Вадим Филоненко - Дегустаторы смерти

– Зачем, Олег? Тебе что, мало денег, которые я плачу?

О-ба-на! Да что здесь, вообще, происходит?! Чибисов совсем спятил?! Понятно же, что ограбление шито белыми нитками. Я что, совсем обкуренный – обнес сейф всемогущего босса, легкомысленно оставил бабло дома и спокойно пошел тусоваться в кабак?! Тем более нелепо приплетать сюда еще и Кима!

– А он-то тут при чем?! – вырвалось у меня.

Как ни странно, сам Олег молчал, словно онемел и оглох. Хмуро смотрел в пол и молчал.

– Да тут все ясно, – заговорил Сумрак. – Эти двое решили, что смогут обнести сейф и выйти сухими из воды…

– Убью, сука! – Я потерял над собой контроль и хотел броситься на гаденыша.

Не успел. Торпеды Хазара удержали, перехватив за плечи. Сумрак откровенно смеялся мне в лицо.

– Увести обоих, – велел Арчибальд.

– Я ж говорил, Трын-трава, что псинкам недолго тебя ждать, – Утюг потащил меня в коридор.

Двое других пацанов сделали было шаг в сторону Кима, но схватить за руки не посмели. Он пошел сам.

Вскоре меня втолкнули в ту же самую клетку, а Олега повели дальше.

Я дернулся ему в след:

– Олег!

Но он не обернулся.

– Погодите! Дайте нам с ним поговорить, – попросил я Утюга.

– Завтра вечером поговорите. На арене. У вас будет пара минут, прежде чем выпустят питбулей, – ответил Утюг.

– Питбулей?! – Сознание отказывалось мириться с очевидным. Неужто нас завтра и впрямь затравят собаками?!

– Конечно, – с садистским удовольствием подтвердил Утюг. – Ты крыса. А крыс надо давить.

Меня оставили одного, если не считать соседей – четвероногих людоедов. В душе нарастала паника. А еще бесила невозможность поговорить с Олегом. Вспоминался его опущенный взгляд, нежелание смотреть на меня. Неужто он тоже считает, что деньги взял я, а хотел подставить его?!

Я забегал по клетке, остановился, до боли вцепился пальцами в прутья. Ким считает меня крысой?! Эта мысль жгла сердце больше, чем страх скорой лютой смерти. А еще туманила разум ненависть к Сумраку. Убью падлу! На куски разорву!

«Никого ты не разорвешь, – пришла вдруг в голову оглушающая мысль. – Тебя – да. А ты уже нет».

Кажется, Коля победил и сможет завтра насладиться своей победой, так сказать, в первых рядах – наверняка придет полюбоваться на казнь. Я сжал кулаки и со всего маху ударил по прутьям клетки.

– Ты зубами попробуй, погрызи, вдруг перегрызешь, – раздался насмешливый голос Сумрака, и вскоре он встал перед клеткой собственной персоной.

Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга.

– Твоих рук дело? – Мой голос прозвучал глухо от ненависти.

– Не надо было связываться со мной, Трын-трава.

– Про фотки не забыл? На которых ты, обоссанный от страха, скулишь на полу в кладовке? Я же предупреждал, если со мной чего случится…

– То их увидят Ким и твой брат, – перебил Сумрак. – Помню-помню. Только Киму вроде как уже не до них.

– Зато брату до них. Он получит не просто фотки, а с моими пояснениями: дескать, вот мой убийца.

Коля некоторое время молчал, а потом спросил:

– Он ведь хороший мент? Так?

– Отличный, – я не соврал.

– Тогда ништяк. Значит, быстро установит, что убийца не я. Следы приведут его к Чибисову…

Коля сделал паузу, но я уже понял, к чему он клонит. Против Арчибальда у моего брата кишка тонка – у Чибисова связи аж в Москву идут.

Братишка, конечно, мужик упертый. Наверняка попробует бодаться с Арчибальдом, но… Одно из двух: он или проиграет, или отступит. И потом, Сумрак-то при таком раскладе остаётся не при делах.

– Тебе шах и мат, Трын-трава. Чистая победа, – Сумрак улыбнулся, довольный собой.

– Ну ладно я, а Олега зачем замарал? – тихо спросил я.

Коля повел плечами:

– Так фишка легла.

– Гад ты. У него ж ребенок скоро…

Сумрак собирался было уходить, но внезапно остановился. Серьезно спросил:

– Хочешь Кима отмазать?

Я недоверчиво промолчал. Небось издевается, дрищ!

– Я не шучу, Трын-трава.

– М-да? И как это сделать?

– У меня намечается «прогулка» в Зону. Пойдешь ко мне отмычкой. Тогда договорюсь с Арчибальдом, чтобы Олега не трогали.

– Ага, так тебя Чибисов и послушает, – скорчил мину я.

– Послушает. Это по его заказу пойдем. Я скажу, что ты мне нужен для дела. Ты и в самом деле не самый плохой сталкер, – неохотно признался он.

Несколько мгновений я молчал, обдумывая ситуацию. Понятно, что Сумраком движет шкурный интерес. Видно, вылазка в Зону предстоит нелегкая, и опытный сталкер вроде меня да еще в качестве отмычки и впрямь может пригодиться. Всяко лучше, чем наркоши с обкуренными мозгами. К тому же мне не надо платить.

И еще кое-что. Сумраку явно хочется поглумиться надо мной подольше, и он сможет это сделать, став моим боссом. Вот только как бы ты не перехитрил сам себя, гнида! Отмычка тоже может превратиться в оружие. Посмотрим, кто будет смеяться последним! Ведь за периметром свои законы. Зона сама и судья, и палач.

И потому мой ответ:

– Согласен. Пойду твоей отмычкой.

– Вот мне счастье привалило, – Коля издевательски вскинул бровь. – Сам Трын-трава мне великое одолжение сделал! – Он стал серьезным. Глаза вновь налились ненавистью: – Будешь слушаться меня и не вякать. Ким останется в заложниках. Станешь выеживаться или фортель какой выкинешь, например сбежишь или меня под несчастный случай подведешь, и ему звездец. Усек, сучонок? Если я из Зоны не вернусь, Чибисов его на лоскуты порвет. Так что труситься ты надо мной будешь, как над этой своей девкой-врачом не трусился. Понял, урод?

– Еще как, – процедил я, буравя его лютым взглядом, а в глубине души понимая, что попал в ловушку.

В шахматах такое положение называется цугцванг. Знаю, потому как мой батя обожает эту игру. И брата подсадил, а я – в семье белая ворона – к их увлечению остался равнодушным.

Так вот цугцванг означает, что меня загнали в такое положение, когда любой мой ход приведет к поражению. Если с Сумраком не пойду – нас с Кимом затравят собаками. А пойду – хана мне. Коля живым из Зоны не выпустит. Попробую с ним бодаться – пострадает Олег. Короче, капец. Забанили меня по полной.

Значит, решение тут может быть лишь одно – соглашаться на условия Сумрака. Так, по крайней мере, хоть у Олега остается шанс уцелеть…

Мне позволили заехать домой за вещами, правда, под конвоем Утюга-Ястреба и Чвиля.

Чвиль держался со скучающей ленцой и ко мне особо не приставал. Утюг, напротив, вел себя нагло и бесцеремонно, цепляясь к разным мелочам. В моей квартире сразу полез в холодильник, прошелся по кухонным шкафам, нашел бутылку дорогущего «Хеннесси», которую я припас ко дню рождения ребенка Олега, вскрыл ее, не спрашивая разрешения, и отхлебнул коньяк прямо из горла.