Дмитрий Бондарь - Здесь птицы не поют (СИ)

Перед затухающим костром остались только Санек, Юрик и Рогозин. Виктор долго молча смотрел на тлеющие угли и ждал каких‑то слов, но вскоре понял, что, кажется, никто не спешит посвятить его в происходящее.

— Так что случилось? — Снова спросил он Шестипалого. — Где Савельев с Атасом? Где аспиранты?

Тот беззвучно пожевал свои сухие тонкие губы, поскреб увечной клешней заросшую щетиной щеку, отхлебнул из чашки крепчайшего чая с какими‑то таежными отдушками и только после этого ответил:

— Никто тебе этого не расскажет, Вить. Потому что никто не знает. Юрик вон говорит, что это какие‑то якутские подземные черти наружу выбрались, но, знаешь… Мы ведь все — взрослые люди и в чертей мало верим. Геша вот считает, что началось инопланетное вторжение. Он думает, что мы случайно открыли какой‑то межпланетный портал и сюда полезли эти вот… существа. Или не мы открывали, просто так совпало. Начитался фантастики, теперь бредит. Ты видел кого‑нибудь из них?

— Светящегося такого… с четырьмя руками. И еще Моню только что какой‑то чучуна утащил. Но этого я почти не видел — так, пятно темное, шевелящееся.

— Они почти все такие, — кивнул Санек. — Какие‑то размытые пятна тумана, светящиеся уродцы, издалека в бинокль я видел еще двух человекоподобных. Оба такие, знаешь, перекачанные качки, рогатые и с хвостами. Такие, знаешь, качки, как на картинах этого… ну, художник… про Конана — варвара картинки рисовал?

— Вальехо? — Рогозину нравились похожие на чудовищные открытки картины художника, где‑то дома даже валялся дорогущий альбом.

— Да. Видел у него монстров таких — пережравших анаболиков, клыкастых, рогатых, с наростами на спинах? Вот и эти точно такие — будто с его картин сошли. Черти, — сказал, словно выплюнул слово Санек, и тут же рука его совершила уже привычное движение: ото лба вниз, потом от плеча к плечу. — Раньше бы я сам первый сказал тому, кто мне о таком стал бы рассказывать — проспись и больше не пей так много, но не теперь. Теперь я не уверен, что такой совет поможет. И знаешь, что еще я видел? Мне мало кто верит, но это правда!

— Улу Тойона? — жадно спросил Юрик, прикуривая от ветки.

— Не кури здесь, — шлепнул его по руке шестипалый. — Люди спят. Да и вообще. Шепелявый говорит, что мерзким табачищем мы его молитвам вредим и делаемся видимыми для этих…

— Он же сам смолит как паровоз? — удивился якут, но сигарету затушил.

— Бросил. Уже три дня. И мы все бросили. И ты бросишь. Если жить хочешь.

Юрик кивнул, но початую пачку сигарет по — куркульски спрятал в свой обшитый амулетами сидор.

— Так что ты видел?

— Савельева! И будь я… в общем, он командовал этими существами и они повиновались ему! А псина его вела этих тварей по нашему следу!

— Я тебе говорил, говорил, что Савельев шаман, — горячечно зашептал якут. — Видишь, паря! Прав я! Во всем!

— Ничего не понимаю, — устало опустил плечи Рогозин. — Мне кто‑нибудь сможет по порядку рассказать, что произошло?

— А ты думаешь, кто‑то знает? — философски протянул Санек. — Все видели что‑то, какой‑то кусок. Вон, томичи рассказывают, что люди, которые возле алтаря были и раненного вами Серегу принесли, вдруг стали покрываться струпьями, вены и сосуды почернели, кожа стала трескаться и лопаться как пересушенная бумага, а потом они накинулись на Наташу и начали рвать ее на части. В них стреляли, только все бестолку — они словно и не замечали, что их тела рвутся дробью. Мгновенная регенерация. Петр, Иван, Жека — превратились в каких‑то монстров. Потом они сожрали Андреевну с аспирантом, а остальные бросились наутек — через реку. В реку эти не полезли. А Лариса говорит — она плыла через реку последней, что кто‑то в камуфляже появился в лагере и увел этих зомбаков в тайгу. Я думаю, это был Савельев.

— А вы чего видели?

— А мы с маршрута возвращались с Кириллом. Я, Шепелявый, капитан и Борисов. Вашей стрельбы не слышали — далеко еще были. Стали ближе подходить — здесь‑то и началось. На сопку взобрались — вот уже лагерь наш, рукой подать. А из соседнего распадка, ну, где Юрка алтарь нашел, свет из земли бьет! Яркий — аж глаза режет! Семен и говорит: «Стой паровоз!». Шлепнулись мы на землю, лежим, сопим, здесь‑то и услышали стрельбу от лагеря рыбаков. Бах — бах! Глядим — народ в реку бросился и плывет на тот берег. Вот и нас Семен на тот берег потащил. Только и успел я, что на родные палатки в бинокль посмотреть. А там Савельев ходит, важный такой и кобель его за ним вышагивает. А рядом — те два рогача, несколько четырехруких и с десяток, может быть дюжина, темных. И Ким наш Стальевич им так властно ручкой показывает направления, а они ни слова ему поперек: показал на восток и часть черных с четырехруким во главе бросились туда, показал на запад — вторая группа туда понеслась…

— Я говорил, что Савельев шаман, — вставил Юрик.

— Не знаю, — покачал головой Санек. — У меня впечатление сложилось, что он поглавнее какого‑то шамана будет. Виталик мог бы рассказать, что там с Савельевым случилось, он ведь единственный из савельевской партии живой и с нами, но Виталик молчит, словно язык проглотил.

— И вы не заставили его рассказать? — удивился Рогозин. — Я бы первым делом…

— Ты не понял, — хмыкнул шестипалый. — Он вообще молчит. И, кажется, чокнулся. Смотрит в одно место и молчит. Пока приказа не получит — ничего не делает. Скажешь ему «спать» — спит, скажешь «иди» — будет идти. Пока в стену или там в дерево не упрется. И будет об нее лбом биться, но обойти не сможет. Натурально: будто сумасшедший слепой.

— Как же он сюда добрался?

— Мы его из реки выловили, когда вслед за томскими через нее ломанулись. Семен сказал — сначала безопасность, потом расследование. Вот и сховались. У этой савельевской нечисти поначалу какие‑то свои дела были, они за нами не особенно‑то и гнались…

— Моню они искали, чтобы ритуал перехода завершить, — объяснил Юрик.

— Не знаю, может быть, — пожал плечами Санек. — Мы до вечера просидели, прождали, потом Шепелявого с Игорьком… Помнишь Игорька из «юристов»?

— Бровастый такой?

— Во — во, «бровастый». Их на разведку поутру послали, по берегу пройтись, позырить, что там да как. А вернулся только Шепелявый. Эти твари уже к тому времени на наш берег переправились. Темные и светящиеся. Остальных Шепа не видел. Короче, попали они с Игорьком. Томский отстреливаться стал — даже мы это слышали, несколько раз попал. Шепелявый так говорит. Только этим все по барабану. Дырища в теле сквозная, небо в прореху видать, только зарастают они почти мгновенно — все равно что в манную кашу стрелять. Ну вот, пока Игореха геройствовал, наш безоружный Шепа бухнулся на колени и давай молиться, как в монастыре учили. И вот здесь реальное чудо случилось — Игорька они утащили, а на Шепу даже не взглянули, будто и не видели.