Александр Пономарёв - Проект Вервольф

В этот миг со мной что-то произошло: сердце забилось с бешеной скоростью, кровь ударила в голову, но страха не было, наоборот, появилась какая-то лёгкость. Мозг заработал со скоростью сверхмощного процессора, обрабатывая триллионы операций в секунду. Я видел и слышал всё: от падающих с потолка капель воды, до шуршащих в трещинах пещерных насекомых.

Вот из завала медленно показалась голова преследователя. Автомат в моих руках глухо тявкнул и дёрнулся. Из рыжего факела вылетели три тёмно-серые пули и, оставляя в воздухе спиральные следы, неторопливо поплыли к пехотинцу. Бдууумц! Пробитая каска плавно взлетает в воздух, она ещё не сделала полный кувырок, немец с дырками в голове и груди ещё не осел на пол, а я уже выстрелил по другой цели. И снова короткий рывок автоматного ствола, и снова пули чертят в воздухе дорожки. Вот уже двое отправились на тот свет. Кто следующий?

Три заторможенных фашиста появились из пробоины, как выдвижные мишени на полигоне. На дульных срезах их «шмайсеров» распустились бутоны красных гвоздик, из которых с черепашьей скоростью вылетели тупорылые пули. Они буравили воздух, оставляя за собой голубоватые следы, и с низким жужжанием медленно приближались ко мне.

Я снова нажал на спусковой крючок. Автомат послушно отстучал очередь с длинными интервалами между выстрелов. Ответные гостинцы ударили первого фашиста в грудь, второго в плечо и руку, а третьему свинцовый подарок угодил в шею, откуда брызнул рубиновый фонтан.

Пока пехотинцы с растянутыми хрипами и долгими криками падали на камни, я уворачивался от их пуль. Одна из них чиркнула по руке, и наваждение прошло. Мир вернулся к прежним скоростям, и я почувствовал, как в животе заворочался скользкий комок страха.

— Саня, сюда! — крикнула Марика.

Я обернулся, она выглядывала из скалы. Времени удивляться не было, я выпустил очередь и отступил на несколько шагов. Из пролома вылетела граната, со звонким стуком ударилась в пол и, подскакивая, подкатилась к моей ноге.

Схватив М-24 за деревянную рукоятку, я швырнул её обратно. «Колотушка» с громким хлопком взорвалась в воздухе, нашпиговав осколками вылезших из пробоины фрицев. Трое солдат повалились замертво, ещё двое со стонами упали на камни.

Я подбежал к Марике, следом за ней протиснулся в узкую щель и громко присвистнул от удивления: мы оказались в той самой пещере, где я познакомился с партизанами.

«Так вот куда уходил дым от костра», — подумал я и крикнул:

— Наружу, быстро!

Марика побежала к выходу, громко постукивая башмачками по каменному полу. Я попятился за ней, ловя одним ухом шаги девушки, другим доносившиеся из тоннеля звуки. Опасаясь, что пещерный сумрак помешает вовремя заметить пехотинцев, я до рези в глазах всматривался в скалу, держа палец на спусковом крючке.

— Саня!

Я оглянулся. Наполовину скрывшись в подсвеченной дневным светом трещине, Марика манила меня рукой.

Едва я шагнул в ту сторону, как в пещеру проник первый пехотинец. Короткая очередь отбросила его к стене. За ним уже лез второй, которого я тоже подстрелил, а третий, не желая схлопотать пулю, бросил сперва гранату.

Хлопок взрыва я услышал, когда бежал к машине. Бросив автомат Марике, я выдернул гранату из-за пояса, швырнул её на пассажирское сиденье, чтобы не мешалась, и прыгнул за руль.

Ключ попал в замок зажигания со второй попытки. Стартёр затрещал, но холодный двигатель упорно не хотел заводиться. Я ещё потерзал аккумулятор, а потом так сильно треснул себя по лбу, что в глазах потемнело. Подсос! Я дёрнул за ручку под приборным щитком. Снова затрещал стартёр, оживший двигатель рявкнул, выплюнул из глушителя струю чёрного дыма и зарычал, позвякивая клапанами.

— Лезь в машину! — заорал я, высунувшись из окна.

В ответ Марика сбила выстрелом выскочившего из пещеры пехотинца и попятилась, не спуская глаз с зияющей трещины в скале.

Я с хрустом врубил заднюю передачу, вдавил педаль газа в пол. Колёса завращались с бешеной скоростью, фонтаны щебня загромыхали по днищу, и машина прыгнула к девушке, чуть не сбив её с ног.

Марика сразу плюхнулась на сиденье, и я погнал хлопающий дверью «опель» вниз по склону. Возле пещеры затрещали автоматы, пули застучали по железу, на заднем стекле появилась аккуратная строчка из белых звёздочек, а в салоне запахло бензином.

«Запасную канистру пробили, сволочи!»

«Опель» мчался с горы не разбирая дороги. Руль больно бил по ладоням, рвался из рук, но я крепко держал его, не давая стальному жеребцу проявить характер.

Погоня давно уже осталась позади, а я всё ещё не мог прийти в себя. Сердце пойманной птицей билось где-то под горлом, кровь стучала в висках, а в ушах звенело так, словно рядом взорвалась граната. Время от времени перед глазами появлялись чёрные точки. Они плыли ровными рядами, потом роились очнувшимися от весеннего тепла мухами и внезапно исчезали на несколько минут до нового появления.

Примерно через полчаса «опель» как-то странно задёргался, переходя с бодрого рыка на сердитый хрип. Я глянул на приборную панель: стрелка топливного указателя подрагивала на нуле, рядом теплилась оранжевая точка.

Спустя минуту мотор громко чихнул и затих. Шурша колёсами, машина прокатилась по инерции ещё несколько метров и замерла, пощёлкивая остывающим двигателем.

— Приехали! — я с досады сильно врезал по рулю, распахнул дверь, вылез из тёплого салона. Мороз сразу проник под тонкое сукно шинели. Я поёжился, поднял воротник, хотел глубже натянуть фуражку, но вспомнил, что потерял её где-то на фабрике.

Марика тоже вышла из машины. Встретившись у багажника, мы уставились на ровный ряд пулевых отверстий, одно из которых пробило бензобак. Последняя капля драгоценного топлива набухла на краю чёрной дырочки, повисела, увеличиваясь в размерах, и шлёпнулась на стылый асфальт, расплывшись тёмным пятном.

— Покатались и хватит! — я сплюнул на землю, пнул ни в чём неповинное колесо. — Пошли, тут до ближайшего города по дороге километров пятнадцать, часа через три будем на месте.

Я забрал у Марики автомат, повесил на плечо. Гранаты на месте не оказалось: во время гонки она свалилась на пол, закатилась под сиденье и крепко застряла там, зацепившись за что-то деревянной рукояткой. Мне пришлось изрядно постараться, чтобы извлечь её на свет. В итоге, я сунул «колотушку» за пояс, взял в руку ладошку Марики, и мы потопали в город.

Природа как будто специально старалась для нас: с трёх сторон открывались прекрасные виды — за спиной горы держат на плечах низкое небо, справа — холмистой грядой темнеет далёкий кряж, слева — стада облаков пасутся на широкой груди обветренного плато. В другое время мы обязательно бы отдали должное этой красоте, но сейчас нас, как мотыльков на свет, тянуло к ступенчатой полоске на горизонте.