Элона Демидова - Отступник

Артур вздрогнул: «Откуда этот проныра мог проведать о моем увлечении дурью и борделях? Олег, вот тварь, рассказал! Больше некому».

В свою очередь, новоявленный нуклеар тоже недоумевал, зачем бывший друг рассказал шаману о своих похождениях.

― Я все равно ни хрена не понял... — медленно, почти по слогам произнес наследник.

― Да ты ни хрена и не поймешь, — Ян похлопал Артура по щеке, отчего тот резко отпрянул. — Тебе просто не дано. Это нельзя постичь логикой. Чтобы говорить с Миром, нужно, чтобы он растворился в тебе, а ты в Мире. Это можно лишь воспринять.

Наследник поморщился.

― Но все эти договоры не так важны, как вот это, — шаман сделал широкий жест, а потом ткнул пальцем в памятник, стоящий у подножия лестницы. — Вот на чем держится все наше мироустройство, можно сказать, это сердце нашей общины, и пока он стоит в целости, жив Таганрог. Покуда столпы незыблемы, нерушимы границы Запретной зоны.

Олег, так же как и Артур с Аней, во все глаза уставился на три каменные колонны, увенчанные металлической крылатой фигурой, что-то держащей на вытянутых вверх руках. Трудно было понять, каким образом это сооружение, пусть и в достаточной мере величественное, может быть столь важным для существования города.

― Ладно, четыре столба я вам показал, идем дальше, — сказал шаман.

― Четыре? Но их же только три, — заулыбалась Аня.

― Разумеется, четыре, — кивнул шаман.

― Но я вижу только три, — Артур начинал постепенно закипать.

― Кто мне скажет, — хитро сощурившись, глава клана Отшельника осмотрел стоящих перед ним молодых людей, — что означают эти столбы?

― Это власть вождя, власть судьи и власть шамана, то есть, вас, Ян Владимирович, — не задумываясь ответила Каур.

― Та-а-ак, — протянул Заквасский. — Каур, сходи-ка к Морскому вокзалу, там из рейда должны вернуться рыбаки, поможешь им. Я чувствую, мне придется задержаться, чтобы кое-что поведать нашим потенциальным соплеменникам.

― Хорошо, — улыбнулась мулатка, украдкой посмотрев на Олега.

Однако этот взгляд не укрылся от Ани, отчего на душе у нее стало пасмурно.

― Так значит, вы не увидели четвертого столба? — с притворным удивлением произнес шаман. — Я-то думал такие простые вещи всем ясны. Что ж, поясняю для невнимательных. Каждый столб, это не просто колонна, но еще и клан, и дух-союзник клана, или, можно сказать, что каждый столб — это сила, которая держит Мир, а значит и Город, в равновесии. Вот, например, наш вождь, он управляет кланом Творца, но почему дух-покровитель называется Творцом? Именно потому, что он основал наш город, с него началось творение и это первый столб. Теперь возьмем судью. Он глава клана Сказителя. У него тоже есть памятник, возле которого, вас, голубчики, и взяли в плен.

― Там было написано «Чехов»? — вспомнила Аня.

― Верно. Молодец! — подтвердил Заквасский. — Он был писателем, можно сказать, судьей прошлой эпохи. А родился в этом городе. Так что второй столб — это столб силы рождения и возрождения.

― А разве рождение и творение не одно и то же? — подключился к беседе Артур, желавший показать, что он уж, во всяком случае, не глупее жены и кой в чем разбирается.

― Я тебе так скажу, чтобы понятно было, — шаман подмигнул наследнику. — Человечество когда-то было сотворено, но твой дед родился и умер, твой отец родился и умрет, ты родился и умрешь, между прочим, нелепо. Я родился и умру, мы все родились и умрем, но сотворенное человечество при этом остается. Понял, о чем я толкую, пацанчик?

― Ну... — Артур почесал голову. — Да...

― Третий столб, — продолжил свою лекцию Заквасский, — это шаман, то есть я, но это же и весь клан Отшельника. А памятник Отшельнику — это памятник человеку, который, по некоторым преданиям, к концу жизни стал шаманом. Ты, — Ян указал на Олега, — видел его, именно там произошла для тебя встреча с нашим народом. На пьедестале написано «Александр Первый». Он умер в этом городе. И значит, это сила увядания и умирания. Столб Отшельника уравновешивает столб Сказителя. Умирание уравновешивает рождение.

― А четвертый столб должен уравновесить столб Творца? — внезапно осенило Аню, отчего глаза ее загорелись, как у маленькой девочки, которая отгадала детскую загадку.

― Верно. Ты умница! — Ян погладил девушку по щеке. — Этот столб невидим для непосвященных, но он находится посредине, между тремя остальными. Это столб Бессущностного, столб разрушения и окончательной гибели. Видите, наверху ангел-хранитель? Он оберегает Город и Мир, запечатывая до времени силу четвертого столба. Ну и, конечно, памятник Бессущностному тоже имеется. Это вождь прошлой эпохи, который никогда не был в Таганроге, то есть он здесь не рождался, не жил и не умирал, а потому он — Бессущностный. Там же есть роща киндеровых деревьев, ему посвященная.

― Вот это, мля, грузилово, — пробормотал Артур.

― Ну, надеюсь, теперь всем всё ясно? — вокруг глаз шамана наметились морщинки. —И вы поняли, что Город подобен Миру, что Мир подобен Городу, что Город и Мир — это одно и то же, а, значит, слово для Города и Мира — одно.

Молодые люди переглянулись, но главе клана Отшельника никто не ответил.

― Теперь идем на Набережную Откровения. Я покажу вам свою любимую девочку, — сказал Ян.

Они шли по дороге, вымощенной плиткой, которая, как ни удивительно, неплохо сохранилась в течение двадцати с лишним лет. Кое-где, правда, встречались прорехи, аккуратно засыпанные песком и мелкой галькой, так что Набережная Откровения выглядела весьма ухоженной. Вдоль нее росли деревья, кустарники и декоративные травы. Особенно Ане понравились неизвестные бледно-голубые цветы.

― Как сказал бы судья, это наш ботанический полигон, — шаман поднял с плитки маленький камушек. — Тут растет или что-то очень редкое, или то, что не имеет, казалось бы, значения в хозяйстве. Вот смотрите.

Ян кинул камушек в середину бледно-голубой клумбы. Несколько растений, выпустив пыльцу в воздух, заколебались, дотронулись до других, те, в свою очередь, выстрелив пылевидное облачко, качнулись, передали импульс следующим цветам. По клумбе пошла живая волна.

― Охренеть, — прошептал Артур.

― Красиво, — восхитилась Аня.

Олег промолчал, но было видно, что и его подобное зрелище не оставило равнодушным.

― Порошок из семян качунов, как мы называем эти цветы, неплохо помогает при простуде, — сказал Заквасский. — А вот и моя любимая девочка.

На низком гранитном постаменте стоял бронзовый памятник с человеческий рост: девушка робко выглядывала из приоткрытой двери необычной конфигурации, выставив обнаженные плечо, руку и ногу.

― А откуда она вылезает? — спросила Аня.

― Из футляра контрабаса, — ответил шаман. — Есть у того, кто теперь называется Сказителем, рассказ, «Роман с контрабасом» называется.