Андрей Левицкий - Оружие Леса

Он выглянул в боковое окно, потом достал из кармана сморщенное сушеное яблоко, откусил. Пожевав, сказал:

– Я вот что думаю… Край ведь – не одно Городище, а несколько поселений. Шульгин этот твой, или как его, полагал, что плотно окружил Городище патрулями, дозорными и оттуда никто не сможет выползти, чтобы пойти к соседям и позвать на помощь. Да только он наивен оказался в этом вопросе, мы-то из Края выбрались легко, значит, и другие тоже, которых Птаха послал в соседние поселки за помощью. И вот, насколько я понимаю, сейчас там, – он махнул рукой назад, – сошлись краевцы, причем не только городищенские, но и со всей округи, плюс – ренегаты, да плюс подвалили чумовые. Шульгин не успел сделать дело и отойти, и поэтому…

– Конечно, не успел, – перебил я. – Да он и не мог его сделать. Я сбежал, а тоника, за которым охотится Шульгин, в Городище просто нет. Я так и рассчитывал, что он увязнет. Чтоб, когда сам свалю оттуда с противоядием в кармане, ренегаты не погнались бы за мной, а плотно завязли в Городище.

– Ну, вот они там и завязли. Вступили, понимаешь, в краевцев по колено, до сих пор выбраться не могут. И тут еще чумаки наседают, Катю с Зорей пытаются найти и отбить… – Калуга хохотнул. – Которых там тоже нет! Правда, и у тебя не все сложилось, как я понял.

– Главное – жив, остальное приложится.

И тут я вспомнил про сумку с монетами и драгметаллом. Где она? Раньше меня ее содержимое не очень волновало, потому что на том свете деньги зачем, от чертей в аду откупаться или в раю лютни у ангелов покупать? Но теперь, раз уж выжил, средства очень даже понадобятся… и где сумка? Я обошел стол – и увидел, что она лежит под ним, с той стороны, где была моя одежда. Упала, значит. Ладно, а содержимое на месте? Поднял ее, положил на стол, раскрыл. В медленно разгорающемся утреннем свете поблескивали слитки, лежали запакованные в целлофан столбики монет.

– В сумку заглядывали? – спросил я.

– Да вроде нет, – удивился Калуга. – А зачем, какая-то сумка твоя… Что в ней?

– Тем, что в ней, я с вами поделюсь. С тобой и Лютиком – вы рисковали, там есть ваши доли.

– Хабар внутри, что ли? – догадался Калуга. – Налом?

– Оно самое.

– Много?

– До фига.

– Деньги – это хорошо, брат. Бедность не порок, но штука неприятная. Деньги нам кушать и жить помогают.

Грузовик стало трясти меньше – кажется, выехали на дорогу. Машина двигалась на юг, то есть в направлении, обратном тому, которым я пришел в Край. Повесив сумку на ремень, я присел на стол и сказал Калуге:

– От Городища уже отъехали, теперь притормози. Нужно один вопрос решить… – потом обратился к Кате: – Хочешь вернуться к ним?

– Что? – не поняла она. – К кому?

– К чумовым. Они ведь пока недалеко. Воюют. Причем из-за тебя, то есть из-за вас двоих. Можете просто сойти и вернуться, тем более, ты говоришь, сестре в машине становится плохо. Вокруг Городища сейчас каша. Но, скорее всего, расклад такой: отряд чумовых как бы снаружи, на периметре, вместе с подоспевшими краевцами из других поселений – это один слой боя, а второй – в самом Городище. В общем, вы сможете выйти к своим.

– А ты меня, значит, удерживать не будешь? – спросила она. – Из госпиталя ведь вы меня выманили и похитили.

– Мне это надо было, чтобы выжить. Теперь опасности от яда радозы нет?

– Уже нет. Ты здоров, охотник.

– Круто, значит, вы с сестрой таки спасли мне жизнь. Теперь вы можете идти, куда хотите. Останавливаемся?

Она вздохнула, осторожно убрала голову Зори со своих колен, встала и выглянула в проем над плечом Лютика. Наемник посторонился, сел под бортом и полез в карман за жвачкой.

– Теперь мне нельзя в Чум, – сказала Катя и покосилась на спящую Зорю. – Нам нельзя.

– Почему так, подруга? – спросил Калуга. – Ты ж лекарша знатная, тебя в Чуме с распростертыми объятиями… Да они за тобой аж в Край пришли, вон, как ценят!

– Ценят мои умения, а не меня как человека. Теперь меня и Чумак с распростертыми объятиями… Я рассказывала: он хотел перевести нас на свою ферму. И теперь у него будет довод: в Чуме для нас стало слишком опасно. Раз даже оттуда выкрали… Если вернусь и все меня увидят, он про это тут же узнает. Как раз подошло время для нового каравана, который вывозит из Чума газ, а Чумак часто сам приезжает с такими караванами. Так что он скоро будет в городе, и в этот раз точно заберет нас. А я не хочу. Не хочу! – повысила она голос. – Чумак – такой человек, что даже Зоря его боится, понимаете? Она почти ничего не боится, ничего и никого, но Чумака – да. Боится, как… как Палача. И если…

Зоря вдруг села. Глаза распахнулись.

– Палач… – прошептала она и задрожала. Потом всхлипнула.

– Что такое? – Катя бросилась к ней, присев рядом, обхватила за плечи. – Что с тобой?

– Палач, – повторила слепая. – Едет сюда. Близко.

– Откуда ты знаешь? – встрепенулся я.

– Он едет сюда, – повторила Зоря. – Они спрятались в Лесу. Ушли из рощи – от выстрелов, от взрывов. Сейчас Палач вышел. Он был в роще. Смотрел. Теперь едет за нами.

Все же без привычки тяжело с ней было общаться. Мне захотелось, как рассерженному ребенку, топнуть на нее ногой, но я сдержался и только повысил голос:

– Откуда он может знать, где мы?

Она молчала.

– Эй! Девочка! Значит, ты говоришь: когда начался бой, Палач со старейшинами из рощи ушли в Лес и отсиживались там. Теперь он вышел… Не спрашиваю, откуда ты знаешь, что Палач приближается. Но как он мог узнать, где мы? В какую сторону уехали?

– А может, он чует, как зверь? – предположил Калуга. – Или ему Птаха сказал? Староста ведь знал, что мы на пути к Чуму должны были наведаться к Механику за тачкой. Ну и можно предположить, что и на обратной дороге тоже у него обоснуемся, раз уж место теперь знакомое. Хотя, конечно, не факт… Или Палач таки вот прямо чует? Ты ж, я так понял, теперь у него личный враг, как и эти две? – он показал на сестер. – А пахнешь вроде как немного иначе после тоника, обычный человек этого не ощущает, а Палач…

– Ладно, чего гадать, – перебил я. – В любом случае гони теперь быстрее. И нужно понять, куда именно двигаться. Да, и еще одно… Лютик, ты отмалчиваешься, как обычно. Иди-ка сюда.

Он не удивился, ничего не спросил – просто встал и подошел к столу. Я протянул ему пару целлофановых связок с монетами, несколько серебряных слитков и два золотых.

– Здесь примерно тысяча рублей. Это за твою помощь и за то, что не встал на сторону Выдры.

Челюсть Лютика перестала двигаться, он принял плату на сведенные вместе ладони, оглядел слитки с монетами. Пробормотал: «Неплохо так», – и стал рассовывать по карманам.

– Хочешь дальше со мной? – спросил я. – Я ищу одного человека, нужно помочь с этим. Может, придется стрелять, на часах стоять, ползать, бегать, ножом махаться… И точно – придется много перемещаться по разным местам. В общем, работа для наемника. Сколько за сутки будешь брать?