Андрей Прудковский - Дхана и иные миры

Наконец, остаёмся на поляне только мы с Радеком. По плану мы должны защищаться до прихода последней сетки, а затем под её защитой уехать вдвоём. Боевики наступают из четырёх щелей между камнями и порою обстреливают поляну из гранатомёта. Каждый из нас держит по две щели. Извиваюсь ужом и откатываюсь то к одному укрытию, то к другому, продолжая стрелять из разбросанных по поляне автоматов наших бойцов. Краем глаза замечаю, что Радек хватается за руку и роняет автомат, значит теперь на меня придётся защита и его щелей. Бросаюсь к нему, но сзади меня накрывает разрыв гранаты, и ноги отнимаются.

Вот и конец нашей эпопеи. Из-за камней появляются улыбающиеся лица боевиков. Нащупываю за пазухой последнюю гранату. Один из боевиков подходит к Радеку.

— Ты — Ибн-Кальб? — спрашивает.

— Да, — отвечает Радек.

— Мы не воюем с Ибн-Кальб. Говорят, Хамид воевал, — нет теперь Хамида, и рода его нет. Говорят, нельзя воевать с Ибн-Кальб.

Не могу поверить, — боевики уходят. Мы перевязываем наши раны, а затем без препятствий грузимся в сетку. Пока меня тащат вверх — теряю сознание.

Очнулся я в армейском госпитале, рядом на соседней койке — Радек. Первичная операция по удалению осколков из моих ног, церемония награждения нас с Радеком орденами «Спасителя Отечества», а затем — мы вместе с Радеком на самолёте летим домой. Я в знакомый мне госпиталь, где встретил Розу, а Радек демобилизованный — туда же, оказывается там его дом, а Роза — это его сестра. Вот неожиданное совпадение?!!!

Четыре сна сестры Розы.

Так бы я назвала рассказ об этом периоде своей жизни. Мне уже девятнадцать лет, приближается двадцатилетие. А двадцать лет — время подвига для людей Дханы, — время, когда женщины рожают своего первенца. Я пыталась ощутить, что я должна делать? Но ничего не ощутила. Поэтому я купила красного шёлка и села шить себе свадебное платье. Туфли мои будут чёрные, также чёрным будет и узор на платье. Такие уж мои цвета: красный и чёрный. Красные губы — чёрные глаза и волосы.

Я была оторвана от своего мира, от своего племени. Даже пророческие сны мои пропали с тех пор, как я прибыла на Землю. Но вот прошлое напомнило мне о себе. Мне приснился пророческий сон. Пророческие сны, знаете ли, всегда можно отличить от обычных, — они как бы более реальные и чёткие, и ими нельзя управлять по собственному желанию, как это можно делать с обычными снами.

Так вот, приснилась мне моя комната. Я сижу на диване и кормлю грудью малыша. Дверь открывается и входит неизвестная мне женщина лет пятидесяти, загорелая в цветастом платье. Но во сне я её откуда-то знаю. Здравствуй, — говорю, — Делла. А она бросается мне в ноги и плачет. Вот и весь сон, вроде бы ничего особенного, но мне содержание этого сна показалось очень важным.

Прошёл месяц или чуть более. Я уже окончила обычную школу и параллельно школу медсестёр, и работала медсестрой в госпитале. Вдруг вбегает в сестринскую мама Валя, очень взволнованная, и прямо с порога говорит:

— Там цыгане! Требуют тебя!

Меня это ничуть не взволновало. Раз я назвалась именем умершей цыганки, то, естественно, меня должны навещать цыгане — родственники настоящей Розы. Я даже удивлялась, почему они меня не навещали ранее. Я спустилась в сад. Там была целая толпа цыган. В толпе я увидела знакомое мне по сну лицо Деллы.

— О Деллочка! — Я сразу подошла к ней.

— Узнала, Розочка, узнала! — сразу защебетала та, переходя затем на цыганский. Посмотрите все, какая красавица выросла, совсем не похожа на ту замухрышку, которую мы здесь оставили!

— Делла, я уже забыла цыганский язык, я, наверное, и всех остальных забыла, кроме тебя.

— Ещё бы! Кто тебя выхаживал во время твоей болезни! Только Делла! А остальным и дела нет до больной девочки. Вон — твой брат Рупа, — помнишь?

— Нет, Делла.

— И не удивительно, последний раз ты его видела, когда тебе было пять лет, а потом он лет десять бродил неизвестно где.

— А где мои родители?

— Бедные Янко и Фила! Когда я сказала им, что ты обязательно умрёшь, то они так были убиты горем, что ушли из табора неведомо куда.

— Откуда же ты, Делла, взяла, что я должна была умереть? Видишь, я жива!

— Такой уж мой талант — знать прошлое и будущее людей. Гадалка я!

— И никогда не ошибаешься?! Погадай мне Делла!

— Давай руку Розочка! … Это не твоя рука, Роза.

— Всё меняется, Деллочка.

— Роза, Роза! Я вижу какие-то чудные картины. Вот ты едешь на огромном муравье, как на коне. А вот ты превращаешься в волка, как оборотень.

— Эх, Деллочка, Деллочка, — это я над тобою так шучу. Свои фантазии тебе передаю. А ты, Деллочка, принимаешь мою выдумку за правду! Ну а что нас ждёт в будущем?

— Я, Розочка, вижу нас вместе. Ты должна уйти с табором!

— Опять ошибаешься, Деллочка! Не я должна уйти с табором, а ты должна остаться здесь со мною и покинуть табор.

— Что ты говоришь, Розочка! Это никак невозможно. Без меня, без моего дара — настанет хаос. Не будет удачи табору, если в нём нет хоть одной настоящей гадалки.

— Да вон, твоя подруга, — уже гадает!

— Ээа! — …, морочить голову прохожему — это не гадать. Это мы все умеем. А гадалка — только я одна в таборе!

— Что ж не воспитала себе смену?

— Такая уж моя удача! Но ты-то, Розочка, — ведь гадаешь не хуже, я вижу! Пошли с нами!

— Нет, Деллочка, мои пути здесь!

— А, вижу! Бубновый король! Сильный! Верный! Но ты пиковая дама — бубны не твоя масть!

— Это уж, Деллочка, моя забота, а место моё здесь! Сюда вернётся мой милый!

— Ну, Бог с тобой, Розочка! Будь счастлива, если сумеешь! Может и впрямь твоя сила настолько больше моей, что и не могу я тебе ничего сказать ни о твоём прошлом, ни о будущем! Только знай, что ждут тебя испытания, где потребуется вся твоя сила!

— Эх, Деллочка, Деллочка, — так ведь и тебя тоже ждут испытания! А ты и не видишь!

— Так уж устроено! На других гадать можно, а про себя — ничего не получается!! Прощай, Розочка! Помни меня!

— Прощай, Деллочка! Будет трудно, приходи ко мне! Будешь нянькой моим детям!

Я знала, что когда-нибудь Делла вернётся, но когда?

Была в это время у меня и ещё одна забавная встреча. Прислали нам из города на поправку одного — шизофреника в психиатрическое отделение. Мама Валя сказала мне: «Побеседуй с ним. У него такой интересный бред!» Его звали Александр и он воображал, что встречался с инопланетянами. Впрочем, когда я с ним встретилась, то увидела, что над ним так основательно поработали, что он не только в инопланетянах не был уверен, а даже не уверен был в том, что его действительно зовут Александром. При попытках контакта с ним, он демонстративно молчал и отказывался отвечать на вопросы. Но мне с моей способностью читать мысли было с ним просто. И выяснила я преудивительные вещи. Оказывается, Александр был капитаном космического корабля, который привёз на Землю моего отца Ра. Постепенно Александр стал мне доверять, и мне удалось заставить его описать то знаменательное космическое путешествие.