Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов

— Спустимся тихо, — решил Телеграф. — Проникнем на терри­торию санатория. Ниндзя не может быть много, отряд был боль­шой, но мы его сильно потрепали, а подкрепления им ждать неот­куда.

— Надо разработать план, — решила Бандеролька.

Угроза потерять Пошту мобилизовала все ее мыслительные способности и сделала странно спокойной. Бандеролька знала: надо действовать, и действовать осмотрительно, чтобы не потерять все самое дорогое. Нельзя ни на кого полагаться, только на себя. Поэтому сейчас симпатичная голова Бандерольки работала, как вычислительные машины из прошлого: быстро, перебирая все ва­рианты и, как она надеялась, без сбоев.

— Если мы просто заявимся и откроем стрельбу — сейчас, яс­ным днем, — продолжила Бандеролька, — нас перебьют. Нам сле­дует отвлечь противника и создать у него иллюзию нашего чис­ленного превосходства. Ренькас, у тебя только пистолеты?

— Вообще-то — нет, — смутился стрелок, — у меня еще снайперка. Старенькая, Драгунова, но верная.

— Прекрасно. Выберешь точку и по сигналу начнешь вести от­влекающий огонь. А сделаем мы вот что.

Сургуч ненавидел Рыжехвоста. Вот получить бы бункер с се­кретными технологиями — и сразу можно пирата прищучить. Но пока Рыжехвост был сильнее, и на его стороне было больше лю­дей — проклятые листоноши перебили всех ниндзя, после чего По­шта, вдобавок ко всем неприятностям этого дня, потерял сознание, лишив шанса его допросить. Листоношу погрузили на лодку и пе­ревезли в убежище — заброшенный санаторий в Курортном. Там пираты обосновались давным-давно: место уединенное, людей нет вообще, санаторный парк разросся, закрыв корпуса, и в дальнем от моря можно было почувствовать себя в безопасности. Агрессивная же флора биостанции сюда не доползала.

Заняли «люкс». В одной комнате, заранее оборудованной для содержания пленных (конечно же, пираты не гнушались похище­ниями и требованием выкупа) — решетки на окнах, кровать с рем­нями, ведро в углу, повеситься не на чем, оружия нет — положили Пошту. Листоноша, похоже, был совсем плох, а выполнявший функции врача в отряде пират погиб от зубов морских тварей. Сургуч, как мог, осмотрел пленника. У наглого юнца сочилась кровь из ушей и рта, он дышал хрипло. Внутреннее кровотечение? Черт его знает, лишь бы очухался.

Рыжехвост, похоже, заподозрил предательство.

По крайней мере, догадался, что Сургуч хочет его кинуть. Но пока Сургуча не убивал — ждал, что тот выдаст себя и тайные знания.

После трудов праведных и неправедных стоило выпить и по­мянуть усопших. Рядом с Поштой оставили караульного и закры­ли дверь. Во второй комнате, примыкавшей к камере, расположи­лись на отдых: накрыли стол, достали бутылку. Дозорные бдели на балконах и крыше и, в общем, было почти спокойно.

— Помянем наших друзей, — предложил Рыжехвост, подняв стакан.

Выпить не успели — раздался условный свист, вызывающий главарей на балкон номера. Дозорный кого-то засек.

Сургуч нехотя поднялся (все-таки при пиратах он делал вид, что подчиняется Рыжехвосту) и вышел посмотреть, в чем дело.

К санаторному корпусу по тропинке меж диких, буйно цвету­щих роз шла девушка. Черноволосая, хрупкая, в брюках и футбол­ке, завязанной на плоском животике узлом. Загорелая полоска кожи, впадина пупка, тонкая талия. Девушка остановилась, задра­ла голову и помахала рукой обалдевшему Сургучу.

— Привет, красивые! Меня Зяблик зовут. Я вот тут гуляю. По­гуляем вместе.

Ситуация была непонятная и потому опасная. Сургуч напряг мозги, слегка разжиженные утренним боем и предвкушением пьянки.

— Ты откуда? — крикнул он. — Кто такая?

— Зяблик я. Живу здесь, — она сделала широкий жест и закру­жилась, будто пытаясь обнять весь мир. — Пришла из Лисьей бух­ты, дай, думаю, посмотрю, кто с утра у биостанции развоевался. Люблю военных — красивых, здоровенных!

— Чокнутая, — пробормотал дозорный пират.

Сургуч с ним согласился. Безмятежная улыбка, отсутствие страха — девушка точно свихнулась. Симпатичная девушка. Реше­ние Сургуч принял моментально:

— Поднимайся! Эй, внизу, проводите в штабной!

Зяблик счастливо рассмеялась и танцующей походкой напра­вилась ко входу. Движения у нее были вроде плавные, но беспоря­дочные. Ну явно — психическая или слабоумная... что для целей Сургуча значения не имело. У него очень давно не было подруги, и листоноша-предатель соскучился по женской ласке.

Сургуч вернулся в комнату:

— Девочка полоумная, — сообщил он, потирая руки, — хоро­шенькая, но глупая. Военных, говорит, любит.

— Понял, — кивнул Рыжехвост, — тогда я — полковник, а ты — майор.

Сургуч хотел обидеться, но не успел — дверь отворилась и до­зорный впустил Зяблика.

— Безоружная, — сообщил он и жадно посмотрел на стол.

Но рядовым пиратам при пьянках начальства присутствовать не полагалось. Конвоир понял это, вздохнул и убрался.

— Присаживайся, — проворковал Рыжехвост, подвигая к столу третий стул и наполняя еще один стакан. — Выпей с нами. Вот, и рыбка есть на закуску, и капустка морская. Любишь военных? Так я — полковник Рыжехвост, а это — майор Сургуч.

— Ой. А я думала, вы — генералы, — округлила глаза девушка.

— Генералы, — согласился польщенный Сургуч. — Это товарищ генерал так шутит. Генералы-адмиралы. Гуляешь, значит?

— Гуляю, — Зяблик томно улыбнулась. — Тяжело мне в одино­честве, хочется опереться на мужское плечо...

Рыжехвост уже чуть ли не слюну пускал, и девушка смотрела на него с интересом. Сургуч решил перехватить инициативу:

— Выпьем же за присутствующих здесь дам!

Выпили стоя.

Потом как-то так получилось, что тосты пошли один за другим. Рыжехвост и Сургуч пытались перещеголять друг друга, девушка улыбалась обоим сразу и по очереди, и было так хорошо, что Сур­гуч не сразу понял: стреляют.

По санаторию вели огонь.

Рыжехвост хлопнулся на пол, увлекая за собой Зяблика и крикнул:

— Что там?

— Снайперы! — ответил дозорный. — Много, но кривые, не по­падают.

— Откуда стреляют?

— С холмов!

Рыжехвост выругался. Он прижимал девушку к полу и совсем не хотел подниматься и снова воевать.

— Я спущусь, посмотрю. — Сургуч решил показать себя ге­роем.

Ползком он преодолел расстояние до двери, выбрался в кори­дор и по лестнице пошел вниз. Никакой дисциплины у пиратов, понятно, не было, и у входа несли вахту только двое — залегли и пялились в проем на парк.

— Идиоты, — пробурчал Сургуч. — Если стреляют с холмов, там никого нет.

Он вообще был осторожным, но алкоголь и ревность к Рыжехвосту, предвкушение развлечений, пленный Пошта сделали Сургуча безбашенно-смелым. Он вышел в парк, обернулся к пи­ратам: