Евгений Щепетнов - Колян. Дилогия (СИ)

— Чо уставился?! Мужика что ли не видал давно?! Так ща покажу, — и он заржал, поддерживаемый своими быдлоганами–дружками.

— Да нет, гандон, мужиков я вижу каждый день, а вот говорящее гавно нечасто…

— Чо ты сказал, покойник ходячий?! — группа шпанюков с грохотом поднялась с места и подалась в его угол. — Щас мы тебя вместе с твоими тёлками отымеем!

— Прикрывайте спину, — негромко проговорил Николай, и девушки напряглись в ожидании. Он подвинул стул из‑за стола так, чтобы ноги свободно лежали в проходе, дождался, когда говорливый бандит попытается с разгона ударить его ногой в грудь, пропустить ногу вбок и, приподняв, дёрнул вверх. Парень упал, как подрубленный, ударившись головой о выскобленный пол, хакнул, выпуская из приложившейся о пол спины воздух, и закатил глаза в обмороке. Николай, не прерывая движения, крутнул ему ступню ноги, сломав ее у самого ботинка, и тут же добил ударом пятки в шею. Шея хрустнула, парень дёрнулся и затих. Все замерли столбами, глядя на эту картину. Потом какая‑то женщина визгливо и страшно завопила:

— ААААААА, убивают! — и бросилась из кафе. Это сработало, как спусковой механизм, и один из спутников убитого закричал:

— Гля! Он, сука, завалил его! Вали их, пацаны! — и потянул из‑за спины обрез ружья, страшное в ближнем бою оружие. Колян сунул руку за спину, мелькнуло узкое серебристое лезвие метательного ножа, и уже бандит с лупарой забыл о ней и схватился за горло, из которого торчала острая серебристая рыбка. Тут же глухо тренькнули арбалеты справа и слева и ещё два бандита упали с болтами в глазницах. Спутницы Николая прыгнули вперёд, как куницы к несчастной жертве, дугой мелькнули из‑за спины блестящие катаны, и оставшиеся двое негодяев рухнули, захлёбываясь в своей пузырящейся как шампанское крови. Николай отстранённо подумал — лёгкое девки перерубили.

В дверь ворвались двое охранников, остававшихся снаружи — крик официантки всполошил всех в радиусе ста метров.

«Она вопит, как пожарная машина, спешащая на вызов», — отметил Николай и усмехнулся про себя. Вряд ли уже кто‑то помнит, как сигналила пожарная машина, а вот как трубит слон или ревёт тигр, многие знали — в последнее время стали доходить слухи о появлении этих животных в степи. Благо, и корма и дичи было много, а всё зверьё Потопом разбросало по свету.

Охранники ошеломлённо осмотрели поле боя, посмотрели на Атамана, спокойно достававшего из кармана кошелёк, на двух девушек, похожих на злобных Горгон, с окровавленными клинками в руках, с которых стекали капли крови на ещё не залитый тёмно–красной лужей участок пола. Один из них вдруг почему‑то спросил:

— Вы всё, пообедали?

От неожиданности Николай, девчонки, а за ними и залегшие на пол посетители харчевни, начали истерически смеяться. Буквально ржать, смахивая слёзы. Катька в приступе смеха, опёршись на меч, выдавила:

— Пообедали… А это вот десерт! — и опять зашлась в смехе.

Николай немного посмеялся, заставил себя успокоиться. Смешного‑то было мало — людей поубивали, какой смех, но никак не мог ощутить вину или раскаяние — таких уродов давить нужно. Эту «пятую колонну» никак нельзя было оставлять в тылу. Такие вот и бьют в спину…

Послышался топот, в кафе ворвался вооружённый отряд казаков, видимо, вызванный кем‑то из посетителей. Девушки опять подняли мечи, прикрывая Николая, но казаки узнали Атамана. Старший наряда рассказал, что к ним прибежала женщина, которая с криками и плачем рассказала, что в кафе передрались бандиты между собой и всех убивают. Вот они и приготовились к худшему. Николай подозвал боязливо выглядывающую из‑за плеч казаков официантку и спросил:

— Сколько с меня?

Она дрожащими губами назвала сумму, причитающуюся за заказ. Николай выудил из кошелька несколько серебряных монет с гербом Войска и оставил их на столе. Потом указал пальцем на лежащие в луже крови трупы и сказал:

— Обыщите их — деньги пусть официантка заберёт за уборку и ущерб заведению. Оружие и боеприпасы соберите, трупы пусть похоронная команда заберёт.

Охранницы вытерли лезвия катан об одежду убитых, текучим шелестящим движением воткнули мечи назад, в ножны за спиной, и Император с группой сопровождающих лиц последовал дальше, размышляя о том, что только соберёшься спокойно морсу попить, так нет — обязательно какие‑то суки испортят настроение. Всё равно, как в говно наступил — вроде и оттёрся, а вонять еще долго будет.

Внезапно он развернулся и опять нырнул в кафе, подошёл к одному из трупов и выдернул из его горла метательный нож. Потом тщательно его оттёр и вернул в ножны рубашки — какого хрена его бросать тут, привык уже к лезвию, без него как голый.

Так и закончился первый день Атамана в освобождённом городе. Николай шёл и думал — всё как всегда — жизнь налаживается. И тут, как обычно, появляются какие‑то уроды, которые обязательно хотят эту жизнь испортить. Неймётся им.

«Этак скоро и до переворотов доживём, — угрюмо прикинул он. — Ой, неспроста эти брожения, неспроста, вполне может оказаться, что среди тех, кто примкнул к Войску Казачьему, есть засланцы из Орды. Не впрямую нас взять хотят, так изнутри развалить. Надо поговорить об этом с Диманом. Не нравится мне всё это».

Закон № 1

Император Николай стоит во главе государства Рось и все граждане Роси должны повиноваться его воле беспрекословно, равно как и соблюдать данные законы.

Николай шёл по улице Владимира в раздражённом состоянии. В голове всё время вертелось:

«Что, пора начать репрессии? Ну а ты что, Колян, хотел, чтобы все тебя любили, все радовались жёсткому порядку и тебя славили? Почему ты до сих пор не организовал свою полицию? Димановские агенты не в счёт — всё‑таки, он армейская спецслужба, а не менты. Ментов захотел развести на улицах? Только гаишников не хватало», — он фыркнул и тихонько засмеялся. Охранники покосились на него удивлённо — чему командир смеётся, ведь вокруг вроде ничего смешного нет, потом опять сосредоточились на сканировании улиц, по которым они шли и осмотре людей, которые попадались навстречу.

Николай шёл довольно быстро, ходко переставляя ноги в мягких кожаных ботинках. Неосознанно он тоже следил за проплывающими мимо справа и слева домами, за переулками, в которых шла какая‑то городская жизнь. Кто‑то куда‑то спешил, пробегали мальчишки в трусах по своим важным делам. Шли женщины, едва прикрытые кусками ткани, многие в широких соломенных шляпах, которые вошли в моду в послепотопное время — они хорошо защищали от солнца кожу, обгоравшую на солнцепёке у бледнокожих европеек. Какое бы ни было время — до потопа или после потопа — женщин всегда беспокоило наличие веснушек или облезшей кожи на своём носу. Вдоль длинной, прямой улицы выстроились ряды лавок, продающих всё — от продуктов питания до башмаков и холодного оружия, выкованного самодеятельными кузнецами. Мир скатился в средневековье. Когда закончатся последние боеприпасы к огнестрельному оружию, оставшемуся с допотопных времён, регресс продолжится ещё быстрее.