Андрей Прудковский - Дхана и иные миры

Сел на коня — поехал на север! День еду, два еду, три перевала проехал — в долину спустился. А там женщина ходит. Одна ходит без мужа, кольца на пальце нет! Хороший женщина, большой женщина — зачем одна ходит, зачем ничего не делает?!

Как объяснить, что незачем ей зря ходить! Заарканил я её, связал ноги, чтобы не брыкался и повёз отцу.

Привёз, говорю, — вот тебе женщина, хороший женщина, сильный женщина. Так брыкался, что синяков наставил! Пусть тебе помогает по хозяйству! Всё равно ей делать нечего! Только ты не сиди, не молчи. Вот папаха, едем в горы, а дома Маша справится!

Так и стал жить у нас Маша. Всё по дому делает, только говорит непрерывно на два голоса. Хорошо отцу, он всё равно не понимает. А я сразу понял — сумасшедший наша Маша, потому и мужа нет, потому и ходил без дела.

Так и жили. Хорошо — таки жили. Отец улыбался, как она говорил.

Потом я жену взял! Детей нарожали! Потом отец умер!

А Маша жива! Но с вами не поедет! Она от детей моих никуда!

А поговорить — поговорите, если сумеете.

Кончается 50-тысячелетний испытательный срок. Человечество должно получить свой космический статус. Но никто на Земле не ведает о том, кроме двух инопланетных наблюдателей Радогаста и Упыга. Официальная цель их деятельности — не допустить контактов землян с иными цивилизациями, чтобы не нарушить чистоту испытаний. Тем не менее, сначала на Землю попадает житель планеты Дхана — Ра, а затем происками Упыга — колдун УЫЫ. Тайно пробирается с Дханы на Землю и маленькая Роза, а на самом деле дочь Ра и Съегле — Раегле, с детства готовившаяся к борьбе со злым колдовством УЫЫ.

Земля является лакомым кусочком для различных инопланетных группировок. Тайная борьба интересов инопланетян втягивает ничего не подозревающее человечество в чудовищную мировую войну. Герои романа в очередной раз оказываются в ключевых точках, могущих повлиять на судьбы человечества.

Записки Розы о школьных годах.

И вот меня приняли в демоны. Больше я слово «демоны» употреблять не буду. Я ведь теперь одна из них и должна воспринимать их как людей. Стараниями моей новой мамы Вали я стала Розой — цыганкой. Как я скоро поняла, цыганка — это не такая, как все. А ведь я и в самом деле была не такая!

Я стала ходить в школу и учить здешнюю мудрость. Все дети умели читать и писать, а я даже говорить правильно не умела.

— Ну, что с неё взять, — говорили учителя, — она же цыганка.

— Цыга, — так меня прозвали одноклассники, — зачем тебе учиться, ты же цыганка. — Они смеялись надо мной и прятали мои тетради. Я их легко находила, ведь я же читала их мысли. Я находила и другие потерянные вещи.

— Цыга — ведьма, — смеялись ребята, — ведь цыганки все ведьмы и гадалки! Не только меня, но и всех остальных называли не по именам, а по прозвищам. Особенно меня не любил один мальчик, которого звали Пузырь. Это началось с того дня, как я нашла в его портфеле пропавшую у моей соседки по парте авторучку. Красивую авторучку, с плавающими внутри неё пластмассовыми рыбками. Он злился и кричал, что я сама подсунула ему в портфель этих рыбок, что цыгане нарочно хотят всех поссорить.

Мою соседку по парте звали Мышкой. Она была тихая и добрая. Она сказала, что теперь мне надо опасаться и что Пузырь этого так не оставит. На следующий день я почувствовала его злобные мысли, когда возвращалась из школы. Он стоял, спрятавшись за сараями. Я была готова. Я указала на него пальцем и зашипела, как змея, одновременно подбрасывая ему в мозги некий жуткий кошмарчик. С воплями: «Ведьма! Ведьма!» он быстро скрылся из глаз. С тех пор он опасался со мной связываться, зато рассказывал другим различные сочинённые им обо мне сплетни.

Трудно мне было в школе, но постепенно всё утряслось. Сначала ко мне просто привыкли, потом перестали обращать внимание, затем — некоторые даже подружились. Мышка помогала мне в занятиях, и скоро я уже училась не хуже других.

Дома было всё не так, как мечталось. Я думала, что, как на Дхане, окажусь в мысленном единении со своими близкими, хотя бы с моим братом. Но его мысли и мысли Любочки были отгорожены от меня непробиваемой стеной. Только с мамой Валей я могла мысленно общаться, но она приходила поздно вечером, усталая, ей тоже было не до меня. Иногда, в свободное время, она учила меня вязать. Для меня это было настоящее чудо, ведь я привыкла, что одежду всегда сшивают из кусков шкур, либо мягкой коры. Но чтобы из простых ниток?!!

Но основной мой долг состоял в том, чтобы выучить всех магии четырёх, для будущей борьбы с УЫЫ! Это было почти невозможное дело — заставить всех собраться вместе и учиться у меня! У той, которая сама почти ничего не знает, которая с трудом учится на тройки в первом классе! Мне пришлось выдерживать массу презрительных эмоций от Любочки и Радека, делая вид, что я их не замечаю. Мама Валя меня поддерживала, но как-то уж слишком устало и без особой радости. Тем не менее, в один из подходящих вечеров первое занятие состоялось. Как ни странно, у нас всё получилось, а Любочка с Радеком даже заинтересовались результатами нашей работы. Им, видите ли, было забавно, что в результате у кого-то в округе болела голова. Они не поленились составить список всех таких лиц и обнаружили среди них некоторых им крайне не симпатичных, в том числе двух учителей и сторожа сада, откуда они таскали яблоки. После этого они с особым энтузиазмом стали вникать в тонкости «соединения четырёх». Если бы я их не сдерживала, они бы, пожалуй, устроили по инсульту всем своим обидчикам. Всё это было так глупо! Ведь мы готовились сражаться со злобным УЫЫ, а не устраивать пакости неуравновешенным жителям городка.

А УЫЫ был в неведомой дали, и, кроме меня, в него даже никто не верил.

Постепенно наши «соединения четырёх» стали проходить всё реже и реже. Они бы совсем прекратились, если бы Радогаст не вышел на прямую связь со всеми нами и не приказал нам работать дальше, а также искать и учить других подходящих для этого людей.

Да, а ещё я должна рассказать об отце Иоанне. Это был второй человек, кроме мамы Вали, который проявлял ко мне истинный интерес. Он мне много рассказывал о Боге, и я ощутила, что он прав. Ещё на Дхане я начала сомневаться, что светило на небе является Богом. Уж слишком оно было далеко и равнодушно к нашим нуждам, но то, что Бог есть, я знала, иначе, кто ещё мог бы подбрасывать мне иногда пророческие сны. Я крестилась и стала ходить в церковь, а через некоторое время и отец Иоанн по приглашению мамы принял участие в наших «соединениях четырёх». Теперь, когда мне было особенно грустно и одиноко, я убегала в церковь к отцу Иоанну, и, если у него было время, то на полчаса мы соединялись с ним мыслями и тихо стремились соединиться с Богом. Хотя ни разу нам этого не удалось, но совместная молитва меня как-то успокаивала и давала силы жить дальше в этом неприветливом новом мире.