, большинство солдат погибли, не успев повернуться. Трибуна завалилась, погребя под собой оставшихся. На месте грозного строя латной пехоты был фарш, по-другому не скажешь. Кони и всадники бились в одной куче. Бежали, воя от ужаса, крестьяне. Застыл на помосте от ужаса кат, пока ему не прилетело от Артема. Над всем этим летели трассеры.