Мария Симонова - Одержимые бессмертием

Мы с девицей и Грабер оказались как бы накрыты шатром из огня и голубых молний. Сверху непрерывно валились паленые и еще горячие тушки, затхлый воздух подземелья приятно разнообразился восхитительным запахом печеной курицы. Я перенес огонь от стены к колоннам, откуда рвались новые полчища.

«И как они только друг друга не задевают?» – подумалось мимоходом. Воздух просто кишел тварями, а мы жгли их десятками. Оружие у всех стояло на максимуме, однако число их не уменьшалось – только мы рассеем очередную волну, как тут же накатывает новая.

– Вася!!! – кричу я во всю глотку, не прерывая стрельбы. – Поднимайся и прикройте нас сверху… Мы идем!!!

И мы пошли. Я подтолкнул девицу к лестнице. И вот она, родимая, совсем рядом – до перил уже можно рукой дотронуться. Ору:

– Лезь вверх!!! – И вижу в свете фонаря совершенно бессмысленные глазищи, почерневшие от ужаса. – Лезь, говорю!!!

Подталкиваю, и она, завороженно глядя на меня, нащупывает ногой первую ступеньку.

– Под ноги смотри! И к стене! К стене ближе!!!

Однако поток тварей явно иссякает. Можно уже подстреливать по одной-две, вместо того чтобы косить, как в страду на Краснодаре-24. Однако в отдалении, на самой грани, куда достают наши фонари, их мельтешение просто ужасно. Кажется, сюда собралась вся летающая братия Третьяка. Может, показалось, но я заметил несколько особей намного крупнее и явно не из этого курятника.

Как можно шустрее лезу вверх, прикрывая собой драгоценное чадо, а сзади, матерясь, мне на пятки наступает Грабер.

– Прикрой нас, мать твою! – кричу я ему, срезая особо обнаглевших тварюшек, атакующих нас снизу. Как ни странно, Грабер внял моему призыву и дальше пятится спиной вперед, щедро поливая все вокруг из своего парализатора.

«Уф, выбрались…» – понял я, на мгновение чуть не потеряв равновесие, поскольку мы уже достигли верха и внучку, чадо свое драгоценное, принял в объятия старый пират.

Я быстро осмотрелся. Рано, ох как еще рано терять равновесие!

Наша группа стояла на карнизе шириной метра в полтора. Хирург еще изредка постреливал, заставляя кружащих в пределах видимости тварей держаться на почтительном расстоянии. Дед все еще ощупывал внучку, словно бы не веря в ее спасение. Еж расхаживал по карнизу, а к моим ногам выбирался Грабер, споткнувшийся о последнюю ступеньку и чуть не полетевший вниз. Вместо этого он, качнувшись вперед, упал мне под ноги. А в стене щерились три одинаковых овальных тоннеля. «Опять выбирать, чтоб их», – подумал я, чувствуя, как подгибаются колени и посасывает под ложечкой, словно у меня там угнездился маленький, но жадный вампиреныш.

Хирург стал мотаться от дыры к дыре, выбирая наиболее для нас перспективную. Я отвел слабосильных подальше от края в небольшую нишу с останками железного шкафа, сгнившего, должно быть, еще при царе Горохе. Там мы и расположились на желанный, хотя и не самый комфортабельный отдых.

Летучие агрессоры иногда совершали разведывательные рейды, однако Андрюха неизменно реагировал – хранил, короче, наше воздушное пространство от непрошеных гостей.

– Береги заряды, – вяло проронил я.

Наши потери от схватки оказались на удивление ничтожными – фляга Михал Иваныча с остатками воды, несколько незначительных укусов у меня и у Васи, да еще Грабер громко сокрушался, что ботиночки с усопшего Наплекова ему жмут. Чуть ли не претензии нам стал предъявлять, что, мол, не позаботились обеспечить его величество сапогами-говнодавами. Быстро я успел отвыкнуть от его нытья, пока он прохлаждался на Лубянке в качестве подопытного кролика. Выведенный из себя, я предложил ему вернуться назад и вывел голопроекцию нашего маршрута, записанную моим коминсом.

Грабер заткнулся, а я стал изучать расположение отмеченных на плане ходов и сделал вывод, что до ближайшего разведанного участка Третьего мира нам осталось прошлепать около трех километров. Ну, это если по прямой. А такое везение нам пока не светит – судя по всему, начала этих трех ходов указывали совсем в другую сторону.

Я откинулся и прислонился к шершавой стене. Тело охватила вялость, веки налились свинцом, и это странно – мой обновленный организм обычно легко справляется с высокими нагрузками, а тут вдруг такое. Чем бы себе помочь? Все же мы, бессмертные, так мало знаем о собственных возможностях, хоть плачь. Надо будет потом Грабера допросить с пристрастием на предмет того, чего он там успел узнать на собственном горьком опыте. Но это потом.

Потом, а пока отдышаться бы…

Тихие голоса возобновили в голове свой призывный диалог, и тут же волосы зашевелились – впечатление такое, что источник непонятных звуков совсем рядом. Может, за порогом одного из коридоров, а может, за стенкой, на которую я так беспечно облокотился. Но рядом! И он приближается!

Я вскочил.

– Вася! Чуешь?!

Хирург уже бросил свои изыскания и тревожно вглядывался в темноту левого прохода. У меня внезапно закружилась голова. Пришлось опереться о стену. Пронеслась мысль – инфрадепрессатор. Психическое оружие дает такой же эффект.

– Ну, что там, Хирург?

– Атас, – тихо обронил Хирург и своим коронным, по-кошачьи мягким движением извлек клинок из пристегнутых к плечу ножен. Лучевик в его левой руке уставился в чернильную утробу тоннеля.

Я вскинул свою «беретту» – на индикаторе одна треть. Так. Отстегнул от пояса лучевик, тот, что отобрал у ветерана. Этот уже лучше. Огляделся – Михал Иваныч лежит, как-то неуклюже подвернув под себя коленку, Катя, напротив, откинулась на спину. Словно спит. Какая-то пси-атака. Это точно.

Грабер озадаченно прислушивается к чему-то, склонив голову к правому плечу. К себе, наверное. Кошусь на Ежа – ну, этот спокоен, как танк на привале. В левой у него граната, одна из семи, что мы прихватили с Лубянки. Лучевик его смотрит не в тоннель, а в обширный зал, где затаились летучие твари. Страхует тылы.

Я ныряю в «бросок», и сознание тут же очищается, словно омытое волной прозрачной ледяной воды. Все понятно – нам как раз туда, откуда приближается к нам это нечто, опасное, словно хищник, крадущийся в ночи.

– Все в стороны, – подаю команду. – Еж, кидай гранату!

Он с размаху швыряет гранату в тоннель, и мы прижимаемся к стенкам. До взрыва четыре секунды. Раз… машинально начинаю отсчет. Прямо у моих ног лежат внучка с дедом. В беспамятстве, а может, уже и того…

Они же бессмертием не обладают. Два… Наклоняюсь, быстро проверяю пульс – есть. Живы. Три…

Взрыв.

Тоннель, словно дракон, страдающий изжогой, извергает из себя град осколков и огромный клуб дыма и пыли. Вновь вспугнутые твари носятся в ужасе, но нам не до них – Еж швыряет вторую гранату, и почти сразу – еще не рассеялся дым – в проход ныряет Хирург.