Тимур Рымжанов - Колдун. Трилогия

С точки зрения техники безопасности и охраны труда, я был далек от стандартов. Но выбирать не приходилось. Риск был вынужденным и, на мой взгляд, совершенно оправданным. Совмещать в одном цеху сталеплавильные печи, кирпичный завод и производство спирта было опасно, но строить новые помещения – это лишние материалы и человеко-часы, которых мне не хватало.

Дед Еремей со скептическим выражением лица разглядывал фундамент первой оборонительной стены, на изготовление которой у меня ушло больше времени и материалов, чем я рассчитывал. По всему выходило, что он совершенно не понимал смысла в такой ненадежной, на его взгляд, конструкции.

– Немощная выходит изгородь и, по моему разумению, жиже, чем тесаный завалинок, – буркнул дед, сбивая с острия топора налипшие сосновые щепки. – Хорошей дубиной твои безголовые Мартын с Наумом приложат, так и посыплется!

– Если так и оставим – точно посыплется, вот только мы все это потом аккуратненько глиной утрамбуем, повышая уровень.

– Я все одно не понимаю, зачем такие сложности. Куда проще теснины дубовые загородить – и выше, и надежней.

– Для древесины я другое применение найду, дед, с моими аппетитами у нас скоро каждая паршивая липка на счету будет. Топлива для всех затей понадобится очень много.

– А зимой что же? Как метель по вырубке голой станет мести, так и не видать будет стены твоей.

– Постройка оборонительных сооружений это наука, дед, а не просто городьба кольев да валунов. Нет ни одной крепости, которую не взять военной силой. Есть правильные способы защиты даже для самых хилых крепостей. Одних стен, пандусов да рвов никак не хватит. Особенно от того врага, против которого все это и возводится!

– Что же это за диво такое?

– Орда, дед Еремей, орда многочисленная, дисциплинированная, отлично вооруженная, закаленная во многих сражениях. Это даже не бич божий, это сущее проклятие. Представь десятки тысяч всадников, каждый из которых мастерски владеет оружием с детских лет. Стреляет из лука на скаку, владеет мечом, топором, копьем. Эти воины не знают страха, не знают пощады, коварны, хитры, проворны. Им нет равных ни в одной княжеской рати. Их в сотни раз больше, они лучше вооружены. И правит ими самый опытный и жестокий воевода Батый.

– В мудрости твоей нет сомнений, Аред, но видят глаза мои, что слабо твое забороло супротив такой злобы да лиха.

– Я не стану тебе доказывать свою правоту, дед, прошу просто поверить. В своей земле я учился ратному делу у многих очень достойных воинов, мой родной отец был высокого чина военачальник, так что никак нельзя посрамить его дело. Хоть и пришлось мне в жизни стать ремесленником, воинского искусства я не забыл и не утратил.

Дед неуверенно хмыкнул и стал заворачивать топор в крапивную тряпицу, давая тем самым понять, что на сегодня свою работу он сделал. Осенью дни становились все короче и намного прохладней. Это тоже вносило весьма серьезные коррективы в мои планы. Строительство первой фронтальной стены затянулось, ров был еще не укреплен, а оборонительные мысы, острыми клиньями выпирающие от будущих стен, и вовсе только наметились.

Мы расстались с дедом и отправились по своим делам. Я заглянул в медницкий цех, где бывшие селяне с упорством и рвением изготавливали спиртовые и масляные лампы со стеклянными колбами, вычеканивали ножны и корпуса приборов, о назначении которых даже не догадывались. У них работа шла слаженно и уверенно. Первое время приходилось часто проверять и контролировать их работу, но позже, когда к делу уже поднаторевших мастеров присоединились подростки лет двенадцати, все производство заработало само собой. Лампы и светильники, как оказалось, пользовались очень большим спросом на рынке. Только узнав о том, что в качестве топлива можно использовать практически любое масло, все без исключения с удовольствием приобретали эту техническую новинку. Даже оружие и инструмент продавались не так активно, как простые лампы самых причудливых форм.

Но все проблемы с производством, которое медленно, но уверенно набирало обороты, сложности со строительством крепостных стен сейчас были второстепенны. Я чувствовал себя спокойно, зная наверняка, что до момента завершения основных работ крепость надежно защищена.

Наум и Мартын муштровали небольшую бригаду стрелков. Я называл их артиллерийским взводом. Основным оружием этих ребят был тяжелый арбалет с коваными стрелами, намного более тяжелый и мощный, чем тот, что я сделал одним из первых, для охоты. Каждый арбалетчик имел запас стрел, не меньше, чем полсотни, с разными наконечниками. Они каждый день тренировались по пять часов. С моей подсказки и под наблюдением они отрабатывали способы построения, групповой стрельбы, учились прикрывать друг друга во время маневров. Проще говоря, они готовились точно так же, как обычные пехотинцы, вот только вместо винтовок у них были тяжелые арбалеты. Но главным их оружием, сокрушительным и безжалостным, были ракетные установки. Пока они сами не знали, что это такое. Да, я изобрел для этого отряда некое подобие ракетных установок, использовав для производства весь порох из запасов, привезенных мне купцом Рашидом и его сыном (они вот-вот собирались подвезти еще).

Ракетная установка была похожа на базуку. Медная труба примерно полутораметровой длины, в которую вкладывалась ракета. Большая часть порохового заряда тратилась на то, чтобы отправить ракету в назначенную точку. Оставшийся порох взрывался, разбрасывая вокруг горючую жидкость из смеси спирта, дегтя, масла и щелочи плюс острые керамические осколки.

Облако горючей смеси, острые как бритвы осколки, оглушительный, травмирующий хлопок взрыва, ударная волна должны были наносить жуткие повреждения. Парочка тактических испытаний такого оружия самой минимальной мощности без головного заряда больше напоминали выступление балаганного фокусника, чем серьезную подготовку. Эффект превзошел все ожидания. Даже на стрелявших это произвело ошеломляющее впечатление, что уж говорить о тех, кто видел всю эту феерию со значительного расстояния и не знал, как это сделано. Что же должно было произойти с теми, кто станет мишенью этого коварного и сокрушительного удара?

Для подготовки этого «элитного» отряда стрелков я выделил целый дом, который служил одновременно мастерской и казармой.

Наум встретил меня у крыльца и тут же открыл дверь, привычный к тому, что я каждый день прихожу с проверками. Мартын сегодня неслышно маячил у меня за спиной. Братья по очереди охраняли меня и никакие приказы на них не действовали. Их потрясение от вида моей разбитой головы тогда, под Муромом, в схватке с ополченцами, было так велико, что они поклялись друг другу не оставлять меня без присмотра ни на мгновение.