Иван Косолапов - Мир Мрака 2027

– А вот так, мазут где-то нашел, кинул и трассирующей пулей поджёг. Правда, убить так и не смог, зато как тебе помог. И вот если ты думаешь, что он сейчас просто возьмёт и подальше смотается, то я уверяю тебя в обратном. А если хочешь узнать, откуда такая уверенность, то знай: я просто верю, чего и тебе советую.

Как только Гоша это произнёс, он сразу посмотрел наверх.

Боль ещё не утихла, и даже плавно перешла в шею, из-за чего я теперь сидел, согнувшись в три погибели и кроме как о нестерпимых рывках в позвоночнике думать не мог. Однако даже я, сквозь свои отнюдь не радостные мысли, расслышал приближавшиеся шаги.

Вдруг древесный настил сверху приподняла чья-то рука, а спустя мгновение на нас уже смотрело лицо её хозяина. Обведя нас взглядом, мужик откинул настил и подтащил лестницу. Тут вниз слезли двое и отпёрли мне наручники, Гоше освобождать запястья пока не захотели, сильная ладонь толкнула в больную спину и приказала лезть на верх. Так до конца и не разогнувшись, я пополз по скользким, стылым металлическим ступеням к свинцовым облакам.

Когда до конца оставалось совсем немного, сильная рука взяла меня сзади за шиворот и подтянула. При этом сверху раздалось что-то вроде: “ Да давай ты быстрее”.

Неведомый хозяин голоса, так же резко, как и поднял меня, так же резко и опустил. Я упал на размякшую почву чуть ли не “пластом”. Одежду вымазал нещадно, под лицо же успел подставить руки. Только попробовав приподняться, я понял, насколько вымотанный и уставший. Наконец перевернувшись, я сел на землю, не в силах встать.

Проход в землянку заслонила широкая спина в полурясе, сшитой из синей одежды, из-за чего это выглядело довольно комично. Голова лысая, на ногах чёрные кеды – полное, так сказать, дополнение образа. Больше я пока ничего не видел. Вдруг мужик нагнулся, и из проёма показалось небритое, побитое лицо Гоши.

Вскоре из того же проёма показались ещё двое вояк. Когда они вылезли, и я, и Георгий были уже связаны громилой с довольно добрым лицом: чуть выпуклые щёки, чёрные кустистые брови, ясные синие глаза. Вообще какой-то непонятный человек. Его напарники гораздо обычнее были: два парня, если присмотреться даже общее найти можно, братья что ли, лица ничем не приметные, я даже не помню точно, только помню, что у двух были почти идеально круглые подбородки. Одежда тоже сильно не запомнилась: оба в куртках пуховиках подросткового размера, оба были небольшого роста, на ногах спортивные штаны, обуты в кеды, почти такие же, как и у здорового борова, только на пару размеров меньше.

– Вставайте, вам пора кое-что показать, – пробасил сзади миловидный громила, после чего двое спереди улыбнулись.

Меня подхватила сильная рука и поставила на ноги. В тот же момент рядом со мной встал и Гоша.

Я посмотрел вокруг. Мы были в центре какого-то поля. Насколько оно было большим, не представлялось узнать возможным: туман скрывал всё через десяток метров. Пока молочная пелена ползла только у земли, чуть выше же всё скрывалось будто за дымчатой пеленой: не белёсой, а серой. Так, похоже, сейчас утро. Только сколько времени? А, хотя, какая разница… Вокруг нас иногда появлялись небольшие покосившиеся деревца. По чередованию, с которым они шли, можно было подумать, что мы движемся по молодой засеянной аллее, которая уже никогда не превратится в роскошную рощу…

“Куда же нас ведут?” – неожиданно возникла мысль у меня в голове. В поисках ответа я повернулся к Гоше. У меня до сих пор не получилось разогнуться, поэтому сейчас я смотрел на него снизу вверх. И только сейчас, на большем освещении, я увидел, что то, что я вначале принял за небольшое покраснение, оказалось нехилым обморожением. Щеки и вовсе растрескались до такой степени, что казалось, будто по ним разрослась чёрная паутина, которая вот-вот и доберётся до ушей. Я подвигал скулами, по лицу разошлась резкая боль. Повинуясь привычке, я попытался схватится за щеку, однако руки были завязаны за спиной, из-за чего я только подтолкнул себя в поясницу и чуть не упал: приземлился на колено.

– Ты что, ходить не умеешь? – раздалось сзади. – Такую хорошую одёжку испоганил, надо было тебя первым на казнь… Ну ничего, и до тебя время дойдёт…

Я повернулся, на меня смотрела ухмыляющееся лицо громилы, за спиной которого злобно оскалились два солдата.

Развернувшись, я зашагал дальше. По щекам побежала кровь, но сейчас это меня не сильно волновало. О чём они говорят? Вот какой вопрос тревожил мой разум больше всего.

Невольно я уловил на себе взгляд Гоши… Чёрт, как же в этот момент захотелось закурить.

Еле передвигая босыми ногами по вязкой, холодной почве, мы добрели до скопища людей. Они стояли полумесяцем и за чем-то наблюдали, нервно перешёптываясь.

Было очень холодно, по крайней мере, нам. Проходя сквозь толпу, я специально как можно больше тёрся о людей, пытаясь взять хоть немного их тепла, за что получил пару подзатыльников. Зубы выбивали чечётку, пальцев ног я не чувствовал совсем, собственно, с отростками на руках была такая же история.

– О, а вот и они, дети электроники, приверженцы индустриализации, поклонники технологий! – когда толпа расступилась перед нами, показался человек в чёрной рясе. Он был примерно тех же лет, что и Гоша, разве чуть моложе. Лицо его было небрито, зубы давно не чищены (мы обычно так хотя бы с утра водой прополаскиваем, а здесь вообще они, зубы, видать, о гигиене позабыли), лицо усеивали небольшие кратеры морщин, под глазами мешки, нос с горбинкой и чуть вздёрнут. На стриженой голове красовалась чёрная шапочка по форме походившая на полукруг. Я логично рассудил, что это некий монах. Он гневно показывал в нас пальцем и во весь голос вещал некую ересь. – Вы не признаёте истинной силы человека, не знаете запала его душевного огня! Не верите в существование гармонии его с природой, не видите мощи амбиций людских! Не признаёте родное нутро своё… – Он остановился и продышался. Под рясой чуть вздрогнула небольшая грудная клетка, по виду монах не был физически одарённым человеком. Он поднял полный ненависти взгляд и сказал: – Но я это исправлю. Я покажу вам, что бывает с людьми, приклоняющими колени свои пред технологией! И дам вам ещё раз подумать над деяниями и привычками своими…

Он отошёл. За ним стояло большое деревянное колесо, на лицевой части которого висел прикованный.. я ужаснулся: это был Пётр!

Плотно привязанный к деревянному колесу, он висел и не двигался. Казалось, что ему сейчас ни до чего нет дела. Его глаза были сонны и полуоткрыты, а также они были устремлены вдаль: в пелену тумана и рассветной мглы, скрывающей всё. А нет, не всё: если чуть присмотреться, то снизу, мы стояли на небольшом холме, можно было рассмотреть автостраду. От самого колеса и до дороги было расстелено покрывало, на котором располагались куски битого стекла.