Иван Косолапов - Мир Мрака 2027

– А, ну я уже вижу, – сказал мужчина лет сорока. Ничем особо примечательным его лицо не отличалось, одет он был так же, как и ранее виденные мною здешние охранники. Запомнилась мне в нём только его вязаная шапочка на голове и большая горбинка на носу, и всё. – А им-то здесь что надо?

– Ну, скажем так, у них тут есть свои дела, – ответил старик, когда мы проехали местный КПП.

Глава охраны, а так же его подопечные, с неподдельным интересом наблюдали за нами, мол, что может быть такого важного у этих парней на Автозаводской? Однако у нас, а именно у меня, было действительно нечто очень важное. И это было здесь, если я вновь не опоздал…

Станцию полностью покрывал свет, хотя, если быть более точным, не полностью… Местами: станция была уставлена теплицами. Она была чуть больше Могилёвской, так что здесь можно было бы разместить побольше всяческих прилавков и жилищ, однако она была выделена под, так сказать, сельскохозяйственные нужды.

Мы катили дрезину вдоль перрона. И пока мы это делали, я не увидел ни единого человека. Только, разве что, двух мужчин, стоявших у лестниц, ведущих к выходу – это были грузчики, те, к которым мы и направлялись для разгрузки батарей, которые, как я теперь понял, были предназначены для поддержки освещения внутри теплиц. Кстати сам внешний вид Автозаводской несильно отличался от убранства Могилёвской: лестница с одной стороны, лестница с другой стороны, и мраморные колонны между ними.

– Что в них выращивается? – задал насущный вопрос Гоша.

– Разное, в некоторых помидоры, это вон в тех четырёх, что у самого туннеля, откуда мы выехали, после них огурцы, огурцы, кстати, в восьми теплицах растут, за ними перец, а вот сейчас мы мимо капусты проезжаем, – действительно, в четырёх, стоявших поперёк станции, парниках, в горшках росла капуста. – Дальше уже картошка идёт, она до конца станции растёт.

– Где вы взяли столько стекла и горшков? – непонятно зачем спросил я.

– Аха, какой странный вопрос. Стекло снаружи, там его немало, горшки – да тут поблизости отнюдь не один цветочный магазин был, там и пластмассовые были, и глиняные, вот оттуда и понабирали. Дальше вы увидите, где мы вместо таких вещей и вовсе, ха, мусорные быки используем. Но это уже для картошки: у неё корневище сильное. Думаю, где мы мусорницы взяли, объяснять не надо… – он взглянул вопросительным взглядом на нас, однако как только его глаза чуть приподнялись, он тут же вскочил со скамейки, дружелюбно поздоровавшись: – О-о, ну что ж, здарова мужики!

Приветствие Герасима, явно не относящееся ко мне, я услышал лишь краем уха, так как был занят подсчётом всех имеющихся на станции теплиц – знаю, глупое занятие. Я досчитал до двадцати, как меня сбили, однако должен сказать, что до конца там осталось совсем немного.

Повернувшись на звук хлопка ладоней, соединившихся в крепком рукопожатии, я пронаблюдал возвышающуюся надо мной грузную фигуру небольшого, по росту, человека. Поднявшись, я удостоверился в своей правоте: мужик был ростом с полтора метра, однако широким в плечах и огромной грудной клеткой. Он подал мне руку, на губах играла еле заметная улыбка, но глаза были, как и у остальных, пусты. Рукопожатие было слишком крепким для меня, поэтому примерно на пятой секунде я чуть не завыл от боли. Но на этом приветствие не закончилось, рядом с ним стоял похожий на него парень, только этот был чуть повыше и менее плечистый. Его хватку слабой также назвать было нельзя. Кроме комплекции от своего напарника его отличала ещё одна вещь: лицо его было без намёка хоть на какую радость.

– Вот, разбирайте парни, – сказал старик, указывая на коробки, стоявшие в поездке позади нас с Гошей.

– Обычно так наедине с грузом, а тут вон ещё кого-то из людей прикатил, – сказал, взявшись за первый ящик, низкий богатырь со смешным, чуть сплюснутым лицом, большим лбом и небольшой залысиной на темени.

– Во-во, на тебя не похоже, – отозвался его напарник: парень с узкими глазами и приплюснутым носом, но с нормальными, средними по размеру губами. В общем, некая помесь монголоидной расы с европеоидной.

– У них тут дело есть немаловажное, так что пришлось. Кстати дело к Аркадию, так что мы войдём? – ответил Герасим, когда мы чуть отошли от дрезины и подошли к двери, ведущей в комнату под лестницей, в общем, такой же, как и на Могилёвской.

Один из грузчиков, а, видимо, по совместительству, охранников главы станции, присвистнул.

– Прямо так к нему… Ну что ж, если их уже с тобой сюда послали, значит дело действительно есть… Но только чтоб долго там не задерживались… – сгружая ящики отозвался старший.

Старик повернулся к нам и сказал:

– Повезло вам парни, сейчас они грузом заняты, так бы устроили тут проверку, однако вы попали в нужное время, в нужное место… В общем, просто открывайте и заходите, дальше уже сами будете знать, что делать. И да, Саша, желаю удачи…

Сказав это, он развернулся и пошёл к грузчикам, одарив меня напоследок своим наполненным радостью взглядом.

Мы сделали нечто подобное, но только не сдвинулись с места: развернулись, и я сразу же взялся за ручку двери. Металл холодил кожу, руки дрожали, однако я не должен трусить. По ту сторону этой преграды, вполне возможно то, ради чего я проделал весь этот путь, то, ради чего склонили свои головы двое наших товарищей… моя отрада.

Не думая больше ни секунды, я надавил и дернул рукоять. Дверь распахнулась, совсем бесшумно, я увидел небольшую комнатушку. У стены справа стояла кровать, слева – шкаф. Посреди устроился стол, добротный такой, он весь был завален всяческими письмами и бумагами – наверное, документами. И вот над одним из этих документов сейчас склонился человек, он внимательно читал его и что-то подчёркивал. Лица его было не видно. Виден был только ровный, недлинный нос, быстро бегающие карие глаза, и очки. Волосы его были чёрные, смолянистые, и довольно длинные. По плечам он был чуть шире меня. И только пальцы его рук мне показались очень знакомыми: прямые, длинные, музыкальные…

Их прикосновения я не мог не помнить. Поэтому. Повинуясь мимолётному порыву, я, сделав шаг в комнату, тихо спросил:

– Папа?...

Взгляд мужчины остановился. Прошла секунда, прежде чем его голова начала медленно пониматься, показывая лицо…

– Ахахаха! Чёрт, Санька, Сашка, Саша, это ты! Действительно ты! Чёрт, до сих пор поверить не могу, нет.. но… чёрт, я даже не знаю какие слова подобрать… что-то в голову лезет, но… Саша-а-а, это правда! Нет, нет! Но… А-а-а-а-а, – отец никак не мог успокоиться.

Как только он посмотрел на меня, он сначала недопонял, почему этот незнакомец его так назвал, однако уже через секунду пришло медленное восприятие происходящего, потом принятие информации, а потом и радостное понимание, а вместе с ним безграничное счастье.