Александр Козин - Истории Выживших (сборник)

Яна бросилась догонять Калугу, однако тяжелый рюкзак не бросила. Она и сама толком не понимала, что заставляет ее с риском для жизни тащить эту обузу. Внутри рюкзака, под брезентом, прощупывалось что-то округлое, твердое…

Волки выли совсем рядом, а топот Калуги доносился почему-то снизу. Лестница! Яна разглядела прямоугольный провал, похожий на темную шахту лифта, а внизу мелькнул свет фонаря. Рядом была лестница, ведущая в тот же подвал, и Яна припустила по ступенькам, рюкзак с твердым сферическим предметом внутри колотил по стенам и перилам, Яна пыхтела, задыхаясь на бегу… Вот и подвал, впереди округлая фигура с фонарем в руке. Луч освещает массивные двери.

Яна, тяжело дыша, остановилась рядом с Калугой.

– Молодец, старая! Скачешь, как молодая! – одобрил неунывающий охотник. – Гляди, я тут заранее это место приметил. Холодильник, сечешь? Холодильная камера! Стены стальными листами обшиты, дверь полметра толщиной. Там, где мясо заготавливают, всегда должен быть холодильник. Здесь и укроемся.

– Надолго? – с сомнением спросила Яна, в душе уже соглашаясь с Калугой. Долго или нет, а другого варианта не видно.

– Дверь полметра толщиной, – напомнил Калуга.

Волки уже рычали и подвывали прямо над головой, в цеху.

– Так чего ты ждешь? – выкрикнула Яна. – Открывай!

Калуга сунул ей фонарь и ухватился за стальную скобу, служившую дверной ручкой. Тяжеленная дверь со скрипом и хрустом провернулась на тронутых ржавчиной петлях. Яна посветила внутрь – камера под два метра высотой и шириной метра три, довольно длинная. Стены поросли неопрятными лохмотьями лишаев, в углах скопились какие-то белесые отложения, на полу громоздились бесформенные кучи чего-то склизкого, и Яне не хотелось даже думать, что именно здесь сгнило. Ну и запах, конечно, был такой, что у кого послабее и слезу мог бы выжать. Но, в общем, убежище казалось надежным.

Беглецы шагнули внутрь. Калуга вытащил моток веревки, привязал конец к скобе на наружной стороне двери. Изнутри дверь не имела никаких выступов – ржавый лист обшивки, не зацепишься. Но, потянув за веревку, можно было захлопнуть. Что Калуга и сделал.

Сразу пропали все звуки – выстрелы, крики, хриплое завывание мутантов… Стало тихо и холодно. Морозильные агрегаты давным-давно стояли обесточенными, но в этом подземелье холод и так держался. Наравне с вонью.

– Спокойно здесь, – проговорил Калуга, водя лучом фонаря по лохматым от лишайника стенам, – тихо, как в могилке. Ну, ничего, до утра в этой коробке посидим, все успокоится… Тогда уберемся.

Яна прислушалась. Наверху что-то происходило, но сюда, сквозь обшитые стальными листами и термоизоляцией стены, долетали смазанные обрывки звуков.

– Думаешь, к утру успокоится?

– Так всегда бывает, – убежденно заявил Калуга. – Ночные кошмары улетучиваются с восходом солнца!

– Ну да! И шатун, который Мясника убил, тоже улетучится? Хотя эти птички, они скорее ночные. Ладно, чего время терять… Посвети сюда!

Яна стала деловито рыться в прихваченном во время бегства рюкзаке. Показались складки жесткой ткани, брякающие стальными накладками.

– О! Костюмчик! – обрадовалась она. – Уже неплохо! Если удастся живыми выбраться из этой передряги, по крайней мере, навар будет. Ты не сомневайся, все, что я выручу, поделим по-честному.

– Интересная вещь, – Калуга подошел поближе и ощупал ткань, – очень интересная. Что это за прикид?

– Говорю же, костюмчик. Защитное снаряжение, врубайся! Помнишь, Букварь за какой-то товар кучу монет отдал двоим мужикам? Так вот, они товар в Лесу добыли. Я сама видела, как один в этом костюмчике в Лес входил, а вернулся с добычей. Оно такое было… мерцающее.

– Хм… – Калуга задумался: значит, была какая-то штука, ради которой Букварь ограбил Кривого, и ее вынесли из Леса?

– Точно! И нечего на меня глазами хлопать… Можешь не верить, а я сама видела: вышел человек из Леса и что-то приволок. Знать бы еще, что это такое. И сколько стоит. Да! И самое главное: кому это нужно. Дорогой товар не каждому можно сбыть, покупатель требуется правильный.

– Да, это верно, старая. Я, знаешь, слышал, как Букварь Облому шептал: «Когда доставим эту вещь Хану, нам никто не будет страшен. Хан наградит, Хан защитит». Вот тебе и покупатель. Только к нему непросто подступиться.

– С товаром-то подступимся… – Яна уже начала прикидывать варианты. – Хотя стоп! Если действовать правильно, сперва нужно посредника найти.

– Это должно быть что-то очень ценное. Что же это такое? Неужели он …

Яна не теряла времени на раздумья: она уже натягивала на себя защитный костюм. Комбез, конечно, был очень велик и висел на узких Яниных плечах многочисленными складками.

– Я, знаешь, думаю, что это все-таки он , – рассуждал тем временем Калуга. – Ну, что еще может представлять интерес для Хана? А такой артефакт, самый главный, связывающий все остальные воедино… способный контролировать…

– Что ты там бормочешь? – бросила Яна, вертясь среди многочисленных складок. – Лучше помоги с пряжками.

– А? – Калуга вынырнул из собственных мыслей в реальность. – Ты что задумала?

– Сейчас я выйду, и ты сразу закроешь дверь. Сиди здесь и жди меня.

– Ты что, наверх собралась? Сдурела, старая? Там уже и выстрелов не слышно!

– Вот именно, там уже все успокоилось. В этой штуке люди в Лес ходили, значит, и здесь можно пройти, – объяснила Яна. – Да ты не дрейфь, я скоро вернусь. Добычу поделим, когда все кончится.

– Какая добыча? Тут бы живыми выбраться…

Калуга еще говорил, а Яна уже навалилась на дверь. Приоткрыла тонкую щель и прислушалась. Ни криков, ни выстрелов – только негромкий мерный хруст и треск.

– Постой! Я же…

Но Яна, придерживая обеими руками складки на боках, скользнула в темноту и ногой толкнула дверь, захлопывая ее навстречу Калуге, который сунулся следом.

– Вот Лес тебя забери, – огорченно пробормотал он. – Даже не успел спросить, как ее зовут. А то все «старая» да «старая»…

Присел под стеной на корточки, вытащил из кармана смятую пачку галет и принялся выковыривать кусочки покрупнее.

По лестнице Яна поднималась медленно, стискивая на боку складки слишком широкого комбеза. Когда она застегнула все клапаны и пряжки, то посторонние звуки отступили, их заглушал резкий шорох складок жесткой ткани и свист воздуха в фильтрах. Каждый вздох – как удар по ушам.

Выглянула в зал – никого. Лунный свет уже померк, но до рассвета оставалось немного, часа два, наверное, и в прорехах крыши небо начало наливаться серым. Вдалеке выделялся светлый прямоугольник – вход в зал, где все еще теплилась последняя лампа. Там было тихо, только что-то непрерывно шуршало и поскрипывало, как будто в зале шла работа.