Дмитрий Матяш - Изоляция

Твою мать, как такое может быть?!

Показалось или я и вправду услышал крик младенца? Смог бы я его расслышать в грохоте, который исходил от этой ненавистной машины?

Шаггггах!!!

Стомиллиметровый фугасный снаряд влетел в окно домишка. Стекла выдавило взрывной волной, пламя вырвалось из оконных проемов, будто рот языком облизнуло. Входную дверь сорвало с петель, швырнуло как доской для нарезки. Встряхнувшаяся крыша местами обвалилась внутрь.

Даже если в доме и был кто еще — всем хана.

Я накрыл голову руками и присел, когда надо мной пролетала кирпичная крошка вперемешку с деревянными щепками. А БМП снова пришла в движение. Я этого не мог видеть, но, насколько можно было судить по зуммирующему звуку, башню наводчик устремил в гараж. Гараж, за которым я стоял с незадачливым топором в руке.

Шаггггах!!!

Проклиная себя за несообразительность, я снова пригнулся — как та чертова игрушка, которая больше ничего не умеет делать. Причем пригнулся в последний момент, и это спасло меня разве только от приема кирпича в голову. Что касается остального, то, по меньшей мере, сразу штук десять — вполне, причем, заслуженно — угодили в мое многострадальное тело. Плечи, бока, живот, ноги — такое впечатление, будто туда ударили молотком, а потом вкололи новокаин. Наверное, что-то подобное чувствует неудачливый скалолаз, ухватившись не за тот камень и спровоцировав обвал.

Меня кинуло вглубь сарая, я сломал собой дощатую клеть для домашней живности, но сразу же поднялся. Онемение в ушибленных частях тела не позволяло мне двигаться так же резво, перед глазами отчего-то изображение поплыло, и в ушах будто камертон вибрировал. Тем не менее стремление свалить отсюда как можно быстрее толкает меня к выходу. Задней и боковой стены у гаража практически нет, я увидел изрешеченный АЗЛК и объятый огнем «скорпио».

Не имея четкого плана дальнейших действий, проклиная себя, гиббона и «потную кобылу», я бросаюсь бежать прочь. Дурак, понимаю, но бегу. За сарай, пока еще целый, выбегаю на огород — открытейшее из всех открытых мест — и мчу, лавируя и перескакивая через кучи пепла.

Взревел двигатель, «договский» бронемобиль без промедлений двинулся за мной.

«Все!» — засветилось в голове.

В близкий к смерти час, говорят, с мозгом происходят странные вещи. За миг он способен показать и увидеть то, что записывалось в него восемьдесят лет. Вещи, не доступные никаким ученым, институтам, самым современным технологиям, происходят естественным образом при стечении некоторых обстоятельств. Например, когда пули вжикают над головой, а ревущий бронированный демон вот-вот наступит своим траком на глотку. Я не увидел своего детства, но зато увидел себя на экране монитора, к которому прильнул оператор. И целеуказательное перекрестие увидел на экране, ловящее мою спину. Меня, неуклюже лавирующего, выглядевшего как деревенщина с топором в руке даже в натовских штанах. Меня, чьи ноги утопают в сырой почве. Меня, бегущего по прямоугольному участку в туманце стелющегося по земле дыма…

А пули злобно шипят над головой, дырявят бетонный забор, коим отделился следующий магнат от простака из пролетариата. Я бегу к нему так, будто в задницу динамит мне вставлен. Петляю (помню армейку) и мчу на всех парах. И будто бы за стремление мое: клац! — сзади.

Лента закончилась. Ха! Есть все-таки справедливость в этом мире. И хотя эта заминка продлится не дольше секунды, мне хватит этого щедро отмеренного времени.

Прыжок! Пуля со следующего заряда скользнула по ноге, разорвала с краю ляжку. Всего-то? А я ведь уже с этой стороны.

Двор у олигарха большой, ухоженный, напоминает усадьбу Акимова: трехэтажный дом, банька, беседка, гараж на несколько машин, детская игровая площадка. Но прятаться в зданиях я больше не буду. Ребята, похоже, резвятся, сейчас фугасом тут все разнесут. А спрячешься в подвал, плитой лаз привалит — подохнешь от голода.

Так ни до чего и не додумавшись за ту секунду форы, я скрываюсь за углом маленького домика (вроде как для прислуги), когда БМП врезается в бетонное заграждение и вваливается на территорию. Что там, интересно, наши продукты? Они им, вообще, нужны были? Или приоритетная задача все же меня грохнуть? Может, по ходу поменялось что, раз так далеко зашли?

Глядеть в оба нужно, «дожики». Местные в три счета разнесут все, что там под «хай люксом» уцелело. Вернетесь, будете пылесосами сахар с асфальта вылавливать.

БМП двинулась напролом через небольшой сад карликовых яблонь, давя своим весом хрупкие деревца и обходя хибарку справа.

Шаггггах!!! Шаггггах!!!

Снаряды влетели в высокий элитный дом через окна на первом и втором этажах. Взорвались внутри, заполнив помещение огнем, выплюнув горящими тюлями из лишившихся стекол окон.

— За что ж вы меня так, пацаны, а? Только не говорите, что за гребаную банку тушенки!

Земля под ногами задрожала, будто через детскую площадку вот-вот произойдет раскол Земли. Рокот дизеля изжил, казалось, все существовавшие до него звуки. Я переместился за угол, чтобы оставаться незамеченным. Моему взору предстал проем в заборе, который остался после прорыва «бэшки». Так захотелось ринуться обратно. Может, не увидят, а? Может, исключат, что я обратно к горящему дому побегу?

«Не вздумай!» — запретил «внутренний Салман». Развернут башню и дадут из главного, кишки на проводах развесишь!

Увидев перед собой люк, я понял, что именно его подсознательно искал последние десять минут. В этих элитных кварталах нет централизованной канализации. И чугунная крышка могла означать только одно: открытие врат в ад. Но именно там, как мне показалось, я мог сыскать для себя спасение.

Отпрянув от стены и метнувшись к люку, я топором приподнял крышку, увидел уходящую вниз лесенку и, невзирая на пробивший насквозь каждую нервную клетку смрад сточных вод, прыгнул внутрь. Успел на треть прикрыться крышкой ровно в тот момент, когда адская машина направила ствол на хибарку, за которой я прятался.

Кирпичи, фрагменты домашней утвари, куски мебели пролетели над приоткрытым люком как птицы на юг. Пылающие ошметки попали и в люк, горящий кусок ткани упал мне на голову, и, будь на ней волосы, ходить бы мне с выгоревшим темечком.

Что касается интерьера моего укрытия, то дряни здесь хоть и было чуть меньше, чем по колено, смердела она так, будто я упал во вселенскую выгребную яму. Мне впервые пришла в голову мысль, что лучше было бы сдаться. Я поднял голову к небу, видному через щель в неплотно закрытом люке, и пожалел, что меня не размазало из стомиллиметровой пушки.

Между тем больше выстрелов не последовало. И вообще! Машина не только продолжала безобидно стоять на месте, в ней даже двигатель заглушили. Тишина снаружи вдруг стала такой неестественной, что мне подумалось, будто это мой ангел-хранитель, схватив «бэшку» за ствол, забросил ее куда-то в Буг. В кино же такое бывает?