Вадим Филоненко - Дегустаторы смерти

Они уединились в телеге Сумрака. Остальные тоже предпочли вернуться к машинам. Кто-то сел в кабину, некоторые остались стоять на воздухе, дымя сигаретами.

– Не бери в голову, Игорек, – посоветовал мне Вася Смуглый. – Не обращай внимания на этого дебила. Не загоняйся. Плюнь и разотри.

Он говорил что-то еще, но я уже не слушал. Мое внимание привлекло какое-то движение у берез – тех самых, на которые недавно пялился Чвиль. Вернее, не само движение, а лишь намек на него. Вроде ветки качнулись не под тем углом – от ветра так быть не могло. Я уставился на подозрительное дерево во все глаза, а потом зашарил взглядом по окрестностям, но движение не повторилось. Если оно было, конечно.

– Ты чего? – спросил Смуглый.

– А? Да так, показалось… Вась, спасибо за поддержку. У меня все путем. Скажи лучше, ты знаешь, куда мы направляемся?

– На БЭМЗ.

Это Бердский электромеханический завод. Тот самый, где хозяйствовал отец Чибисова до Посещения. Интересно…

– А зачем?

– За хабаром, естественно. Подробностей не знаю. Знаю только, что такая вылазка уже не первая. И башляет за них Чибисов о-го-го. Плюс всё, что по дороге найдем, наше.

Я задумался. Какой же хабар там, на заводе, если за него столько платят? Что-то особенное, исключительное, в единственном экземпляре и потому весьма ценное, типа «бенгальского огонька»? Да вроде нет. Сталкеры болтали бы. Такие вещи не проходят незамеченными. Правда, полгода назад промелькнул слух, что кто-то вынес из Зоны необычайно опасную и баснословно дорогую «смерть-лампу». Я тогда думал, брешут. А что, если нет?..

– Ладно, Игорек. Я в телегу. А ты держись, – Вася хлопнул меня по плечу и пошел к вездеходу.

Я отправился к своему трактору. Сало уже сидел там, барабаня пальцами по рулю, и на меня старался не смотреть. Стыдно, что ли, стало? Он-то знал, что я не крал хабар. Знал, но промолчал. Погасшая было злость на него вспыхнула с новой силой. А еще добавляла раздражения мысль, что мне опять придется ехать, стоя на подножке, подпрыгивая на колдобинах, поскольку мое кресло занял наш незапланированный пассажир. Ну уж нет! Хватит.

– Перебираюсь в прицеп, – сказал я Салу.

– Погоди, – остановил он, – пускай лучше Юрик туда. А ты здесь.

Я не возражал. Кажется, пришло время нам с Толей поговорить – начистоту и без свидетелей.

Но у Бородача имелось другое мнение по вопросу кому и где сидеть.

– У меня нога, – заспорил он.

– Ничего с ней и в прицепе не случится, – уперся Сало. – Там есть мягкие тюки со спальниками и палатками. Можно устроиться с комфортом.

– Вот пусть Трын-трава и устраивается, – обнаглел Бородач. – Он такая же отмычка, как и я.

Сало вздрогнул, как от удара, и прорычал Юрику:

– Ах ты гнида! А ну выметайся, урод!

От удивления я разинул рот. На Анатолия страшно было смотреть. На лице ярость, в глазах угроза. Бородач понял: если не подчинится, его разорвут. Или придушат. А то и пристрелят. Один хрен. Юрик вылупил глаза и вывалился из кабины испуганным кулем.

Я подхватил его под руку, помогая доковылять до прицепа. Только собрался подсадить, как вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Быстро осмотрелся по сторонам, но на меня никто не обращал внимания. И все же ощущение, что я под наблюдением, не проходило. Больше того, внезапно стало холодно, будто зимой в полынью нырнул. Даже дыхание перехватило. Это продолжалось короткий миг, а потом отпустило, только по коже продолжали бегать мурашки. Я поежился.

– Эй! Вы скоро там? – закричал недовольный Сумрак. Оказывается, они уже закончили трепаться с Утюгом, разошлись по телегам и теперь ждали только нас, чтобы ехать дальше.

Сидящий в прицепе Рубик торопливо помог мне подсадить Бородача. Я вернулся в кабину. Колонна тронулась с места.

– Игорь, пожалуйста, выслушай меня, – скороговоркой зачастил Сало, справедливо опасаясь, что его перебьют. – Не могу я сказать правду про Коровник. Не могу, понимаешь?

– Нет. Не понимаю.

– Я не из-за себя… Сумрак угрожает Сашке…

– Чего?! – вылупился я.

– Это еще два года назад началось. Я тогда работал санитаром в нашей больнице, Сашка устроила. И вот как-то в ночное дежурство привезли огнестрел. По закону мы должны о таком сразу сообщать в полицию, но вся смена оказалась давно куплена Хазаром. Мне тоже долю отбашляли. Кстати, Сумрак и расплачивался. Мы с ним в тот день и познакомились… Потом, уж не знаю почему, стал он меня доставать: то лекарства ему вынеси, то бланки укради. Я пытался взбрыкнуть, так он с Утюгом заявился. Избили меня, – Анатолий вздохнул. – Ну я струхнул, опять впрягся. А тут он на Сашку глаз положил. Она его отшила. Он злой был, при мне ругался, что эту девку по кругу пустит, да так, что ей мало не покажется. Я говорю, мол, только тронь ее, в полицию пойду. А он: «Живым не дойдешь. Но, если хочешь, чтобы твоя сеструха нетронутой ходила, будешь делать все как я говорю». Вот так я у него в рабстве и оказался.

– Погоди. А как же твой отец? Сашка сказала, что это ты из-за него.

– Она так думает. Ну не мог же я ей правду рассказать, – Анатолий посмотрел мне в лицо. Смотрел открыто, не пряча взгляда. – Кстати, про «экзо» для папани – правда. Сумрак мне и впрямь наркоту подгоняет, причем совершенно бесплатно – как своему, так он говорит. Вообще, с тех пор как мы стали с ним в Зону ходить, он ко мне переменился. Даже башлять начал за каждую вылазку. Мелочь, правда, но все же. Раньше-то я задарма ишачил. А теперь я вроде как не отмычка, а напарник его. Только, если взбрыкну, он со мной церемониться не станет. И с Сашкой тоже.

– Ты почему, придурок, мне все не рассказал, когда мы с Сашкой вместе жили? Я бы Сумрака от нее быстро отвадил.

– М-да? Ты, конечно, прости, Трын-трава, но…

– Что?

Сало замялся, а потом все же договорил:

– Против Сумрака ты не потянешь. Он и не таких, как ты, ломал. А если не ломались, он их закапывал. Я с ним давно, насмотрелся уже… А ты три месяца назад ему сильно хвост прищемил. Уж не знаю, что у вас произошло, да только Коля твое имя без мата произносить не мог. Прямо-таки сатанел, когда тебя вспоминал. Ане трогал все это время только из-за твоего брата-мента. Опасался его. Но постоянно твердил, дескать, недолго Трын-траве гулять. И вот, пожалуйста. Гляди, где ты оказался, потому что на него попер. Он три месяца твою репутацию с дерьмом мешал, слухи распускал, а теперь и тебя самого в Зоне закопает… Да, забыл тебе сказать… Он веревку купил, французскую, как у тебя. Теперь только ей пользуется. И всем об этом рассказывает.

Мы замолчали. Трактор подпрыгивал на колдобинах. На душе было погано. Слова Сала занозой засели в сердце. Значит, обо мне за спиной говорят, что я хабар не в Зоне беру, а у других краду! И никто не может опровергнуть, потому как напарников у меня нет. Привычка быть одиночкой неожиданно превратилась в ловушку. Дане веревкой Коля меня сделал. Теперь никак не докажу, что и в самом деле был в Коровнике.