Джеймс Баркли - Тот, кто был равен богам

Катиетт резко остановилась и оглянулась. Графирр и Меррат следовали за ней по пятам. За ними бежали Марак и Такаар. На подбородке у Такаара и спереди на рубахе виднелись следы рвоты. Он выглядел заторможенным и готовым в любой момент потерять сознание. Пламя, ревущее и шипящее, жадно вгрызалось в землю в нескольких шагах от них. Столбы дыма и пара поднимались в небо, потемневшее в приближении нового дождя.

— А ведь тебе это нравится, правда? — прохрипел Такаар.

Катиетт не ответила, но Ауум коснулся ее руки и покачал головой.

— Надеешься, что одна из этих штук свалится мне прямо на голову и я умру, вопя от боли? Chilmatta nun kerene. Можешь не повторять одно и то же. Я уже слышал это раньше. — Он взглянул на Катиетт. — Я потерял свою духовую трубку.

— Такаар, — решительно заявила Катиетт. — Послушай меня.

На лагерь падали все новые и новые шары, но теперь в воздух уже вздымался преимущественно пепел. Огонь принялся пожирать зеленую листву. Колдовской огонь, который не потушит обычный дождь. Такаар с трудом отвернулся и вперил в Катиетт взгляд, полный боли и ярости. Она вздрогнула.

— Я знаю, где они залегли, — сказал он вдруг и с неожиданной быстротой устремился прочь.

Катиетт побежала за ним, отметив краешком сознания, что он почти не оставляет следов на лесной почве, а тело его едва касается густой растительности, через которую он скользил.

— Марак, Ауум, вы — звено Такаара. Марак, ты — старшая. Граф, Меррат, за мной. Давайте-ка покажем им, кто в лесу хозяин.

Онелла потеряла Ридда. Инстинктивное стремление вырваться из лагеря, испепеляющий жар заклинаний и растерянность в темноте под плотным лиственным покровом породили панику. В густой растительности глохли и смолкали крики заблудившихся и раненых iad и ula. Запах горелой плоти преследовал ее, пока она подныривала под низко нависшими ветвями, продираясь сквозь переплетающиеся виноградные побеги и лианы. Отовсюду доносился шум, но она была совершенно одна.

Она побежала сначала влево, потом прямо и повернула направо, стараясь догнать затихающие вдали звуки бегства остальных иниссулов. Онелла дважды окликала Ридда, но ей отвечали лишь крики животных. Она никак не могла понять, как отбилась от основной массы соплеменников. Ей казалось, что она направляется к ручью, но, похоже, она просто кружит вокруг лагеря. В такой суматохе было трудно сохранить ясную голову и чувство направления.

В конце концов она остановилась, привалившись к стволу дерева, и внимательно посмотрела себе под ноги, прежде чем сползти вниз, на землю. Здесь, в папоротниках, которые скрыли ее из виду, она присела на корточки и затаилась. Онелла вдруг вспомнила одну вещь, которую как-то сказала ей Катиетт. Что она ни за что не услышит ТайГетен и что только мирные обыватели и враги производят в лесу шум. Поэтому она решила ждать и слушать, пытаясь сориентироваться и понять, где же оказалась.

Онелла подняла голову, пытаясь разглядеть солнце, но вокруг смыкался лишь черно-зеленый лиственный покров. Полный жизни и смерти. Ей казалось, что она должна еще видеть пламя в лагере, но, повертевшись в своем укрытии, ничего не заметила. Вокруг нее обвилась какая-то туманная дымка, и все. Подсказать ей что-либо она не могла.

И вдруг раздались крики. Поначалу слабые, они с каждым мгновением становились все громче и ближе. Мимо пробежали шесть членов клана Инисса. Двое поддерживали друг друга. Оставшиеся четверо пытались помочь им передвигаться как можно быстрее. Все они непрестанно оглядывались. Нужно смотреть вперед, а не назад, хотела крикнуть им Онелла, но почему-то не сделала этого.

Дорогу им преградил человек. Размахнувшись мечом, он просто разрубил первую пару напополам. На широкие листья брызнула кровь. Мертвые эльфы беспомощно повалились в стороны. Остальные четверо остановились, потом разделились и бросились бежать. Позади них появился еще один человек и ударил одного из бегущих мечом в спину. Еще одна эльфийка прижалась спиной к дереву и стала умолять пощадить ее. Меч пронзил ее незащищенное сердце.

Онелла поспешно зажала себе рот рукой, чтобы не закричать. Ее всю трясло. По щекам ручьем текли слезы. Ей не хотелось смотреть на то, что произойдет с оставшимися двумя, но кто-то ведь должен увидеть это своими глазами, чтобы потом рассказать другим.

Оба уцелевших иниссула остановились, а потом стали пятиться, держась за руки и не произнося ни слова. Трое мечников направились к ним. Они улыбались. Как бы ей хотелось стереть эти ухмылки с их довольных физиономий и заставить их умыться кровью! Онелла отняла руку ото рта и согнула ее, напрягая пальцы, отчего ладонь превратилась в лапу хищника. Ногти у нее были крепкими и острыми. Может, она так и сделает.

Справа от нее вдруг мелькнула тень. Человек начал поворачиваться. Просвистели парные клинки. Один вонзился ему в шею, другой перерубил талию. Застонал рассекаемый воздух, и метательный полумесяц впился в лицо второму человеку, глубоко войдя ему в переносицу и задев оба глаза. Третий рухнул, как подкошенный, под градом ударов, за которыми не успевал следить глаз. Их крики быстро оборвались, и наступила агония.

Онелла вдруг поняла, что ее вновь трясет от ужаса. Жестокость людей внушала отвращение, но быстрота и стремительность ТайГетен попросту повергли ее в шок. Она хотела было встать и выйти на открытое место, но что-то удержало ее. Какое-то смутное ощущение, ничего больше. Она смотрела, как ТайГетен подошел к телам погибших эльфов, после чего утешил, как сумел, оставшихся в живых соплеменников и показал рукой, в какую сторону им следует идти.

Одна из девушек развернулась и прямиком направилась к ней, остановившись в нескольких шагах и присев на корточки. Онелла ее не узнала. Девушка протянула ей руку, но Онелла покачала головой.

— Опасность миновала, — сказала девушка. — Можешь выходить.

— Нет. Пожалуйста, — сказала Онелла.

И вдруг ее обдало леденящим холодом. На листьях и ветках осел иней, и они мгновенно почернели от его мертвящего прикосновения. Взвыл штормовой ветер, принесший с собой мороз, и она обхватила себя обеими руками и крепко зажмурилась. Но ураган стих так же быстро, как и начался, вызвав у нее лишь тошноту и головокружение. Но когда Онелла открыла глаза, от ТайГетен, убитых людей и эльфов не осталось и следа.

На прихваченную морозом траву с хрустом ступил человек в плаще и стал оглядываться по сторонам. На лице его было написано мстительное удовлетворение. Впоследствии Онелла так и не смогла бы описать, что на нее нашло. Она выпрямилась во весь рост и вышла из своего укрытия, глядя на него. Она замерзла до костей, но холод уже отступал, каплями влаги стекая с почерневших и мертвых листьев.