Алексей Куликов - Дорога к дому (СИ)

Он стоял долго. Далекий солнечный луч показавшийся на порозовевшем небосклоне, застал его всё в той же позе и лишь когда свет восходящего светила коснулся лица окаменевшего человека тот ожил. Ожил и закричал! Закричал столь яростно, столь отчаянно, столь тоскливо, что даже солнце не смогло выдержать звука этого крика и поспешно спряталось за набежавшее облачко. Когда же оно снова выглянул — человека уже не было. Исчез, растворился, канул неизвестно куда. И только отзвук крика всё ещё гуляющих меж холмов яростно твердил: «это ещё не конец! Я ещё жив! И я отомщу!»

Крутящийся пылевой столб пересек улицу расшвыривая по сторонам чахлые обрывки листьев и изломанные травинки, клочки бумаги и объедки, которыми погнушались даже тощие дворовые псины. Озлобленный ветр, раскрутивший его и с равнодушием швырнувший на стену ближайшего дома, словно бы удовлетворился этим нехитрым действом и стих так же внезапно, как и нагрянул. Маддис зябко повел плечами и засунул руки поглубже в рукава своей хламиды неопределенно-серого цвета. Он не мерз, нет, просто на душе, как нередко случалось в последнее время, было до отвращения гадко. Торопливо перебирая ногами, он преодолел отделявшее его от небольшого двухэтажного особняка расстояние и, дернув входную дверь на себя, проскользнул внутрь.

Предвечерний солнечный свет едва-едва разгонявший серую промозглую хмарь снаружи, — внутри отсутствовал совершено: занавеси и массивные ставни не оставляли ему никакого шанса на проникновенье. Не было вообще никакого освещения, только из-под какой-то дверной щели вдалеке, вырывался узкий лучик неяркого, бледно-голубого сияния. Потоптавшись немного в передней, ваятель попытался настроить зрение на «тчиама-то» — вязь, расширявшую зрачки и способствовавшую так называемому «темновиденью». Но уже на половине ваянья формы, Маддис в сердцах выругался и оборвал свою работу. Как и любое высокое искусство, ваяние было слишком сильно связано, как с внутренним состоянием творящего, так и с внешними факторами, определяющими его образование. А Маддис был сейчас не в том состоянии, чтоб отрешиться от терзавших его эмоций — тоски и какого-то дурнотно-раздражающего предчувствия. Предчувствия надвигающейся катастрофы!

Внешние обстоятельства так же весьма мало способствовали успешному формированию вязи. Дом, как и весь этот проклятый городок, был буквально нашпигован всевозможными формами, как трехмерной вязи, так и двумерного плетенья — ну и как можно работать в таком бедламе? Да ещё Тартр… Дерьмовая, мать её, Запретная Земля!

Снова выругавшись, ваятель, слепо шаря руками перед собой, мелкими шажками двинулся вперед рассчитывая, что уж до лестницы-то он вполне сможет добраться и так. А уж наверху всяко будет посветлее!

— Порог, — голос вывел Приорра из состояния концентрации, за что он немедленно и поплатился, споткнувшись об этот самый порог.

— Чтоб тебя… — устоять удалось только потому, что правым плечом он зацепился за дверной косяк. — На кой ляд вы устроили здесь такую темень? Специально чтоб я себе ноги переломал?

Ответа не последовало, да Маддис его и не ждал. Вопрос был чисто риторическим, и единственным его назначением являлась возможность выплеснуть раздражение скопившийся внутри. Ваятель преступил порог и вошел в большую, квадратную комнату, служившую гардеробной и одновременно сторожкой — в ней всегда находился кто-нибудь из доверенных горлогрызов Марка. В данном случае это был Кемаль — во всяком случае, именно такой вывод сделал Маддис, уловив знакомые нотки в голосе, произнесшем односложное «порог».

Тихонько продвигаясь вперед, ваятель изо всех сил напрягал зрение и очертания предметов, постепенно, стали проявлять себя. Вначале — стол в углу, рядом с плотно зашторенным окном, затем — огромная вешалка со смутно различимыми плащами и куртками на ней. Вскоре обострившееся зрение Маддиса различило пологую лестницу на второй этаж, невдалеке от которой в глубоком кресле сидел полностью скрытый в тенях человек, облаченный к тому же в тонкий комбинезон из алмазной паутины делавший его и без того размытую фигуру — неразличимой совершенно. Маддис только благодаря невероятно обострившимся чувствам смог определить его присутствие, хотя тот, очевидно, и не скрывался — всего лишь привычка.

— Есть новости, — спросил ваятель у «невидимки» замерев на первой ступени.

Он, собственно, не рассчитывал на ответа — проще было разговорить камень, чем Кемаля! Так и произошло. Убийца, не произнеся ни слова, отрицательно покачал головой, — чуть всколыхнулась тень в темноте.

— Он у Касселя? — снова никакого ответа. Только мягкое шевеление мрака — точно паук, ползущий по черному бархату.

Маддис уже собрался, было взобраться наверх, но тут молчаливый южанин внезапно заговорил:

— Слишком долго, — его голос, хриплый и гнусавый от природы, в кромешных сумерках производил угнетающее, и даже несколько пугающее впечатление. Шипенье ядовитой ехидны во мраке. — Мы теряем время.

— Не твоего ума дело, наймит! — рявкнул Маддис. Ох, не стоило ему этого делать! Он и сам прекрасно понимал, что разговаривать с убийцей в таком тоне совсем не стоит. От «ночной тени» его искусство, и Сила не защитят. Но, как и множество раз до этого, норов взял свое. И всё же… — Ладно, попробую поговорить с Марком, мы и впрямь слишком уж засиделись.

Ваятель, высоко — дабы ненароком не зацепиться за ступеньку и не сверзиться вниз на потеху Кемалю — поднимая ноги, отправился наверх.

«Всё же странно, — размышлял он во время подъема, — такие разные, непохожие люди! Да окажись мы при других обстоятельствах вместе — часа бы не прошло, как мы перерезали бы друг друга». Он хмыкнул и нервно повел плечами. Всё так и было. Только Марк, его сила воли и некий природный магнетизм, целеустремленность удерживали вместе, не давая наброситься, таких разных и в большинстве своем не выносящих друг друга людей.

«И не только людей», — мысленно добавил ваятель, припомнив, куда именно он направляется.

Взобравшись по лестнице, он открыл дверь, ведущую в узкий коридор с несколькими обшарпанными и обветшалыми двустворчатыми дверями по обе стороны. Постояв некоторое время на пороге, Маддис раздраженно пожал плечами и намеренно неторопливо двинулся дальше. На втором этаже было чуть-чуть светлее, чем на нижнем, но всё ж недостаточно — казалось темнота навечно поселилась в этом доме и ваятель, наделенный, как и все представители касты, живым воображением был далеко не в восторге от этих своих поэтических мудрствований. Впрочем, медлил он не поэтому: прошло уже семь дней, с тех пор как он в последний раз виделся с Марком и ему оставалось только гадать, что именно сподобился выкинуть бывший кон за это время (а что тот обязательно что-нибудь подстроил, Маддис не сомневался). Да и кроме того… Маддис боялся! Он почти ощутимо боялся встречи со своим господином, хотя никогда не признался бы в этом даже себе. Боялся потому что проиграл, потому что не смог выполнить возложенное на него поручение и догадывался: новости, что он сообщит Марку, отнюдь не доставят тому радости и виноват в этом будет… Демоны Бездны, живые и мертвые! Да ведь Марк же сам и виноват! Огонь и Тьма пусть покарают его, если это не так! Маддис из кожи вон лез, чтобы всё устроить, но…