Вячеслав Шалыгин - Прорыв

Артем тут же снова присел, и Бондарев понял, что скаут учел прежние ошибки. Присел он не для того, чтобы опять поймать кого-то из врагов на хоккейный силовой прием, а чтобы уйти с линии огня. Майор вскинул пистолет и двинулся навстречу воякам, стреляя на ходу. Выстрелы опрокинули двух бойцов, но это не решило проблему. Трое вояк, которые прижимали к земле местных на парковой стороне улицы, тут же переключили внимание на Бондарева и вскинули оружие.

Следовало работать на опережение, но у майора как назло кончились патроны. Он резко пригнулся, вытащил запасной магазин и перезарядил. На все это ушла целая секунда – гигантский отрезок времени. Но, как ни странно, вояки не воспользовались паузой. Почему – стало ясно в следующий момент. Упавший после силового приема боец поднялся с земли, развернулся и двинулся на Бондарева. Вояки на краю парка медлили, опасаясь попасть в своего товарища. Зато не промедлил Артем. Он вскинул автомат и дал короткую очередь поверх головы Бондарева.

После этого напарникам только и осталось – броситься на землю и ползти к дальней канаве. Воякам больше никто не мешал открыть огонь. Бондарев слышал, как кто-то неразборчиво кричит и матерится в зарослях. Более отчетливо он слышал выкрики «прекратить огонь», «нужны живыми» и что-то вроде обещания «порвать» кому-то некие естественные отверстия. Но плотность огня оставалась прежней. Бойцы желали крови сорвавшейся с крючка добычи.

Пуля по касательной задела левое плечо, и Бондарев поморщился. Невелика рана, но теперь кровоточили обе руки. На правом предплечье саднил глубокий порез, а левая рука частично онемела. В рукопашном бою майору теперь ничего не светило. Оставалось надеяться на оружие и ноги. Не в смысле боя ногами, а в смысле скорейшего отступления.

Бойцы Кравченко вполне могли добить беглецов, если бы встали в полный рост и двинулись через улицу. Они поначалу так и сделали. Но вскоре остановились, снова залегли и даже начали отползать.

Бондарев не сразу понял, почему они это сделали. Вряд ли на них подействовали грозные окрики и образные обещания командования. Когда «срывает крышу», этого всего не слышишь. А вот ответный огонь – другое дело, его слышишь и реагируешь на него в любом состоянии. Необязательно реагируешь адекватно и прячешься, бывает, что, наоборот, лишь ускоряешь шаг и уже без оглядки ломишься в атаку. Но реакция следует, это факт. Вояки отреагировали нормально: притормозили, рассыпались, залегли. У ходоков появился новый шанс.

Бондарев съехал на животе в заветную канаву и попытался сориентироваться, откуда ведется огонь. Стрелял явно не Артем, скаут сам только-только укрылся в канаве и принялся перезаряжать автомат. Значит, напарников прикрыл кто-то другой. Снова местные?

Майор определил, наконец, что стреляют из трехэтажки. Заминка была связана с тем, что поначалу работало бесшумное специальное оружие, и только чуть позже в дело вступили еще три ствола, уже обычных, «шумных». А один даже очень шумный – судя по звуку, пулемет. Было очень сомнительно, что за ходоков вступились местные. Они ведь носились тут, как угорелые, с ножами, ни у кого из них не было даже дробовика.

И снова, кто бы ни прикрыл отступление, этим следовало сначала воспользоваться, а уж затем разбираться, кому ходоки остались должны за свое спасение.

Напарники, не сговариваясь, взяли низкий старт и после короткого разбега почти синхронно запрыгнули в окна трехэтажки. У Артема это получилось лучше. Бондарев зацепился за гнилой подоконник и свалился вниз мешком. Однако новые синяки уже не имели значения. Главное, напарники выжили.

Поднявшись на ноги, Артем тут же занял позицию у окна, но стрелять не стал. Целей он не видел, а наугад косить траву и ветки в парке ему было неинтересно, да и невыгодно. Ради чего тратить патроны? Бережное отношение к патронам и другому полезному имуществу сформировалось у скаута давным-давно, а вовсе не сегодня или неделю назад на кравченковских ускоренных курсах молодого бойца.

Бондарев не стал занимать позицию у окна. Но не потому, что его прижал к земле болевой шок от ран. Он был готов открыть огонь, только не по воякам, а по неожиданным спасителям, как бы неблагодарно это ни выглядело. Ведь всего за пять минут напарников дважды то прикрывали, то атаковали одни и те же личности. Почему не случиться этому и в третий раз? Крупная рыба отняла червячка у мелкой, но приплыла еще более крупная, прогнала обеих конкуренток и вот-вот сама заглотит червяка. Вариант представлялся вполне реальным.

– Я все-таки надеялся, что вас они не тронут, – хрипло сказал Артем. – Когда вы ушли, их начальник сказал, что все по плану. Я думал, они просто следить будут.

– Сам так думал, – признался Бондарев. – Как считаешь, почему они передумали?

– Не знаю, – Артем мотнул головой. – Вроде бы ничего не изменилось. Пока мы стрелять в них не начали.

– Если не считать знака на стене, – проронил Бондарев.

– Чего? – не расслышал Артем и указал большим пальцем за спину. – В кармане рюкзака аптечка. Достанете?

– Своей обойдусь, – майор подал знак молчать.

Где-то в глубине здания послышались шорох и торопливые шаги. Затем что-то брякнуло, и все стихло. Похоже, прикрывшие напарников незнакомцы ушли, так и не представившись.

Бондарев попытался вспомнить, что он видел в окнах трехэтажки. Вроде бы сумел разглядеть чью-то бритую голову и нечто до боли знакомое, небольшое, красно-золотистое. Уж не армейский ли шеврон на камуфляже? Да еще эти хлопки спецоружия… Нет, прикрывали точно не местные и не какие-нибудь кочевники, предупрежденные Лютым о появлении на их территории «армейских диверсантов». Стреляли, похоже, как раз армейцы. Но откуда им тут было взяться?

«Савенко? – мелькнула мысль. – Опять слишком смелое предположение, хотя может заодно объяснить и происхождение знака на стене. Если штабной майор кружит поблизости, его вполне могли заинтересовать наши игры в пятнашки. Но если все так, как я думаю, на что он хотел намекнуть, рисуя на стене загадочный знак? Что СЦА у него и я должен идти за ним?»

Параллельно размышлениям Бондарев достал аптечку, вскрыл малый перевязочный пакет, расстегнул куртку и приложил к ране на плече кровоостанавливающую наногубку. Онемение прошло, и теперь было чертовски больно, но майор лишь поморщился и стиснул зубы. Боль – это хорошо, это правильно, это нормальная реакция организма. А если организм еще реагирует, значит, будешь жить. Бондарев заклеил рану большим пластырем и застегнул куртку.

Артем наблюдал за процедурой краем глаза, но все равно на лице у него отразилось удивление. Таких перевязочных пакетов он еще не видел. Бондарев и сам редко встречал подобные чудеса медицинских технологий. Этот набор из трех пакетов, рассчитанных на ранения разной степени тяжести, попал к майору еще в старые времена. Охрану сверхсекретного бункера снабжали по высшему разряду. Если верить начмеду части, такая перевязка не только останавливала кровь, но и обеззараживала, да еще и ускоряла заживление ран. Просто рукотворный артефакт «живокост» какой-то. Разве что кости не сращивает.