Александр Пономарёв - Проект Вервольф

«А морячок-то засланным оказался. Не прост парень, ой, как не прост».

— Вот оно как? И чего вы хотели добиться вербовкой?

— Ми хотель, — заговорил француз, но Алексей взмахом руки велел ему заткнуться.

— Мы хотели получить от вас информацию и оружие.

— Да? Для каких целей, позволь спросить, и как вообще вы тут оказались?

Моряк обвёл широким полукругом сидевших у костра людей.

— Этих везли в Дахау. Грузовик замыкал колонну, что-то случилось с двигателем, и они остались в горах одни. Пока шофёр копался в моторе, двое охранников решили позабавиться, — он мотнул головой в сторону Марики, — отдали оружие третьему, вытащили девчушку из кузова и стали приставать. Янек первым набросился на оставшегося солдата. Жюльен и Бернардо, — матрос ткнул пальцем на француза с итальянцем, — выскочили из машины. Пока они душили насильников, я дрался с водителем и разбил ему голову о радиатор. Вот так у нас оказалось три карабина, четыре «парабеллума», несколько гранат и примерно полсотни патронов.

— Понятно. И как давно это произошло?

— Два дня назад.

— Ну, допустим, — я вперил в Алексея тяжёлый взгляд. — А откуда у Марики лыжи?

— Мы их нашли в кабине под сиденьем, решили с собой взять, мало ли пригодятся. В горах никогда не знаешь, чего ожидать. А она просто решила покататься. Женщина, что с неё взять.

Я помолчал, глядя на девушку. Та перехватила мой взгляд и покрылась румянцем: видно, не каждый день её спасает красивый парень. Это я сейчас себя имел в виду, а не Валленштайна, хотя тот тоже выглядит вполне себе ничего.

И всё-таки странный народ эти женщины. На дворе война, враги под боком, а она решила на лыжах покататься. Здорово, да?

— Хорошо, тогда ответь на такой вопрос: тебя сюда каким ветром занесло? Вряд ли немцы позволяют пленным морякам щеголять в форме, да ещё и с бескозыркой на голове.

Моряк хлопнул рукой по колену.

— Да понимаешь… понимаете, товарищ полковник…

— Можно без чинов и на «ты». Ситуация к задушевному разговору очень располагает. Я ухмыльнулся. Улыбнулся и Алексей, но тотчас стал очень серьёзен.

— Я сам не могу понять, как здесь очутился. Ещё недавно мой катер отбивался от атаки «мессеров». Бомбы так и сыпались с неба. Со всех сторон росли огромные буруны, обрушивая на корабль тонны воды. Я стоял на корме у зенитного пулемёта, ловил этих сволочей в круг прицела и слал им от нас горячие гостинцы.

Одна из бомб упала возле самого борта. Я помню взрыв, помню, как осколки дырявили железо, помню дрожь палубы под ногами. Потом передо мной выросла зелёная стена, и я оказался в ледяной воде. Кажется, я барахтался, пытаясь выбраться на поверхность, и вроде бы у меня это получилось, но, когда я увидел свет и сделал глубокий вдох, передо мной оказалась дорога в горах и сломанный грузовик с пленниками.

Я присвистнул. Оказывается, я здесь не один путешественник в пространстве. Правда, у меня случай вдвойне тяжёлый: я ещё и во времени переместился.

— Предположим, я тебе поверю, хотя история с твоим появлением отдаёт откровенной бредятиной. Прошло два дня, как вы освободились, и что — вас никто не искал?

— Почему? — встряла в разговор Марика. Пока я допрашивал моряка, она подобралась ближе и села рядом со мной. — Искали. В тот же день машина с солдатами приезжала. Они по горам целый день ползали, иногда стреляли куда-то. Мы только слышали, не видели: боялись из пещеры вылезти. Вечером Янек сходил на разведку, сказал, что они грузовик с телами шофёра и охранников забрали. С тех пор больше никого не было.

Я кивнул. Снова посмотрел по сторонам, вглядываясь в лица. Мне всё равно нужны помощники для задуманной операции. Почему бы не использовать этих людей? Да и морячок не просто так здесь оказался.

С виду они вроде бы ничего, наверняка, винтовку в руках держать умеют, а если нет — Алексей с ними позанимается. Снабдить их оружием и провиантом для меня не проблема.

Скоро на фабрику повезут первую партию из пятисот заключённых, вот я и проверю партизан в деле. Заодно и отряд увеличится, если дело выгорит.

Я озвучил созревшую в голове идею, на что услышал в ответ одобрительный рёв десятка глоток. Даже Марика не осталась в стороне, её тоненький голосок звучал, как партия скрипки в духовом оркестре.

Обсуждение деталей заняло немного времени. Да и о чём пока говорить? Так, расставить точки над кое-какими буквами, да сделать первые наброски: чего привезти, когда, в каком количестве.

Главенство в операции я оставил за собой, попутно назначив Алексея начальником отряда. Вернее, официально закрепил в этой должности, поскольку его спутники и без меня признали за ним лидерство.

В случае гибели командира его обязанности брал на себя Янек. Он понравился мне и внешне, и по характеру: решительный, бесстрашный, волевой. Такой пойдёт до конца, не струсит, не предаст в последнюю минуту, а мне другого и не требовалось.

В игре, что я задумал, никто не имел права на ошибку, а в награду получал смерть. Шансов выжить у этих людей практически не было. Спасти пленников они ещё могли, а вот штурмовать превращённую в крепость фабрику…

По сути, я обрекал людей на верную гибель, да и они, я думаю, прекрасно понимали, чем рискуют, и добровольно шли на это. В любом случае они должны были умереть. Судьба не оставила им шанса на счастливое избавление. Их везли в Дахау, а они убили охранников и сбежали. За это полагается казнь, значит, сдаться властям они не могут. Им оставалось сидеть в горах и ждать мучительной смерти от голода и холода, а тут появился я и предложил другой способ перехода в иной мир: быстрый, с оружием в руках и с пользой для общего дела. Тоже мне демон-искуситель, блин.

Морально я себя чувствовал архипрескверно. Читать, как люди решают чужие судьбы, — это одно, а самому оказаться в этой шкуре — совсем другое. К тому же Марика запала мне в душу и, кажется, в сердце.

Умом я, конечно, понимал: фактически она годится мне в прабабки, но, видя её такую молодую, такую красивую и обалденно сексуальную, я отбросил логику в сторону и просто хотел наслаждаться моментом.

Судьба закинула меня во времена её молодости, следовательно, и она, и я в одинаковых возрастных категориях. И мне плевать, что я родился в конце девяностых этого века, а она в начале двадцатых. Живу-то я здесь и сейчас и любить хочу здесь и сейчас, и какая разница сколько лет ей будет, когда я издам первый крик от шлепка акушерки в роддоме Љ 2 города-героя Волгограда.

Эти мысли пришли мне в голову, когда я уже ехал в Берлин. Шофёр спокойно посапывал носом на заднем сиденье. Пауль перестарался: дал слишком большую дозу снотворного. Кстати, об этом я не спросил. Где они взяли медикаменты? Наверное, там же, где и всё остальное: под сиденьем или в автомобильной аптечке, если они существовали в те годы.