Игорь Охапкин - Bioshock Infinite. Цейтнот

Поначалу я считал, что мне теперь станет немного легче, ведь ищейки, что пытались найти меня, были вынуждены прекратить поиски и пополнить ряды полицейских, воюющих с народниками. Однако я ошибался в своих выводах - мое положение оказалось намного хуже. Каждый день мне приходилось бороться за выживание, поскольку Виктор Чандлер стал главным врагом и копов и народников. Едва завидев меня и те, и другие сразу открывали огонь на поражение. И Финк, и Дейзи Фицрой, наверное, хотели бы заполучить меня живым, однако в жестоких условиях кровопролитной гражданской войны это было уже не особо важно.

За эти две недели меня не раз посещала мысль - а ради чего я сражаюсь, ради чего так отчаянно борюсь за свою жизнь? Раньше я жил только ради Лизы. Но теперь, когда ее не стало, я лишился единственной цели своего существования. Так может нужно пустить себе пулю в висок? Но я этого не делал, даже не пытался. Наверное, во всем был виноват инстинкт самосохранения. Как бы мне не было плохо, как бы сильно я не мучился душевными болями, он не позволял мне покончить с собой и заставлял сражаться за сохранение своей жалкой жизни. Поэтому я лишь надеялся, что какая-нибудь снайперская пуля неожиданно прервет мои терзания...

А сегодняшний день был особенно мучительным для меня, поскольку именно сегодня у Лизы должен был бы быть день рождения... Наверное, прямо сейчас она празднует его в каком-нибудь другом мире с негодяем, который притворяется ее настоящим отцом... Если Лиза, конечно, вообще еще жива - не неизвестно, что творится в параллельных мирах, может там тоже революция уже вовсю гремит... Но в то же время, Виктор ведь уже потерял свою настоящую дочь и наверняка теперь он делает и будет делать все возможное для того, чтобы уберечь и мою Лизу. И что он предпримет, если в его мире начнется революция? Наверняка, будет искать спасения для своей, то есть для моей, Лизы в других мирах. То есть он продолжит путешествовать по параллельным мирам. По началу эта мысль даже внушила мне крохотную надежду, что я снова могу увидеть свою дочь. Но эта надежда быстро растаяла, потому что шанс, что Виктор снова попадет ко мне близок к нулю, ведь Виктору нужен спокойный мир, в котором еще не началась революция народников, и в котором Лиза будет в безопасности.

Раздавшееся вдруг где-то неподалеку звуки перестрелки оборвали мои мысли. Я замер, пытаясь сообразить откуда доносятся выстрелы. И тут краем глаза заметил какое-то движение. Обернувшись, увидел трех копов, выбегающих из переулка. Они панически мчались куда глаза глядят, на ходу отстреливаясь от преследовавших их народников. У меня не было желания принимать участите в перестрелке, поэтому я юркнул в ближайшее укрытие - за поваленную набок карету - и притих.

Некоторое время раздавались тяжелый топот, выстрелы и предсмертные вопли. Коп, которого убили последним, повалился рядом с каретой. Со своего места я видел одну лишь его безжизненно упавшую на мостовую руку, из которой выпал револьвер.

Народники были очень довольны результатом перестрелки. Они много шутили и весело смеялись. Не прекращая опускать плоские шуточки, они стали обыскивать тела погибших копов - я слышал шорох одежды, похлопывание по карманам, звуки расстегиваемых молний и кнопок. И тут из общего шума выделились неторопливые размеренные шаги, и каким-то шестым чувством я догадался, что человек идет по направлению к карете. Я не хотел вступать в бой с противником, о численности которого ничего не знал, поэтому сидел тихо-тихо, стараясь даже не дышать. Но на всякий случай я медленно вытянул из-за пояса пистолет и приготовился.

По звукам, что издавал народник я опередил, что он подошел телу копа, присел на колени и стал его обыскивать. Затем он заметил полицейский револьвер, что лежал возле ладони копа и потянулся к нему. Я даже затаил дыхание, когда увидел, как из-за края кареты на всю свою длину вытягивается рука. Вслед за ней показалась макушка с черными волосами... И тут народник обернулся и стал беззаботным голосом кому-то что-то говорить. Если бы он не сделал этого, а продолжал смотреть на револьвер, то краем глаза заметил бы меня... Народник продолжал разговаривать со своим дружком, а одной рукой ощупывал мостовую в поисках револьвера. Я видел, что его пальцы находятся слишком далеко от оружия и ищут совсем в другом направлении. Я так же понимал, что вскоре народник потеряет терпение и обернется, чтобы посмотреть, где лежит револьвер. И тогда кроме оружия он увидит и меня...

Долю секунды я колебался, а затем собрался с духом. Стараясь не издавать ни звука, я вытянул руку и осторожно подтолкнул полицейский револьвер к рыскающим пальцам народника. Едва дотронувшись до холодного металла, они тут же сомкнулись вокруг рукоятки. Народник подался назад и одновременно стал оборачиваться, очевидно, чтобы посмотреть на револьвер. Это был напряженный момент. Если бы народник успел повернуть голову, до того, как полностью скрыться где-то за каретой, то обязательно бы увидел меня... Но, к счастью, этого не произошло.

Народник исчез из поля моей видимости. Опасность миновала, и я почти беззвучно облегченно вздохнул. Народник теперь находился где-то за каретой, и я отчетливо слышал его голос. Он хвастался перед друзьями своей находкой. Затем, судя по звукам, он поднялся на ноги, сделал шаг и... остановился.

- Опа, кажется здесь есть еще кое-что, - сказал он с какой-то восторженной ноткой в голосе.

Снова послышались шаги. Они звучали так отчетливо, словно раздавались совсем рядом... Я замер. Пот обильно струился по лицу, но я не смел его вытирать и напряженно смотрел в одну точку, ожидая вот-вот увидеть народника, выходящего из-за боковой стенки кареты. Наконец, он показался. Уверенной походкой он сделал два шага вперед, остановился и сел на корточки. Затем стал снимать с безымянного пальца мертвого копа печатку с крупным сапфиром. Народник сидел в пол-оборота ко мне, и то ли он слишком увлекся своим занятием, то ли вид красивого украшения поглотил все его внимание, но меня он совершенно не замечал, хоть мы и находились на небольшом друг от друга расстоянии.

На всякий случай я медленно поднял руку с пистолетом и прицелился. И тут народник то ли заметил боковым зрением это движение, то ли просто почувствовал вдруг чье-то присутствие рядом с собой. Как бы то ни было, он обомлел и застыл, а все его тело заметно напряглось. Через секунду он резко обернулся. Мы пристально смотрели друга на друга несколько мгновений. И едва народник потянулся к своему оружию, как я сразу выстрелил. Затем резко вскочил на ноги и быстро окинул взглядом обстановку вокруг.

Осталось еще пятеро народников. Все они были вооружены штурмовыми винтовками и автоматами. Теперь стало ясно, почему копы, у которых были одни лишь пистолеты и револьверы не горели желанием вступать в бой.