Элона Демидова - Отступник

― Смотри мне в глаза! — сквозь зубы проскрежетал Дрожжин. — Я хочу видеть твою тьму!

Визг Рамзеса разнесся во все уголки площадки и ударил в каждого стоящего на ней. И этого звука хватило, чтобы окончательно заморозить пламя, когда-то пылавшее в сердце Леонида. Он нажал спусковой крючок. Ритуальное убийство свершилось.

Казалось, могильная тишина царила вечность, как вдруг из толпы выскочил Данила, злорадно скалясь он пнул мертвеца, и по-собачьи преданно заглянул в глаза новому господину. Но Леонид не оценил поспешную ретивость и ударил «Глоком» наотмашь. Мужичонка охнул и схватился за окровавленную морду, а потом рухнул навзничь.

И тут толпа ожила. Исторгнув озлобленный рык, люди кинулись на Данилу, который завывая от ужаса, попытался вскочить, но не успел: десятки рук обхватили его и принялись рвать на части.

― Держи Ксюху! — заорал кто-то. — Дави шлюху этого гада.

― Смерть гадам! — раздался еще один истошный вопль.

Человеческая масса накинулась на тех, кто особо рьяно выслуживался перед Рамзесом и его бандой, но расправа выглядела даже более мерзкой, чем действия самих бандитов... Среди суматохи смертей, в море людского неистовства, невозмутимость сохранили трое мужчин и одна женщина с красивыми пепельными волосами, стоявшая в отдалении и наблюдавшая за проис ходящим с нескрываемым отвращением.

― Вот ты, историк, — сказал Валера.

― Я географ, — отозвался Дрожжин.

― Ну ладно, географ, но все равно же образованный человек, — согласился Кислов , — скажи мне, как Наполеон укротил обезумевшую ораву, когда революция уже давным-давно победила по факту?

Леонид пожал плечами.

― А я тебе скажу: он угомонил их картечью, — отставной капитан взвел курок трофейного дробовика, найденного у каннибалов, и прицелился в голову мужика, оравшего громче всех.

Грянувший выстрел уложил двоих.

― Ты прирожденный вождь революции, — сказал Заквасский, поднял «Макаров» и открыл пальбу.

Дрожжин, недолго колебался и последовал примеру старших товарищей...

Следующую зиму после свержения Рамзеса пережили не все. И далеко не всегда люди умирали от морозов или голода, многие были казнены за рецидивы каннибализма, за воровство, за изнасилования, за драки... А летом Кислов обнаружил в одном из отдаленных районов на западе Таганрога небольшую общину выживших, всего из трех мужчин и пяти женщин. Эти люди не знали о чудодейственном секрете водорослей и потому были обречены. Однако им удалось привести из пригорода корову, нескольких овец и другую домашнюю живность, которая, правда, постоянно болела, но кое-как плодилась. После недолгих переговоров новенькие согласились присоединиться к нуклеарам. Впрочем, особого выбора им никто не предоставлял...

Дрожжин сделал над собой усилие и отогнал воспоминания давно минувших дней. Нужно поторопиться — на Праздник Откровения опаздывать нельзя.

Судья вздохнул полной грудью. Двадцать один год назад случилась ядерная война и восемнадцать прошли с того момента, когда трое безумцев вознамерились из человеческого отребья построить новый мир — мир нуклеаров.

― Что ж... наверное, нам это удалось, — прошептал Леонид.

Как только на высоких облаках погас последний луч, и они из сияющих вуалей превратились в грязноватые тряпки, развешанные на просушку под темно-синим потолком неба, по набережной побежали ручейки огней: выбранные от кланов юноши и девушки с факелами в руках бросились поджигать сложенные в пирамидки дрова. Факельщики соревновались друг с другом и стремились перекрыть однажды поставленный рекорд — тридцать два костерка.

Нуклеары, за ними пара десятков «прощенных», а затем и остальные люди, положив правую руку на плечо впереди стоящего, выстроились в длинную цепочку, конца которой Олег не увидел, потому что Каур, подмигнув: «Пользуйся привилегией, ты же новичок в общине!» — отвела его в самое начало. Достаточно быстро они продвинулись к тройной колонне, над которой парил ангел-защитник города. Там уже пылали три огромных костра; возле них каждый получал ритуальную еду. Несмотря на большое число участников праздника все действо причащения проходило в абсолютном молчании, и только слова руководителей общины разносились в торжественной тишине.

Когда настала очередь новоиспеченного нуклеара, он, взяв с широкого стола миску, подошел к вождю, сменившему свои обычные черные штаны и рубашку на такие же, но белоснежные, что выглядело очень празднично.

― Пусть всегда будет племя сытым, — проговорил Кислов, кладя кусочек зажаренного мяса.

Затем Олег повернулся к судье.

― Пусть всегда будет племя сильным, — сказал Дрожжин, отрывая от большого каравая кусок и протягивая хлеб.

Но, увидев шамана, юноша опешил, настолько наряд Заквасского был непохож на все, что доводилось видеть Олегу прежде. Черный пиджак, спереди доходивший до талии, на спине спускался до колен двумя фалдами, наподобие хвоста ласточки; черные узкие брюки были отделаны атласными лампасами; кипенно-белая рубашка вместо воротника имела какой-то платочек, завязанный вокруг шеи наподобие крылышек бабочки, но несомненно, самой удивительной деталью была конструкция на шамановой голове: Олегу сперва показалось, что это жестяная труба, но потом он решил, что все-таки это совершенно диковинная шляпа. Заквасский улыбнулся, оценив произведенный эффект, и подал юноше раскуренную трубку с измельченными киндеровыми листьями.

― Пусть никогда не потеряет племя покровительство духов, — произнес Ян.

Олег затянулся, закашлялся, но Заквасский показал жестом, что очередь задерживается, и Каур потащила юношу на лужайку. Они выкурили трубку, передавая ее друг другу, что очень понравилось Олегу, а потом быстро расправились с едой, и теперь он с любопытством озирался. Предметы, как и в прошлую ночь, приобрели непривычную резкость. Люди и нуклеары, усаживаясь вокруг памятника, двигались замедленно, их жесты были изумительно плавными, а негромкие слова, казалось, плавали рядом с говорящими. Вдруг мир резко посветлел, запузырился миллионами маленьких ярких точечек; несколько секунд спустя мрак вновь накрыл поляну, а потом все снова озарилось сиянием.

― Не пугайся, — услышал Олег незнакомый голос, — это океан майи, в котором мы все живем, ты видишь его волны.

Юноша посмотрел на Каур, сидящую рядом.

― Что такое океан майи?

― Так говорит шаман, — пожала плечами мулатка и улыбнулась. — Океан майи, океан иллюзий, океан жизни и смерти...

Олег коснулся щеки девушки.

― Ты жестоко красива... — юноша задумался: как же правильно ее назвать.