Сергей Лобанов - Сквозь Время

Выбрав сосну повыше, Иван добрался до неё, утопая по колено в снегу, подпрыгнул до нижней толстой ветки, ухватился, не удержался и упал.

«Первый блин всегда комом, – философски подумал Бес. – Лучше свалиться с такой высоты, чем с самого верха. Продолжим».

Со второй попытки удалось ухватиться основательнее. Сделав подъём-переворот, забрался на ветку. От упражнения сверху слетело немало снега, по закону подлости как раз на него. Одно хорошо – снег не влажный, потому ссыпался вниз, почти не доставив проблем.

Согревая дыханием руки и растирая уши, Иван продолжал подъём, стараясь не сорваться.

Почти у самой верхушки открылась холмистая местность, заросшая густым частоколом деревьев, убранных снежным покровом. В небе стоял морозный туман, красное солнце только-только оторвалось от горизонта.

Иван находился на вершине большого холма, откуда открывалась заснеженная тайга. Через ложбину начинался подъём на соседний более низкий холм, а за ним раскинулся большой город, укутанный шапкой тумана от незамерзающего из-за Красноярской ГЭС Енисея, дыма заводских труб и автомобильных выхлопов, исходящего от зданий тепла.

«Вот и Красноярск, – подумал капитан. – Молодец, Рут. Придраться почти не к чему».

Спустившись вниз, он поспешил в избушку. Возвращаясь, обнаружил у двери ранее не замеченный термометр, он показывал минус сорок три по Цельсию.

В избушке Иван долго с наслаждением отогревался у пышущей жаром печки, поворачиваясь к ней боками, спиной, грудью.

«Всё хорошо, но без тёплой одежды в такой мороз я не дойду, – думал он. – Надо посмотреть под нарами, может, там что обнаружу».

И действительно, из-под нар ему посчастливилось выудить старые тяжёлые валенки с торчащими в них заскорузлыми вонючими портянками, и пыльный, не менее вонючий бушлат, в рукаве которого нашлась чёрная спортивная шапочка, а в карманах рабочие рукавицы, именуемые в народе верхонками.

«То, что надо, – с огромным удовлетворением подумал Бес. – Ляжкам, конечно, будет холодно, придётся постоянно растирать, чтобы не отморозить по дороге. Ничего, не в первый раз, пробьёмся».

Берцы он снял, связал шнурки и повесил обувь на грудь. Намотал чужие грязные портянки, всунул ноги в просторные валенки, на правом боку пристроил лучемёт, перекинув ремень через голову, застегнул просторный бушлат, поднял ворот, натянул шапочку, потушил керосинку, надел верхонки и покинул избушку, так удачно оказавшуюся рядом и спасшую от неминуемой гибели на сильном морозе.

Проваливаясь, он начал нелёгкий путь по зимнему лесу, слушая непривычную великую тишину, нарушаемую лишь скрипом снега под огромными валенками. Снегири, занятые своими птичьими делами, красногрудыми комочками порхали с ветки на ветку, сидели на насте и совсем не ассоциировались с кровавыми кляксами, разбрызганными на белом холодном покрывале.

В обжитые места он выбрался к середине дня, выйдя на дорогу, по обочинам заметённую позёмкой и укрытую накатанным грязным льдом. Середина чернела потрескавшимся асфальтом.

Вскоре по обе её стороны потянулись загородные коттеджи. Из труб некоторых вился дымок. У трёхэтажного дома из красного кирпича за забором из металлических прутьев катались с железной горки два ребёнка – плотно укутанные, розовощёкие колобки. Увидев идущего по дороге человека, они прекратили игру. Из-за низко надвинутых мохнатых ушанок им приходилось задирать головы, чтобы что-то разглядеть любопытными глазёнками с заиндевелыми ресницами. Ничего интересного для себя они не обнаружили и вернулись к своему занятию.

Со двора какого-то шикарного дома капитана яростно облаял мечущийся огромный мохнатый кавказец. Похоже, собаке было скучно, и она с удовольствием выполнила свои прямые обязанности по охране имущества самых лучших во всём собачьем мире хозяев.

Дальше Ивану встретился небритый мужик неопрятного вида с тёмной кожей лица, видимо, давно немытой. Он внимательным взглядом маленьких гноящихся красных глаз просканировал капитана, но прошёл мимо, не останавливаясь и не сказав ни слова.

«А ведь я на бича смахиваю, – сообразил Бес. – Ну, дела! Из капитанов в генералы, а оттуда сразу в бомжи. Метаморфозы… Не попасть бы к местным стражам порядка. Придётся отбиваться, если что. С таким оружием меня в ФСБ загребут и будут с пристрастием выяснять, что да как, откуда сам, где взял, что за форма, что за награды? А я им, мол, здравствуйте, дорогие товарищи, я прямо из светлого будущего к вам, с пламенным приветом от ваших потомков… Гм-гм, ну и фантазёр ты, Ваня».

Посёлок закончился, начался смешанный лес, стоящий плотным частоколом с обеих сторон дороги. Навстречу и обгоняя, проехали несколько машин, обдав тугим морозным воздухом и выхлопным газом. По лесу пробежала небольшая группа лыжников. Матешин подивился: и хота же им в такой мороз кататься!

Вскоре дорога вышла на трассу. По ней то и дело в обе стороны с шумом проносились различные автомобили. Появился дорожный знак, где белыми буквами на синем поле сообщалось, что до Красноярска десять километров.

Капитан прибавил шагу. До городской окраины он добрался к закату. Предстояло найти какой-нибудь ночлег. Лучше всего подходил подвал. На удивление все подвалы в невзрачных серых пятиэтажках оказались заперты. Матешину оставалось лишь хмыкать: ну, прям, какая-то образцово-показательная окраина!

Спустившись по очередной бетонной лесенке, он дёрнул неплотно прикрытую покорёженную металлическую дверь с облупившейся краской. Что-то мешало. Иван посмотрел в сгустившейся темноте внимательнее и обнаружил в проушинах кусок проволоки, видимо, выполнявшей роль замка. После того, как её удалось снять, дверь подалась, Иван вошёл, вдохнув застоявшийся тяжёлый дух.

В подвале даже горела одна тусклая лампочка, разило гарью, кругом была копоть, чувствовалась сырость и идущее тепло от труб.

«Пожар был совсем недавно, – подумал Иван. – Придётся здесь оставаться, особо выбирать не из чего».

Он нашёл кусок обгоревшей доски и устроился на ней, сев поближе к трубам, чувствуя, как от воздействия мороза горят ляжки. Переобулся в берцы, поставил валенки на трубу, там же развесил заскорузлые портянки, слегка подмокшие от попадавшего в голенища снега. Бушлат оставил расстёгнутым, поправив ремень лучемёта.

Неподалёку устроился грязный, в рыжих подпалинах от пожара чёрно-белый кот, с опаской поглядывающий на нежданного соседа.

В трубах шумела вода, откуда-то сверху доносились неясные стуки и шумы, обитатели дома готовились ко сну.

Через пару часов их невесёлое с котом одиночество нарушили трое парней лет шестнадцати-семнадцати на вид. Кот, наверняка имевший печальный опыт, неизбежно приобретаемый в процессе скитальческой жизни, куда-то испарился.