Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов

Доктор как-то сразу оказался рядом. Огромный, на полторы го­ловы выше мелкой Бандерольки, здоровый и надежный. От него вкусно пахло нагретой на солнце и просоленной морским ветром кожей. Бандеролька сама на себя мысленно прикрикнула: нашла время мужским обществом наслаждаться, дура!

— Ты не перегрелась, — медленно и чересчур спокойно отозвал­ся Стас. — Видали мы такое. Телеграф, дружище, ты драндулет бы­стро заведешь?

— А черт его знает! Тут радиатор закипел. Если это можно на­звать «радиатором». Так что моментально — не обещаю. А что, опаздываем?

— Ну как тебе сказать. Меня нервирует, когда мною пытаются пообедать. А уж если второй раз на дню... Ты про «крабий гон» слышал?

— Слышал, — прошептал Телеграф. — Я постараюсь. А вы их держите. Возьмите оставшийся бензин.

Бандеролька, в отличие от старшего коллеги, о «крабьем гоне» услышала только что. Но поняла, что подробностей знать не жела­ет. Подробности, однако, копошились в воде, взбивая устойчивую пену.

— Сперва идет мелочь, — проинформировал все еще необычай­но серьезный Стас. — Миллионы маленьких крабиков. Они не очень опасны, просто неприятны. А следом за ними — особи побольше, уже перезимовавшие. У этих клешни... Их предки предпочитали падаль, а эти не гнушаются и свежей убоиной. Хищные они. Двигаются быстро, спрятаться — нереально, только уйти с линии миграции. Потому что с каждым рядом крабы становятся все больше. Я один раз видел тварь с нашу машину размером.

— А зачем им на сушу? — удивилась Бандеролька.

— Инстинкт сбоит. Выбираются из моря, дружными шеренгами топают в степь, там и дохнут целыми стаями. Кстати, мясо у них вкусное, только радиоактивное.

Крабья мелочь, тем временем, выползла из моря — выглядело это так, будто галька зашевелилась и шустро поползла к дороге. Размером ракообразные были с ладошку Бандерольки, двигались боком, угрожающе подняв крошечные мягкие клешни.

Первый экземпляр, похожий на паука, доковылял до берцев Бандерольки и попытался заползти на ногу. Она взвизгнула, под­прыгнула, стряхнула крабика и раздавила его. Панцирь влажно хрустнул. Бандерольку передернуло.

— Фигня, — напряженным голосом сказал доктор. — Ерунда. Телеграф! Ну что там?

— Стараюсь. Я же не Уткин, а в его машинерии сам черт голову сломит.

Стас метнулся к «Мародеру» и вытащил канистру с остатками бензина.

— Стрелять бесполезно, — пояснил он. — Все патроны истра­тим. Будем жечь. Что за день сегодня такой — всех жечь прихо­дится?

Крабья мелочь огибала людей, больше не делая попыток вска­рабкаться по ногам. Телеграф ругался. Автомобиль не заводился.

— Не поможет, — пискнула Бандеролька, — бензина слишком мало. Единственный выход — бежать.

— Пешком далеко не удерем. Посмотри, сколько их.

На смену мелочи пришли особи покрупнее — сантиметров по тридцать в диаметре. Клешни у них были внушительные, серые панцири казались твердыми, а глаза на стебельках свирепо вра­щались.

Поборов врожденную женскую реакцию — завизжать и убе­жать — Бандеролька чудом сохранила хладнокровие. Кошек побе­дили и крабов как-нибудь победим. Но очень уж они похожи на пауков. Или тараканов. Короче, страшные.

Как слепые, крабы перли в холмы, чтобы найти там свою смерть.

Самоубийственное движение завораживало. Стас дернул за­смотревшуюся Бандерольку за руку:

― К машине!

Крабы уже заползли под колеса, автомобиль покачивался, Теле­граф приплясывал на месте, из-под капота шел пар. Ничего не по­нимающей в двигателях и механизмах Бандерольке стало ясно: остановка получится долгая.

— Дави их! — скомандовал Стас.

Бандеролька зажмурилась, чтобы набраться сил, и принялась выбивать чечетку. Крабы хрустели. Пока что они были не опас­ны — слишком мелкие, чтобы причинить серьезный вид. Клешни скользили по коже ботинок, не в силах ее прокусить. Но Банде­ролька помнила слова Стаса и понимала: когда из моря полезут по-настоящему серьезные твари, так не спасешься. И, конечно, бесполезны будут остатки бензина, единственный путь — «ноги, ноги, несите мою попу».

Телеграф выдавал такие коленца, что завидки брали, но «Маро­дер» заводиться не желал. Положение сложилось по-настоящему опасное и глупое: погибнуть от клешней крабов еще нелепей, чем от кошачьих когтей и зубов. В полосе прибоя зашевелилось нечто с канализационный люк. Бандеролька смотрела как зачарованная: на тонких, подгибающихся ногах (которых почему-то оказалось с дюжину, многовато для краба) по мелкой гальке, переваливаясь, ступает взрослая особь. Клешни у нее были с кисть Бандерольки и выглядели достаточно острыми.

― В машину! — рявкнул Стас. — Держим оборону. А не то они нас на крабовые палочки порубят!

Телеграф перебрался в салон и, перевалившись животом через ветровое стекло, продолжил манипуляции с устройством. Стас втащил внутрь Бандерольку, сунул ей саперную лопату:

― Сбивай!

Мелочь по автомобилю не карабкалась, а вот твари покрупнее решили препятствие не обтекать, а штурмовать. Когда первый му­тант влез на дверцу, Бандеролька от неожиданности присела и за­визжала, и только потом скинула его, ткнув лопатой. На место упавшего пришло три свежих. Стало ясно: так не выстоять.

― Телеграф, миленький! — взмолилась Бандеролька. — От нас судьба цивилизации зависит! Сделай уже что-нибудь!

― Да вскипел он, вскипел, понимаешь? Только ждать, пока остынет. Если я смогу потом завести движок. Ну, Уткин, ну, изо­бретатель...

Стас размахивал черенком лопаты, как древний богатырь — ду­биной. Крабы падали десятками, но количество их только росло, как и размеры — неторопливо и неотвратимо из морских глубин ползли обещанные твари «размером с дом», с джип, во всяком слу­чае, точно. И все побережье в поле зрения шевелилось.

Неожиданно чихнул двигатель, «Мародер» окутался облаком черного дыма.

Телеграф, не закрывая капот, рухнул на сидение, дернул рычаг переключения скоростей, повернул ключ, выжал педаль.

― Бандеролька! — рявкнул он. — Смотри на дорогу и командуй, куда рулить, я ни черта не вижу!

Бандеролька поднялась, уцепившись за раму. Автомобиль тряс­ло и подкидывало, крабы хрустели под колесами, как семечки на зубах. Появились птицы, точнее, то, что по традиции называлось «чайками» после Катастрофы. Бандеролька знала, что раньше чай­ки были другими: без зубов и чешуи, зато с перьями. Нынешние походили на предков (хотя Кайсанбек Аланович утверждал, что произошли они не от птиц, а от рептилий) только размерами и крыльями. Кожистыми такими крыльями, как у нетопырей. Ну и клювы имелись с зубами в три ряда.

Чайки для людей опасности почти не представляли — не считая случаев, про которые упоминал Стас, когда выклевывали глаза или пальцы поедали. Сейчас они охотились на крабов — с исто­шными воплями пикировали на пляж и взмывали, унося в лапах и клювах добычу — мелочь, конечно.