Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов

Она окатила Бандерольку презрением, отвернулась и оттанце­вала в сторону.

— И что это было? — спросил Стас.

— Стерва какая-то, — в сердцах ответила Бандеролька. — Впро­чем, нам с ней, кажется, по пути.

* * *

Ближе к полуночи мутанты перепились. Бандеролька от алко­голя отказалась сразу и решительно, Стас же позволил себе бокал. Бандерольку терзали угрызения совести: мир в опасности, Пошта и остальные рискуют жизнями, а она — будто в отпуске, по гостям и дискотекам. Приходилось напоминать себе про котов-людоедов и крабов, про хищный мох — и все равно Бандеролька чувствовала себя прогульщицей.

Сюда, похоже, сплетни о листоношах не дошли. Никто не обви­нял их во всех грехах, никто не припоминал якобы совершенные злодеяния. Может быть, здесь вообще о листоношах не знали, ка­жется, даже о Катастрофе только догадывались: память у мутантов была короткой, и занимали ее танцы, обнимашки и прочие радости жаркого лета.

А что будет зимой, они не думали.

И о том, что зима близко, не подозревали.

И о бункерах за морем понятия не имели.

Они просто наслаждались жизнью.

Бандеролька им отчасти завидовала. Ровно до того момента, когда заметила, что большая часть танцоров уже не стоит на ногах. Патлатый и крайне грязный мутант упал посреди пляжа и начал дергаться, изображая лежачий танец. Остальные хлопали в ладо­ши и подбадривали его. Рядом с Бандеролькой нарисовался пьяный в хлам сморщенный мужичок карманного размера — едва ей по плечо.

— Мадам, — проникновенно начал он. — Силь ву пле. Авек плезир.Мон ами.

— Я не танцую, — наугад ответила она.

— У меня ай-кью — сорок девять! — оскорбился мутант.

На нем была истошно-розовая футболка. Бандеролька помор­щилась.

— Не трогай девушку! — набычился Стас.

И началось. Сморчок в розовом неожиданно ссутулился, под­нял руки на уровень лица, прижал подбородок к впалой груди и, пошатываясь, попер на почти двухметрового доктора.

Тот от неожиданности опешил и просто отступил. Сморчок поднырнул, как волнистый попугайчик, и выстрелил вперед, в на­правлении доктора, сухенькой ручкой. Кулак прилетел Стасу в солнечное сплетение, доктор согнулся пополам и закашлялся. Бандеролька среагировала моментально: зашла сзади, схватила мутанта за лицо (пальцами в глаза) и аккуратно уложила агрессо­ра на спину.

— Ах ты... — прошипел мутант и вскочил одним прыжком.

У Бандерольки в драке сначала работали ноги, потом — руки, и только потом включалась голова. Поэтому она попыталась достать мутанта топчущим, но сморчок, проявив неожиданную сноровку, провел удар мимо, перенаправив ногу. Бандеролька пнула снова — и снова с нулевым эффектом. Мутант зашагнул вперед и в сторону, оказавшись почти вплотную к девушке — она услышала смрадное дыхание.

Так близко к Бандерольке, особенно — Бандерольке злой и уставшей, а потом позабывшей о гуманистических идеалах — сто­ять не стоило. Локтями она била уверенно и метко.

Но почему-то секущий с правой прошел мимо, а когда Банде­ролька попыталась ударить снизу вверх в подбородок, мутант умудрился обогнуть ее и взять на удушку. Локоть он завел грамот­но: прямо под подбородок, и свел худые руки так быстро, что Бан­деролька ничего не успела сделать. Перед глазами потемнело, в ушах зазвенело, последнее, что она подумала, было: «Мамочки, как глупо!».

Очнулась Бандеролька в эпицентре массовой драки.

Вокруг были ноги, и разобрать, кто с кем дерется, не представ­лялось возможным.

Было очень светло. Сначала Бандеролька решила, что от костра, но потом рассмотрела: пылал камышовый навес. В воздухе пахло кровью и дымом, раздавались молодецкие вопли и надсадное кхеканье. Бились братья Труи, обрушивая на остальных сокруши­тельные удары. Вертелся волчком мутант в розовой рубашке. Ата­ман Пеева отмахивалась оглоблей и орала:

— Подходи, уроды, за свежей люлечкой!

К удивлению Бандерольки, в драке обнаружился доктор Стас — с разбитыми губами, но абсолютно счастливый. Голые барышни катались в песке, тягая друг друга за волосы.

Бандеролька вскочила на четвереньки и поспешила убраться подальше, пока не затоптали. Видно было: это не серьезное побои­ще с членовредительством, это такой народный вид спорта, раз­влечение.

Но принимать участие не хотелось.

Бандеролька отряхнулась и побрела вдоль полосы прибоя по­дальше от шума и гама. Не полная, но яркая луна освещала пляж, и бежала по морю светлая ребристая полоска. И что-то шевелило прямо у кромки прибоя длинным усом. Бандеролька осторожно приблизилась, готовая в любой момент либо начать драться, либо удрать.

Но это был всего лишь рыбак с удочкой. Похоже, он не боялся того, что может принести море. Бандеролька решила, что рыбак — достойное завершение этого безумного дня, подошла и села рядом на песок.

— Отец, — прочувствованно говорил рыбак в темноту и пусто­ту, — отец! Ты себе не представляешь, отец!

Был рыбак грузным, всклокоченным и усатым.

— Извините, — решилась Бандеролька. — А с кем вы разговари­ваете?

— Призрак отца Гаррисона, — представил невидимого собесед­ника рыбак. — А что вы здесь делаете, барышня?

— От драки убежала.

— Да, подраться у нас любят, — согласился рыбак. — Поэтому Валентиныч оружие и забирает. А то поубивали бы друг друга. На­долго на Казантип?

— Завтра утром уезжаем, нам в Керчь надо.

— Керчь! — обрадовался рыбак и обратился к призраку. — Слы­шишь, отец? Передавайте там Олегу Игоревичу привет, капитану. Скажите, Константиныч его уважает.

— Хорошо, — Бандеролька решила, что с нее хватит, и подня­лась. — Передам. До свидания.

Она обогнула дискотеку, где уже братались и залечивали раны, и побрела к «Мародеру» — очень хотелось спать .

Тихим маршем выбраться у Пошты не получилось. Из штаба вышли без приключений, несмотря на то, что на площади перед бывшим домом культуры собралось, похоже, все население Старо­го Крыма, жаждущее посмотреть на живого листоношу (ну, или на то, как он перестанет быть живым). Пробираясь сквозь толпу, По­шта и его спутники особенно тщательно следили за тем, чтобы не нарваться на других людей в серых балахонах. Пару раз Костя (из-за маленького роста и капюшона несколько ограниченный в поле зрения) едва не налетел на настоящих сектантов, но успел увер­нуться, хотя один раз ему пришлось для этого нырять под брюхо припаркованного «камаза».

Выйдя на центральную улицу поселка, Пошта и его спутники двинулись в сторону окраины, подальше от пиратов, казаков, та­тар и ополченцев. На блокпостах и заставах на них не обращали внимания — во-первых, сектантов побаивались, а во-вторых, они же выйти из города хотят, а не зайти. Чего их досматривать-то?