Эльдар Салаватов - Кровь. Закат

– Но. – сказал Шам. – Они – тоже верили. А так как они не люди, то и верили по-своему. И вообще я, конечно, отвлекся… в общем, кино по сути – двухмерное, так? Они не могли смириться, что герои кинофильмов не могут выйти из кинопленки в реальную жизнь. Что они гибнут, не доплывая до берега от предательской пули или падают, пронзенные предательскими клинками. Они не могли смириться с тем, что эта жизнь на экране отмеряется глупыми временными рамками начальных и финальных титров. Они хотели, чтобы кино никогда не кончалось. Чтобы кино было повсюду. Чтобы кино вошло в их жизнь. Они хотели жить в кино. И знаешь – они не стали сидеть и мечтать сложа руки. Они стали превращать себя в кинобогов. В прекрасных ангелоподобных героев кинофильмов. Говорят, это произошло, когда на экранах появился «Тарзан. Человек-обезьяна». Они не понимали, что Тарзана играет актер… да и не актер даже, а немецкий пловец Джонни Вайсмюллер, но… для них это был здоровенный одичавший красавец, пышущий силой и сверкающий торсом, повелитель слонов и обезьян… и, короче – они хотели его. Знаю попахивает гомосятиной, но не это главное… короче, однажды один из них, обсмотревшись «Тарзана» до одури, додумался, что он тоже Тарзан. Что он может стать Тарзаном. Что есть способы стать похожим на Тарзана. Знаешь, что он сделал? Взял фотку Джонни Вайсмюллера, взял скальпель, встал перед зеркалом, и стал вырезать на своем лице, лицо Тарзана. Прикинь? Стал вырезать в своей гнилой тыкве светлый лик вечного мальчика, сладкого Джонни Вайсмюллера. Он обстрогал себе все лицо: срезал мясо на щеках, на подбородке и…

– Ффууу!!! – передернуло Нитро. – Блин, хватит уже!! Меня сейчас стошнит.

– Не хватит, – сказал Кровник. – Твой братец хочет тут меня просветить.

Шам потрогал руками свое лицо:

– Как бы там ни было – этот их первый уродец натолкнул их на одну мысль – они стали делать пластические операции! Прикинь? Делать себе лица любимых киногероев. В самых лучших европейских частных клиниках. И у них получилось: за деньги, которые там берут, дело свое делают изумительно, и много вопросов не задают. И бродят сейчас по этой планете нестареющие копии Кларка Гейбла и Чарли Чаплина, Скарлет и Чапаева… А Тарзанов знаешь сколько? Три. Трое из них сделали себе его лицо. Три барона: Душекрад Смертеев, Нелюдим Могила и…

– Блин, – сказала Нитро, – ненавижу эту чмошную особенность некоторых мужиков, рассказывать при других людях – и особенно при женщинах – таким вот тоном о таких вот вещах!..

Она отвернулась и вытащила пригоршню монет из кармана джинсов. Выбрала одну из них и пошла к игровому автомату, похожему на большой аквариум, заполненный совершенно одинаковыми олимпийскими мишками. Мишки в таком количестве были похожи на дохлых морских свинок. Она бросила деньгу в монетоприемник и стала жать на кнопки, управляя трехпалой механической рукой, пытаясь подцепить один из этих плюшевых трупиков.

– Они снимают свое кино. Всегда. – Шам стоял, сложив руки на груди. – Знаешь, как они называют его, этот свой фильм? Они называют его «Красная Пленка»…

Вдруг Нитро обернулась.

– Шам! – воскликнула она пораженно. – Он на мою задницу пялится!

– У тебя отличная задница, дорогая сестрица! – все так же воодушевленно воскликнул Шам. – Грех мужику на такую не засмотреться!

Кровник затрепетал ресницами: он действительно смотрел на ее задницу. Она сама изогнулась и посмотрела на свой тыл.

– Да, – сказала она. – Пока все за умом и сиськами в очереди стояли, я себе оторвала это.

– Все, – сказал Кровник, вставая с табуретки. – Пять минут истекли уже два раза.

Шам развел руками, словно пытаясь преградить ему путь:

– Папа сказал: «Скажи ему, что тут его кое-кто ждет и желает с ним поговорить». Папа сказал – «она».

– «Она»?

– Ну, мне непросто было его понять. Ведь все происходящее перематывалось на начало кассеты.

– «Она»??? – повторил Кровник.

– Да.

Шам кивнул:

– Да – что бы это ни значило. Это что-то значит?

Кровник молчал.

– Видимо, значит, – сказала Нитро.

– Хочешь, я с тобой пульсогеном швахнусь? – спросил Шам. – Вместе веселее.

– Хочу, – сказал Кровник.

– ЕЕЕ! – закричал Шам. – Нитро!!!

– Ты знаешь, что СПИД придумали для борьбы с нелюдью? – сказал Шаман. – Что им заражали целые партии донорской крови, а они всегда безошибочно выбирали только незараженные. А потом вдруг выяснилось, что СПИДом болеют тысячи людей. А еще позже выяснилось, что первый человек заразился от кровососа половым путем. Кто-то трахался с кровососом. Причем, как донесла история, – по обоюдному согласию. Кто-то совал свой член в мертвую плоть. Или здоровенная нечеловеческая елда дрючила какую-нибудь некрофилку. Ведь это чистая некрофилия, разве нет? Как тебе такая инфа – а, капитан? Вот бля времена, да? Вот нравы! Ты в курсе, что это происходит и сейчас? Такие коитусы. И гораздо чаще, чем ты думаешь…

Кровник сидел в большом кресле, установленном на станине. На нем был скафандр – тот самый, в котором до этого расхаживал Шам. Сам Шам без скафандра выглядел неожиданно худым. Он был в черной футболке с надписью «Blood, Sugar, Sex, Magic», красных спортивных трусах и желтых ботинках. На груди у него висел большой металлический крест, выпиленный из садовой решетки, и шнурок со связкой шестеренок. Прическа его вообще не подавалась описанию. Казалось, что человек не стригся и не расчесывался все лето и часть осени. Он совершил серию каких-то магических пассов у «Кнопки», потом покачал головой:

– Искры нет… с полтычка не заведется. Ну это понятно… Это мы запустим…

Он прикатил на садовой тележке откуда-то из глубин ангара бензиновый генератор с надписью «Yamaha», проверил бак. Вытащил из кучи сваленных неподалеку пустых канистр одну и направился к ракетной ступени. Шам отвинтил какую-то крышку на корпусе этого ракетного обрубка, вытащил из образовавшегося прямоугольного отверстия гофрированный шланг и сунул его в канистру.

– Ты че генератор ракетным топливом заправляешь? – спросил Кровник.

Он смотрел на Шама из шлема, как из суфлерской будки. В руке, в пухлой «космической» перчатке – большой стакан с пластиковой трубочкой.

– Не… это Нитро бензином барыжит, – сказал Шам. – Таксистам продает.

Он постучал ладонью по корпусу:

– Здесь баки для воды дистиллированной, литров на пятьсот, наверное… вот она там бензин хранит… и по бутылкам там еще в шкафах и ящиках литров двести разлито.

– Нитро! – заорал он вдруг. – Ты тут проверь свою бензоколонку! Кажется, где-то подтекает!