Вячеслав Шалыгин - Прорыв

– А когда конкретно это произойдет, ваша Система не высчитала?

– К сожалению, в этом плане прогноз тоже неутешительный. Хаос может продлиться целый год и даже два. Все это время мы должны тщательно охранять наши секреты.

– Это все понятно, – сказал Спецназовец. – Не могу только понять, к чему вы клоните?

– Нам придется забыть обо всем, что мы тут видели и что делали, – пояснил Комендант.

– И каким образом? – подал голос Начмед. – Дадим друг другу по голове?

– Зачем же так… грубо, – сказал Профессор и склонил голову набок, причем довольно характерно, как бы в два приема. – Мы поможем вам это сделать совершенно безболезненно. И, главное, выборочно. Это ведь важно – забыть лишь то, что составляет гостайну, но сохранить все прочие воспоминания.

– Это реально? – удивился Начмед. – Вы обладаете такими технологиями?

– Да, конечно. К сожалению, наши ресурсы теперь ограничены, львиная доля аппаратуры и препаратов вывезена на западный полигон, здесь осталась только походная, так сказать, лаборатория…

– Короче говоря, промыть мозги вы сможете не всем, – вмешался Спецназовец. – И что будет с остальными? Запрете и взорвете вместе с бункером?

– Промыть мозги, как вы сказали, мы сможем всем присутствующим плюс офицерам консервационной группы, за это не волнуйтесь, – заверил Профессор. – Все тридцать человек выйдут отсюда с чистой совестью, так сказать.

– А если мы не захотим рисковать мозгами?

Профессор не ответил. Он перевел взгляд на Коменданта, как бы переадресовывая вопрос ему. Спецназовец проследил за взглядом ученого и уставился на Коменданта. Все остальные тоже обернулись к высшему на данный момент командованию.

– Вариантов нет, – мрачно проронил Комендант. – Так что прошу без нервов. Мы солдаты и выполняем приказы. Из бункера выйдут только те, кто пройдет… эту процедуру и забудет все секреты. Все прочие останутся здесь. Навсегда. За выполнением этого приказа дистанционно следят в штабе. По спутниковой связи. По ней же будет послан сигнал разблокировки замков входного тамбура.

– То есть, пока не выполним приказ, не выйдем? – уточнил Спецназовец. – Толково. Хотя… у нас же тут саперы есть и взрывчатки полно.

– Скорее себя наизнанку вывернем, чем входной шлюз подорвем, – возразил Сапер. – Там такая моща… ядерный взрыв выдержит. И вообще ты о чем? Сказано же, выполним крайнее задание – выпустят.

– Ну да, после того, как в зомби превратимся, – Спецназовец скривился. – Я бы после такого никого не выпустил.

– Кошмар какой-то, – возмущенно проронил Начмед. – Что за гестаповские методы?! Отмените этот дикий приказ!

– Не могу, – Комендант утер со лба испарину. – На кону безопасность страны и мира.

– Система прогнозирует… – попытался вставить Профессор.

– Идите в… баню с вашей системой и методами сохранения секретов! Это бесчеловечно! Я не желаю в этом участвовать!

– Выбор-то не ахти, – Бондарев, пытаясь успокоить, похлопал Начмеда по руке. – Или в лабораторию, или в расход. Третьего не дано.

– Все равно это… дикость! – Начмед поставил локти на стол и схватился за голову. – Я не могу поверить, что это происходит!

– На войне, как на войне, – Комендант выпрямился и кивнул. – Совещание окончено. Справа по одному – в лабораторию. Бондарев, со мной. Пройдем через уровень «Б». Закодируешь последний замок.

– Разрешите с вами, – поднялся Технарь. – Замок там хитрый. Мало ли какие могут возникнуть осложнения.

– Лучше дверь заварить, – Сапер также встал.

– Справимся втроем, – сказал Комендант. – Остальные за товарищами из «Вектора» шагом марш.

– Садисты, – проронил Начмед и направился к двери.

Офицеры невольно проводили Начмеда взглядами. Кто заинтересованным, кто сочувственным.

Бондарева эта деталь воспоминания почему-то зацепила, и он вдруг вспомнил, что главным доктором бункера была женщина.

– Всегда говорил, что война не женское дело, – сказал Спецназовец. Он был единственным, кто бросил вслед Начмеду неодобрительный взгляд. – Может, не стоит ей мозги промывать? Говорят, если человек внутренне сопротивляется, это дело не срабатывает как надо.

Офицер положил руку на кобуру.

– Только без излишней кровожадности, и так тошно, – буркнул Комендант. – Все сработает.

– А я вот думаю, кто самим ученым мозги прополощет? – негромко проронил Спецназовец. – Кто-то из них все равно ведь останется в светлой памяти. Или что, последний застрелится?

– На этот счет имеются инструкции, – Комендант похлопал по карману. – И вам всем конверты раздадут перед процедурой. Вскроем после процедуры.

– Конверты с приговорами? – хмыкнув, спросил Спецназовец.

– С предписаниями, кому куда убыть для дальнейшего прохождения службы.

– Надеюсь, к семьям, – Технарь вздохнул. – Полгода своих не видел вживую, все по скайпу.

– К семьям, к семьям, все учтено, – успокоил Комендант. – И когда бардак закончится, нас не забудут. Я лично списки «консерваторов» начальству подал. Не знаю, вернут ли память, но хорошие места нам гарантированы.

– В самом живописном уголке кладбища, – невесело хмыкнув, добавил Спецназовец. – А нельзя эшелон догнать? У меня семьи нет, возвращаться некуда, и в сказки я давно не верю. Можно?

– Нельзя. Еще вопросы? Нет? Тогда двигайте поршнями, товарищи офицеры, время поджимает.

Офицеры двинулись в лабораторию, а Бондарев и его приятель Технарь пошли за Комендантом к лестнице-переходу на уровень «Б».

– Вот попали, так попали, – тихо сказал Технарь.

– Отползать поздно, – нехотя сказал Бондарев. – Сразу надо было думать. Тебе разве не предлагали уехать с эшелоном?

– Предлагали. Но ты ж понимаешь, в такой обстановке нашим семьям серьезная опасность грозит. Спасать их надо, пока не поздно.

– Да понимаю, – майор вздохнул. – Обстановка критическая, спору нет. И семьи, хоть и вакцинированы, все равно в опасности.

– Хорошо, что хватило ума не уволиться. Тогда нас вообще заперли бы здесь навечно. Без разговоров.

– Вот именно.

– Хватило бы ума дальше выжить, – обернувшись, проронил Комендант.

– О чем и речь, – Технарь кивнул. – Может, прав наш бравый Спецназовец? Оттяпают половину мозгов эти ученые, будет нам тогда «счастье». Со стеклянными глазами и слюной до пупа.

– И ты, Брут? – Комендант поморщился. – Хватит уже нагнетать.

– Я не нагнетаю! Просто рассматриваю варианты. А если промывка мозгов не поможет, что тогда? Не верю я в этот метод. Бондарев, вот ты профессиональный контрразведчик, должен быть в теме. Поправь, если ошибусь. Все эти промывки не удаляют информацию, лишь ставят блоки, которые могут запросто рухнуть. Ученым пока не дано манипулировать сознанием и памятью на тонком уровне, их уровень – грубое вмешательство вроде лоботомии или как максимум – полное обнуление краткосрочной памяти. Выборочная промывка – это нереально, разве не так?