Сергей Коротков - О возвращении забыть

— Охренеть! Граф Монте-Кристо, мать их… — прозвучал голос Корсара.

— Командир, что берём? Всё не утащим, — отозвался Витёк.

— Берём самое дорогое и лёгкое! И разбуди этого идола, — бросил прапорщик, кивнув на застывшего с опущенной на пол винтовкой Стаса. Его кислая и бледная даже при тусклом свете лампы гримаса ничуть не отличалась от физиономии мёртвого пирата.

Быстро и рьяно собрали четыре сумки. Те, что были с золотом, тянули вниз, как магнит к железному полу.

— Стас, Витёк. Хватайте сумки. Я прикрываю отход. Идём назад, левее, чем шли сюда, за оградой. В случае форс-мажора дуйте до Петровича, разгружайтесь и от скалы прикрываете меня. Ясно?

— Да, — Виктор кивнул, занимаясь драгоценным грузом.

— А я? — развёл руки Ubivez, недоумённо глядя на командира.

— Что я, ёптя´?

— Я тоже пострелять хочу на! Я чё, тут грузчиком таскать, что ли, нанялся?

Корсар метнул взгляд на Витька, затем на молодого:

— Слышь, ты, стрелок, мать твою! Приказ слышал? Всё. Пи…й за напарником! Я те дам пострелять! Надо по-тихому всё доделать. Пусть утром салюты пускают! Живей!

Он слегка подтолкнул Стаса, после чего тот принялся взваливать сумку за спину.

— Тяжело, Корсар! Реально тяжело на!

— Ты лишнее сбрось, пацан!

— А чё тут лишнее?

— Ёп… — Корсар помог тому освободиться от рюкзака с запасными магазинами и гранатами, кинув его в угол.

— Э-э? Как же без патронов?! А чем стрелять-то на? — возмутился Стас, окислив лицо, полускрытое банданой на лбу.

— Сумку, мать твою, етить!

Парень вздрогнул от тихого, но твердого жёсткого окрика и стал дальше натягивать груз.

Корсар уже подумал, что зря взял этого борзометра, но его мысли прервал Витёк:

— Готов.

— Молодец, боец! — Корсар отметил старания деревенского парня, сам закинул сумку с валютой за спину. Ладно хоть РПГ-7 оставили с Петровичем и Помпеем.

— Всё, валим отсюда, пацаны!

Громоздкие фигуры, скрипя полом, вышли из хижины и челноками попёрли к ограде, в тыл рядному расположению деревенских лачуг.

Оставалась финальная часть операции, которую хотелось закончить так же тихо и удачно, как она шла до сих пор. Но…

Обойдя стог травы для скота, группа уже сделала лаз в бамбуковом заборе, стараясь уйти от заминированной ими самими же тропинки, как внимание Корсара привлёк паренёк лет семи.

Негритёнок соскочил со ступеньки одной из хижин, пробежал десяток метров к центру лагеря и при мутном освещении недалекого фонаря стал мочиться в какую-то яму, покрытую решеткой из толстых веток. Откуда-то раздался недовольный хриплый голос:

— Пшёл отсюда, шимпанзе грёбаный!

— Опс, — Корсар сглотнул ком в горле и из положения "сидя на корточках" пшикнул вслед бойцам.

Те обернулись, плюхнулись на задницы, утирая пот с чёрных в темноте лиц.

— Кажется, у нас форс-мажор, ёп! — Корсар жестом показал сидеть тихо, а сам пристально, до ломоты и рези в глазах, стал всматриваться в центр базы.

Пацанчик, сделав свои дела и осклабясь в довольной гримасе (видно, делал это не раз), важно и победоносно зашагал павлином обратно в дом. Из тюремной ямы (в назначении её Корсар уже не сомневался) раздался мат, не оставляющий сомнений насчёт национальной принадлежности пленников. Опешивший прапорщик с озабоченным, жалким видом повернулся к лазу в ограде. На размышления и оценку ситуации ушло минут пять.

Вскоре его голова высунулась в проём дыры:

— Пацаны, надо вытаскивать своих!

Те оба переглянулись и недоуменно уставились на командира.

— Командир на, ты реально на?

— Ясен перец на! — ответил в духе Стаса прапорщик, жуя травинку.

— Корсар, своих не бросим! Я за! — шепнул Витёк, пытаясь снять груз, но Корсар остановил его:

— Стоп! Груз тащим весь до места, там схрон сделаем временный, а потом в обратку за заложниками. Ясно?

— Лады.

— Покатит на!

— Всё, пошли на!

Обратный путь до лёжки Петровича прошел спокойно, не считая того, что Ubivez проколол ладонь колючкой, а Виктора укусил в веко какой-то чуждый москит, отчего у обоих вздулись раны. Погранец посоветовал им отсосать кровь из ранки и помочиться на нее, что вызвало у всех смешки, мат и подколы. Корсар, разглядывающий в ПНВ лагерь и обдумывающий план действий, шикнул на группу, и все припухли. Позже Стас не раз предлагал Витьку свою помощь в уринотерапии на больной глаз, отчего сам же и ухахатывался.

Разгрузились, попили воды. Корсар отдал распоряжения.

Петрович, как немощный в беге, но опытный и стойкий в осаде, опять оставался на стрёме, держа деревушку под прицелом пулемёта и поглядывая за пленным Помпеем.

Последний получил от Корсара кулаком в живот, отчего корчился минут пять.

— Ещё что-то пропустишь или недоскажешь, мартышка, я тебе ананас твой откручу, мля, против резьбы! Понял?

И хотя негр по-русски не понимал, но слова Корсара жёстким осадком сели в башке с осознанием их смысла.

— Пошли, пацаны!

— Постреляем на, — Стас не успел договорить, как ткнулся в спину командира.

— Рот закрой, балабол! Тишина в эфире, твою…

Все трое снова исчезли в темноте.

Егор Петрович поправил ствол гранатомёта, удобно укладывая его рядом на камне, глянул на смиренно лежащего Помпея, прильнул к цевью пулемёта и вздохнул:

— Лучше, чтоб не постреляли!

Группа новоиспечённых контртеррористов прокралась в лагерь тем же путём, что и первый раз.

— Без команды пульнёшь, герой, я тебя на шнурки потом пущу, понял?

— Понял, Корсар! — Стас сник, но сильнее сжал оружие, тёмным силуэтом выделяясь на фоне старого бамбукового заборчика.

— Как-как, рядовой?

— Опс… Есть, командир! — спохватился парень, втянув голову в плечи.

— Вот так, — Корсар взглянул на застывшего в лазу Витька с автоматом наперевес, — Виктор, займи позицию у лаза, прикрывай только в крайнем случае и бей короткими! Не забывай про растяжки слева и прямо справа. И держи сектор в оба, а то опять, ёп, какая-нить мартышка поссать выпадет! Тыл сзади тоже твой, ясно?

— Есть, командир!

— А ты со мной, боец, — обратился Корсар к Стасу, — и никакой самодеятельности, ёп! Слово такое знаешь хоть, программист?

— Конечно… Есть, командир! — прошептал парень.

— Работаем!

Они вприсядку, низко пригибаясь, короткими бросками пересекли подворотни тростниковых лачуг, осмотрелись, отсиживаясь в тени сарая.

Никого на десятки метров. Вдалеке так же гыркали нетрезвые охранники, но уже вяло и реже, видимо засыпая. Собак не видно было, чему Корсар радовался больше всего. Бывший прапорщик, как в былые времена на учениях и в боевых рейдах, собрался в пружину, настроил тело на рывок и повышенную стойкость. Мозг врубился в штурмовой режим, отбросив все посторонние заботы и эмоции. Как кобра, раздувающая капюшон перед выпадом, Александр привстал медленно и гибко, замечая каждую деталь периметра лагеря, а руку не спуская со скобы автомата.