Владимир Андрейченко - Умереть вчера (СИ)

После всего случившегося он надолго исчез из поля зрения. Слухов ходило много. Все думали, что сгинул Султан где‑нибудь под Припятью. Но нет — вот он собственной персоной!

— Ну, что будем делать с пациентом? Лечить или пусть живёт? — обратился к раненому Рекс.

— Лучше пристрелите прямо сейчас, мне всё равно жизни больше не будет. Не вы, так другие достанут. Слишком многим я успел дорогу перейти, — с дрожью в голосе, не сдержав стона от нестерпимой боли, произнёс Султан, продолжая держаться руками за голову.

Кровь продолжала идти. Рекс, вколов бандиту обезболивающее прямо через штаны, начал быстро бинтовать раны. Переглянувшись с Максимом, Плакса тем временем продолжил допрос пленника:

— У нас, конечно, есть кое — какие артефакты, с помощью которых мы могли бы привести тебя, дорогуша, к нормальному виду здорового человека… Только они не наши. У нас заказчики есть, так же, наверное, как и у тебя. Но в обмен на имя твоего заказчика мы готовы пожертвовать одним из артефактов. Так что — решать тебе, но только делай это быстрее, а то терпение наше и благородство в отношении таких типов, как ты, не безгранично.

Голова Султана к этому моменту уже превратилась в подобие огромного теннисного шарика, с одним отличием, что в просвете между бинтами, слегка прищурившись, на напарников взирал мутный глаз хозяина. Поймав, видимо, небольшую дозу кайфа от укола, тот сел прямее, прислонившись спиной к почти отвесной стене скалы, и некоторое время молчал. Затем медленно, с болью в голосе, выдавил из себя:

— Имя моего заказчика, если бы я его и знал, вам всё равно ничего не сказало бы, так как действует он через посредников. Да и нет у него имени.

— Ну, это у тебя только одни погоняла, а имена есть у всех. С рождения, знаешь‑ли, людей нарекают. Так что, не юли, а выкладывай всё начистоту. А как тебя, кстати, к наёмникам‑то занесло?

— Это просто униформа, синдикатовцы здесь совершенно ни причём. Надо же как‑то скрывать свою, известную многим личину. Сами ведь знаете, скольким бы в Зоне доставила радость расправа надо мной. Да я бы и не рисковал теперь появляться в людных местах Зоны или Приграничье. Мне бы совсем за бугор ноги сделать. И я бы давно навернул, куда глаза глядят, если бы не баснословный гонорар, предложенный заказчиком за этого вот чудика, — Султан слабым движением руки показал в сторону Рекса.

— А это что за коробушка с кнопочками, на сотик похожа вроде? — продолжил допрос Плакса.

— Это новая разработка, какой‑то секретной лаборатории на территории Зоны. При помощи её можно временно управлять мутантами, — Султан вымученно улыбнулся, — даже, как видите, контролёра зацепить удалось.

— Фьють! — присвистнул Плакса, взглянув на Максима, — ничего себе шуточки! А, может быть, нечаянно знаешь, для чего тебе Рекса заказали? Или это — уж слишком военная тайна?

— Вот этого точно не знаю, у — у-у — у! — завыл Султан, вновь схватившись за голову и сделав паузу. Затем еле слышно продолжил: — знаю только одно — штучка у него есть интересная. Очень, видать, ценная для кого‑то могущественного, иначе бы такие деньжищи за него не обещали отвалить. Причём, сказали, что убивать его нельзя, надо доставить к Лесничеству, а там, якобы, переправить через какой‑то телепорт. Куда он ведёт — точно не знаю, а оплату обещали уже на месте доставки.

— И сколько же, если не секрет, тебе обещали отвалить за Макса?

— Так много, что и представить страшно. Знаю только, что в Турцию ездить можно на отдых постоянно и без проблем, как на собственную дачу.

— Хочешь сказать, что барышей должно хватить на большое количество билетов до Турции?

— Нет же, дурила, можно просто взять и купить всю Турцию, вместе с Чёрным морем.

Плакса опять присвистнул и, повернувшись к Рексу, произнес со смешком в голосе:

— Макс, хочешь в Турцию? А давай мы тебя немножечко продадим, что‑ли?!

Рекс хохотнул: — скажешь тоже, — и, заинтересовавшись услышанным, решил лично продолжить допрос "потерпевшего". Нагнувшись к бандиту, почувствовал резкое потепление и вибрацию в области нахождения амулета. Резко выпрямился, шатаясь от сильного головокружения. Земля под ногами пошла куда‑то вбок, перед глазами поплыли тёмные круги. Всё, что успел сделать в этот момент Максим — произнести только: — Ден, держи меня…

Сегодняшний день обещал быть приятным во всём, тем более, что являлся он кануном выходного. А завтра они с семьёй должны получить небольшое удовольствие, в виде выезда на лоно природы. Кто же не заслуживает приятного отдыха после завершения одной из не самых лёгких недель рабочих будней?

Сегодня Максим Вершинин решил не ехать к месту работы на автомобиле, а просто прогуляться пешком. Весна уже давно вступила в свои полные права, молодая листва яркой раскраской зелени радовала глаз после долгой, затяжной и суровой зимней спячки природы. Тепло, светло и мухи не кусают, ну, по крайней мере, пока. Только сначала надо зайти к киоску, купить какую‑нибудь небольшую книжку. До места работы езды на метро около часа, надо же хоть чем‑то занять себя.

Перед самым киоском Макс перевёл взгляд под ноги, у бордюра тротуара приятно сверкнуло металлом. Максим нагнулся. В самом углу, из‑под свежего пучка, пробивавшейся прямо сквозь асфальт молодой поросли травы, торчала металлическая вещичка. Взяв её в руки, Макс разглядел находку — предмет чем‑то напоминал старинную мужскую запонку для застегивания рукава рубашки. На его поверхности был нанесён рисунок в виде круга, разделённого надвое белой и чёрной каплями. Очень знакомый рисунок. Подобные уже виделись им ранее, кажется, по телевизору, в передачах, рассказывающих о монастырях Шао — Линя. "И вечный бой, покой нам только снится, — процитировал мысленно Максим. — Вечная борьба, в которой победителей не будет никогда", — добавил он от себя.

Автоматическим движением Макс положил запонку в нагрудный карман рубашки. Не выбрасывать же приятный на вид предмет. Он вообще всегда бережно относился к вещам и считал, что просто выбросить её — большое кощунство. После всевозможных ПУТЧей и прочей возни "в кулуарах дворцов", он никак не мог понять: зачем рушить памятники и скульптуры, даже если они, по мнению большинства, принадлежат некоему тирану. Беспокойные годы — смута в народе, смута во дворцах. Наверное, всё произошедшее действительно было чем‑то ужасным, но, тем не менее, является историей. А хорошей или плохой — не столь важно, ведь от неё человеку, как ни крути, никуда теперь не деться. Сколько памятников не разрушай, а изменить прошлое не удастся всё равно. Тем более — кому бы не был этот памятник посвящён, в его создание кто‑то вложил своё старание, умение, дар, данный свыше, в конце концов! Зачем же убивать в себе гениальность?