Элона Демидова - Отступник

― Я все сказал, хао!

В повисшей тишине раздался робкий голос Павла Федоровича:

― Вы простите меня, конечно, — он явно опасался возражать напрямую кому-либо из могучей тройки. — Но кто вам... э-э-э... дал право решать, как распоряжаться жизнью других, кого считать свиньей, а кого человеком?

― Ты, очкарик, прости меня, конечно, но кто у меня... э-э-э... — передразнил Заквасский оппонента. — Кто это право заберет?

― Ян! — строго сказал судья. — Не переходи, пожалуйста, на личности.

Павел Федорович, жуя губы и краснея как мальчишка, уставился в пол.

― Да уж, Заквасский, — вождь говорил медленно, обдумывая сказанное шаманом. — Ты речи толкаешь так же хорошо, как и прикидываешься дурачком.

― Это весь остальной мир прикидывается дурачком, — ответил Ян. — Но я с тобой спорить не буду.

Кислов тоже не хотел спорить попусту. В его голове возник новый план действий. Изначально вождь собирался настаивать на удержании пленников в качестве заложников, но теперь, стараниями шамана, перед ним раскрылись совсем иные перспективы.

«Да, когда-то мы втроем буквально устроили революцию, вырезав банду Рамзеса. Мы победили, навели свои порядки, — размышлял он. — Прошли годы, в центре города появилась Запретная зона, где власть нашей тройки неоспорима, наша община обросла пока еще тонким слоем традиций и зачатками религии. Может быть, пришло время для экспорта революции? Бесспорно, в долгосрочной перспективе нуклеары сильнее жителей Лакедемоновки и, значит, пришло время объявить себя открытым обществом. Единственный шанс у наших западных соседей — это победить в войне сейчас. И вот этого шанса им дать ни в коем случае нельзя».

― Что ж, хорошо, — вождь осмотрел членов Совета внимательным взглядом. — Теперь выслушайте мое мнение. Мы общество равных, мы справедливое общество. Рядом с нами находится тоталитарный полис, где меньшинство угнетает всех остальных. Если мы не вступим в борьбу с Лакедемоном, то какой от нас прок? Какой пример мы подадим подрастающему поколению? А если мы откажемся от борьбы сегодня, то завтра нас поработят.

Ян громко зевнул.

― Поэтому мы покажем пример доброй воли, — продолжил Кислов, будто не заметив выходку шамана. — Мы дадим пленникам возможность сделать выбор. Конечно, сперва мы постараемся показать им все преимущества нашей жизни. Но потом они могут остаться здесь или уйти домой. Это, по-моему, правильно. Итак, давайте голосовать.

«Прощенные», понимая, что мнения тройки разделились в пользу помилования пленников, подняли руки. Также поступил Саша.

― Кто против?

Два пальца жреца устремились вверх, его поддержал шаман.

― Ян, — усмехнулся вождь, — ты только что распинался о необходимости отпустить глупых овец на волю и готовиться к войне. А голосуешь «против».

― Просто не хотелось оставлять Лёню в гордом одиночестве, — сказал Заквасский.

― Ну что ж, — подвел итоги Кислов, — четыре «за», два «против», один отсутствует. Думаю, пояснений не требуется. Полагаю, пленникам нужно дать сегодняшний и весь следующий день на размышление. Пусть решают, оставаться или уйти. У нас на носу праздник Летнего Откровения, и больше времени мы им дать не можем. Пока они будут у нас в гостях, ограничим их передвижение набережной и шаманскими угодьями, там возле моря их легче контролировать, а лишнего им знать ни к чему.

― Ну, раз это мои гости, то пойду обрадую их, — Ян подскочил со стула. — Заодно потом и экскурсию проведу.

― Только постарайся без фокусов, — сказал Кислов.

― Не беспокойся, — ответил шаман уже в дверях. — Да, Валера, и пришли своих в порт, пусть получат долю от улова.

Заквасский направился к комнате, где находились пленники. Из-за дверей доносились истеричные вопли. Очевидно, там шла самая банальная ругань. Недолго думая, шаман распахнул обе створки и вошел внутрь: высокий блондин, придавленный лингвистическим удушьем, потрясая кулаками, выхаркивал из себя нечленораздельные звуки, смешанные с ругательствами, перед ним на лавке сидела неровно стриженная под ежик девушка. Ее лицо покрывали красные пятна, а глаза были наполнены такой непередаваемой яростью, какую Ян не видел даже у лютоволков.

Может быть, Аня не отделалась бы легким испугом, но в тот самый момент, когда Артур бросился на нее, вытянув руки со скрюченными как когти пальцами, дверь открылась, и в комнату вошел очень худой мужчина, одетый в потрепанные штаны и линялую майку неопределенного цвета.

― Воркуете, голубки! — заулыбался он. — Ага, понимаю. Нет ничего прекрасней семейной идиллии. Кстати, я Заквасский, шаман племени, будем знакомы. Извините, что нарушил милую беседу, но заседание Небесной Канцелярии только что закончилось. Хочу вам сообщить две новости: одна хреновая, другая тоже хреновая. С какой начать?

Опешивший Артур перестал плеваться слюной и матерными словами, опустил руки и озадаченно произнес:

― С хреновой...

― Хорошо, когда есть выбор, — шаман подмигнул юноше. — Правда, пацанчик? Ну что ж, с хреновой так с хреновой, сам так захотел. Новость номер один: Совет решил оставить вам жизнь, выпустить из подвала погулять и предоставить вам относительную, так сказать, свободу передвижения...

― Что же в этом хренового? — перебил парень, наморщив лоб.

― Так ведь вы не живете, а мучаетесь, и предать вас смерти было бы высшим гуманизмом, но мы, нуклеары, жестокий народ. Ну что, идемте, я буду сегодня вашим гидом.

― А вторая новость? — спросила девушка.

― Что? — Заквасский поднял брови. — Ах да! Вторая новость такова: вам подарили не только жизнь, но и свободу выбора. Вы вольны остаться или покинуть территорию города. Послезавтра утром крайний срок. И эта новость хреновая потому, что выбора на самом деле никакого нет. В ваших тупых головах ответ заранее запрограммирован, — Ян подошел и дважды легонько стукнул Артура костяшками пальцев по лбу, потом подошел к Ане, хотел сделать то же самое, но в последний момент передумал и просто погладил девушку по щеке. — И я уже знаю ваше решение, но не скажу. Помучайтесь, подумайте, оставаться вам или идти обратно в ваш Лакедемон.

― Я остаюсь, — подскочила со скамейки Аня, хлопнув в ладоши.

― Вот и скажешь это мне, а лучше всего нашему несравненному вождю, послезавтра утром, а сейчас прошу на выход.

Олег шагал по улице рядом с Каур, но не запоминал пути. Навстречу им никого не попадалось, и было что-то невыразимо волнующее в такой прогулке вдвоем по пустому городу. Парень косился на мулатку, стараясь делать это незаметно. Та, ощущая пристальное внимание своего спутника, улыбалась уголками губ. Иногда их взгляды пересекались, и тогда Олег спешно отводил глаза.

― Я тебе сильно нравлюсь? — вдруг спросила она, глядя вперед.