Андрей Левицкий - Оружие Леса

– Полтора рожка.

– А у меня один. А у Калуги почти ничего… Нужно экономить.

– Так он нас догонит.

– И чего? Запрыгнет сюда, как кенгуру? Так, ладно… Лови, борода!

С этими словами я дал одиночный. И попал! Байк вильнул, седок на нем качнулся, я решил – сейчас перевернется с ревом двигателя и грохотом костей… Но нет, каким-то чудом Палач сумел выровнять машину, хотя теперь сидел скособочившись, выставив дальше правую ногу и навалившись на руль.

– Есть, – меланхолично заметил Лютик. – В бочину зарядил. Я добью его.

И, не спрашивая разрешения, дал короткую очередь, пустив пули веером над дорогой.

Байк снова качнулся, сильно вильнул – и улетел вбок, в густую траву. Пробив ее, выскочил на земляную проплешину, где растительности по непонятной причине не было.

Впрочем, причина стала ясна спустя мгновение. Заметив, что в центре проплешины курится зеленоватый дымок, я вскочил.

– Кислотная яма! Сейчас он в нее… А, сволочь!

Палач тоже увидел аномалию на пути – и сумел повернуть, хотя на подобной скорости это было сложно. Тут же выяснилось, что он не полностью отвернул от ямы, скорее подкорректировал траекторию, вовремя разглядев впереди земляной бугор. Если бы тот был мягким, колеса байка просто продавили бы его, но бугор, на счастье седока, оказался твердым и сработал как трамплин.

А ведь я уже решил, что Палачу конец! Из кабины донесся возглас Калуги, наблюдавшего за происходящим в боковое окно:

– Тринадцать гребаных аномалий! Везунчик!

Байк подскочил на горбе, взвился в воздух. Аномалия плеснулась зеленым, струи дымки взлетели над ней, будто призрачные щупальца, лизнули колеса и растаяли. А мотоцикл, перелетев через смертельно опасный участок, упал по другую сторону, взрыл землю, взметнув черный фонтан из-под заднего ската. Взревел мотор, выхлопная труба поперхнулась дымом. Байк забуксовал – и вынесся из проделанной им же неглубокой ямы в рыхлой земле. Как бешеный, покатил дальше через луг.

Отступив от проема, я крикнул:

– Калуга, далеко до дороги?

– Минута еще!

Катя встала, заняв мое место у проема, выглянула наружу. Зоря по-прежнему сидела под бортом и раскачивалась на трясущемся полу с закрытыми глазами.

– Смотрите! – позвала Катя. – Там еще кто-то!

Я не стал опять соваться в проем – забрался на стол, откинул крышку люка и выставил голову в него.

Кузов сверху был погнут и весь в темных пятнах. Впереди виднелась серая полоса дороги, мы приближались к ней. В лицо ударил ветер, я повернулся, прикрыл глаза ладонью. Байк быстро удалялся от нас; через поле к нему бежал человек, размахивал руками. Знакомый какой-то, что это у него за меховая шапка с хвостом… Это ж Выдра! Ну да, я ведь выбросил его из грузовика неподалеку отсюда. Получается, он потом увидел, как из Чума в Край выехал большой отряд сильно злых и хорошо вооруженных чумаков, и решил от греха подальше пока что не соваться в Городище, чтоб не попасть там в самую карусель. Стал выжидать – и вот, увидел старого знакомого на байке…

Мотоцикл начал тормозить, Палач повернул голову к Выдре. Тот бегом приближался.

– Разворот! – донесся через люк вопль Калуги, и я пошире расставил ноги на шатком столе.

Грузовик вынесло на дорогу, заскрипела подвеска, он накренился, что-то мелко задребезжало, и машина с ходу повернула почти на девяносто градусов. Теперь байк оказался почти точно позади нас.

– Дальше дорога сворачивает к востоку, так что едем по ней! – весело крикнул наш водитель. – Эй, малой, у тебя запас остался? Не подкинешь жвачки своей еще маленько, у меня от скорости аппетит разыгрался, а яблочки закончились!

Далеко позади байк остановился, Палач упер ноги в землю, выпрямился. Подбежавший Выдра заговорил с ним, но Палач вроде и не слушал – смотрел на нас. Выдра стоял рядом и размахивал руками. Палач слез, стащил с головы и повесил на рулевую вилку шлем, потом стал стягивать куртку. Я догадался: рану хочет перевязать. Все-таки зацепил я его, хотя, наверное, не сильно – вскользь пуля прошла.

Я закрыл люк, спрыгнул со стола и поделился своими сомнениями:

– Непонятно, что теперь будет. Палач перебинтуется… и что? Если он не совсем тупой, то должен понять: из грузовика мы начнем его обстреливать, как только он опять приблизится, и рано или поздно пристрелим. То есть ему надо держаться вдалеке, но не терять из виду, следить за нами, я не вижу других вариантов.

– Он не умный, – сказала Катя. – Но хитрый как зверь. Как хищник. Коварный. И упорный, может идти по следу… Он однажды загнал шатуна.

– Да ну! – не поверил Калуга.

– Это правда. Много лет назад, еще до того, как мы покинули Край из-за Шамана. Мутант был больной и безумный, разорял поселения, убивал людей, скот. Старейшины сказали: он уже не часть Леса, его надо убить. Они имели в виду, что шатун стал как раковая опухоль в лесном организме. Палач пошел за ним с тремя охотниками. Вернулся через неделю, одного охотника притащил на плече, остальные не пришли. И принес голову шатуна. Охотник рассказал, как Палач гнал мутанта и заставлял их идти за собой, как сначала один попал в аномалию, потом другого растерзали волки и как потом, уже войдя в Лес, они схватились с шатуном, который остановился, будто поджидал их… Палач убил его своим тесаком. Отрубил голову, взвалил раненого охотника на плечо и пошел назад. Раны от шатуна остались серьезные, охотник так и не оправился от них, умер. А Палач с тех пор таскает голову шатуна на спине. Пришил ее к своей куртке, как капюшон.

– Да откуда он вообще такой взялся, Палач этот? – удивился Калуга.

– Вроде бы до Пандемии он, еще ребенком, жил со старшим братом и дедом. Тот был лесником. И его вместе с братом Палача убили какие-то заезжие браконьеры. Охотились не в сезон или в неположенном месте, а те их выследили, хотели остановить… Что там произошло, неизвестно, но Палач остался один.

– То есть из-за этого теперь Палач ненавидит людей и почитает Лес за святыню? – спросил Калуга с любопытством. – Интересный психологический заворот… Брат, эй, я с ночи рулю, устал. Смени меня.

– Тормози тогда, – я направился к кабине. – Дальше поедем уже без остановок.

– Это если движок сдюжит, – возразил он, останавливая машину, – что далеко не факт, тринадцать гребаных тачек. Хотя до Чума не очень-то далеко, да и дорога нам знакома, в третий раз по ней мотаемся. Но то, что Палач сзади, да теперь еще и Выдра с ним… Как-то это тревожит, а, брат?

Впереди на фоне неба виднелась знакомая загогулина, венчающая большой конический холм, у основания опоясанный стеной с воротами. До него было еще далеко, и я не тормозил, ехал на максимальной, рискуя, что грузовик просто рассыплется.

В кабине появилась Катя, постояла над моим плечом, откинула сидушку, закрепленную на дверце обычными дверными петлями, села и сказала: