Максим Резниченко - Человек из прошлого

Ловлю себя на мысли, что мне здесь действительно нравится. Нельзя отрицать, что Клаус талантлив. Пусть он самовлюбленный эгоист, но Плетущий он умелый и сильный. Леня, расположившийся в соседнем кресле, глядит на реку. А по ней как раз идет пароход, разукрашенный в яркие цвета.

– Ты уверена, что он придет? – впервые, как мы оказались здесь, он нарушает молчание.

– Любопытство не оставит ему выбора, – убежденно отвечаю я. – Клаус не сможет не прийти.

Леня кивает.

– Тебе здесь нравится? – неожиданно спрашивает он.

– Неплохо, – отвечаю осторожно. – А что?

– Ничего необычного не замечаешь?

Оглядываюсь по сторонам, но на то, чтобы «созерцать» не хочу тратить ни времени, ни сил.

– Что-то должно быть необычно? – спрашиваю я.

– Вообще-то все зависит от твоего человеколюбия, – странный ответ меня удивляет.

Видя мое недоумение, Леня поясняет:

– Люди, которых ты видишь вокруг, не совсем здоровы.

– Что значит «не совсем здоровы»? – переспрашиваю я.

– Психически, – коротко отвечает он.

– Что-то непохоже, – говорю и снова оглядываясь вокруг.

– Действительно, – соглашается Леня и добавляет. – Клаус в самом деле очень талантлив, если сумел устроить своим подопечным такие благоприятные условия для сна.

– Откуда ты знаешь?

– Мать как-то рассказывала. Он изучает психологические расстройства и занимается их лечением. По большей части используя собственные разработки. На основе ядов.

С моего языка срываются грязные ругательства, прежде чем я успеваю взять над собой контроль. Леня удивленно глядит на меня, и мне приходится объяснить свою несдержанность.

– Он предлагал мне поселиться здесь.

Мой собеседник хмурится и негромко произносит:

– Не обращай внимания. У нас сейчас нет права на ошибку.

– Конечно, – поспешно соглашаюсь я.

– А к вопросу о его приглашении мы вернемся позже, – мне нравится, как звучит его хрипловатый голос – с плохо скрываемой угрозой.

– Привет! – фальшивая радость и фальшивая улыбка на лице Клауса. – Вы уже здесь? Давно ждете?

– Совсем нет, – отвечает ему Леня.

– Вот и хорошо, – он садится за наш столик. – Наслаждаетесь видами?

– Да, – односложно отвечаю я, душа в себе раздражение.

– Тогда давайте сразу к делу, – Клаус преображается, пряча искусственное радушие. Он говорит насквозь деловым тоном, обращаясь к моему спутнику: – Я знаю о твоем состоянии, и мне жаль.

Леня в ответ лишь равнодушно пожимает плечами.

– Оставшаяся часть формулы, ты принес ее?

– Да, – напряженно отвечает Клаус. – Но сначала вы расскажете мне, для чего она вам. Я прекрасно знаю фармакологические свойства этого… средства, но почему-то я уверен, что вы собираетесь использовать его не совсем по назначению. Точнее, не как лекарство.

– Ты ошибаешься – именно, как лекарство.

– Если ты собираешься лечиться этим ядом, то должен знать, что для твоего, Леня, недуга он совершенно бесполезен. Сфера его применения…

– Клаус, – перебивает его Леня на полуслове, – ты сам все увидишь.

– Даже так? – удивляется он. – Когда же?

– Сегодня. Этой ночью. И, поверь, то, что ты узнаешь нового о его свойствах, будет тебе достойной платой за оказанную помощь.

– Почему же вы сами его не создали, если так хорошо знаете о его свойствах?

– Мы не нашли его состава, – отвечаю уже я. – А в найденных источниках идет речь исключительно об этих свойствах…

Взбудораженные воспоминаниями, чужие мысли цепко держат мое сознание в своих липких объятиях. Алмазная гора, над которой парит мое Я, все также идеально чиста и прозрачна. Огромный драгоценный камень возвышается над обугленной землей. Окна больницы, те из них, что уцелели, отражают багряный свет полной луны, которая словно усмехается надо мной. Серые отростки чужих мыслей, кажется, стали еще темнее. И я крепко держу их, не позволяя вырваться на волю. Я «созерцаю» и вижу Стража, а также своих друзей и Учительницу. Неожиданно, будто из ниоткуда, появляются новые люди. Это Плетущие. Должно быть, тот самый комитет, созданный Мариной Яковлевной и вызванный ею сюда. Я сбился на втором десятке, когда попытался подсчитать их. Появляющиеся люди полукругом охватывают моих друзей и Стража. Молодец, он даже не дернулся, хотя я чувствую, как он напряжен. Не меньше полусотни Плетущих явилось сюда, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Пусть. Я почему-то спокоен за Стража – ни Соня, ни Семен, ни Миша, ни, надеюсь, Учительница не дадут произойти ошибке. А мне только это и нужно – чтобы мой Друг не пострадал. И я должен успеть получить ответы на свои вопросы, прежде чем Страж покинет этот сон, и моя с ним связь прервется. Должен.

… Жаркий и влажный тропический воздух джунглей, кажется, можно есть ложкой. Мы увидели солнце только когда вышли на обширную поляну. Отсюда виднелись крыши убогих хижин.

– Мы на месте, – извещаю я своих спутников.

– Наконец-то, – Клаус закидывает в кусты очередную опустевшую бутылку из-под воды и сразу «достает» новую.

Леня ничего не говорит. Он снимает мокрую от пота рубашку и переодевается в сухую. Как и Клаус, он здесь впервые. Поиском подходящей кандидатуры занималась я.

Нужная хижина стоит на прежнем месте, на краю этого поселения. Ни души вокруг. За несколько минут мы добрались до нее и зашли внутрь. Никого.

– И что дальше? – плохо скрывая недовольство, бросает Клаус.

Сначала я, а потом и Леня «достали» раскладные стулья и уселись по бокам от выхода, спиной к стене.

– Нужно подождать, – говорю я.

– Что? – не понимает Клаус и подозрительно щурится. – Или кого?

– Того, кто поможет нам с исследованиями, – уклончиво отвечает Леня.

– И кто это? Я знаю его? – интересуется наш невольный соучастник.

– Вряд ли. Но знакомство будет познавательным – обещаю тебе.

– Ладно, подождем, если нужно, – Клаус последовал нашему примеру и «достал» себе стул. – Как вы вообще собираетесь проводить исследования, ставить опыты?

Леня молча вытянул из ножен на поясе короткий, но широкий нож. Его лезвие уже вымазано ядом.

– Не понял, – сразу напрягается Клаус.

– Сам все увидишь, – резко отвечаю я, уже не в силах сдерживать рвущееся наружу раздражение.

– Не переживай, – устало добавляет Леня. – Никто не пострадает.

– Я не переживаю, – нервно бросает Клаус.

– Тихо! – вскидываю вверх руку, а другой – тяну из ножен свой клинок, чье лезвие также вымазано ядом.