Элона Демидова - Метро 2033. Отступник

Антон и еще одиннадцать воинов, пробирались сквозь жирный сизый дым от догорающих сараев и загонов для скотины. Вытерев пот со лба, царь со злостью взглянул на первого российского императора, стоящего в горделивой позе посреди площади, будто тот был виноват в неудачном начале кампании. Правитель уставился на лицо Петра Первого, затем глаза его опустились ниже, и на постаменте он увидел надпись, сделанную кроваво-красной краской:

«Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, французу отдана?

Ну, вы поняли. С приветом!»

Правитель глазел на бронзового основателя города, окутанного дымом, и, пожалуй, впервые в жизни не знал, что следует предпринять. В едком мареве появились темные силуэты. Это Анатолий Алфераки с двумя восьмерками, обследовав набережную и порт, поднялись к памятнику Петру Первому по Новой лестнице.

– Что у вас? – спросил Антон хриплым голосом.

– Хижины мутантов почти все выгорели, на пляже никого не обнаружено. На памятнике была намалевана красной краской какая-то фигня. Я переписал на всякий случай, – Анатолий протянул царю листок.

«Да, скифы мы! – прочитал царь, – Да, нуклеары мы, с раскосыми кошачьими очами! Ну, вы поняли. С приветом!»

Вдруг послышался громкий треск, заставивший правителя резко обернуться и выхватить «Стечкин». Тревога оказалась ложной – рухнула одна из обуглившихся построек, подняв густое облако пепла, закрутившегося в небольшой полупрозрачный вихрь.

– Суки! – взбеленился Антон. – В Кутузова, в скифов, гниды, играют!

– Что будем делать дальше? – Анатолий казался невозмутимым.

– Зачистим центральную часть города. Они ведь должны прятаться где-то в своей чертовой запретке. Найдем и вырежем всех ублюдков подчистую.

– Антоха, – начальник гвардии впервые за долгие годы назвал так царя, отчего тот вздрогнул. – Может, лучше отступить и перегруппироваться? Планы сорваны, и нам придется воевать с ними так же, как это было в Новоазовске. Нужно совершить несколько походов и брать намного больше людей. Или хотя бы на крайняк вызвать из Лакедемона еще парочку видящих…

Конечно, Анатолий был прав, война, благодаря подлым аборигенам, принявшим на вооружение скифскую тактику, превращалась в охоту, а охота требовала другой стратегии. Но, во-первых, у отряда имелся запас чистой провизии и воды на четыре дня, а за это время бойцы Лакедемона прочистят всю Запретную зону, а, во-вторых, заявиться в Миусскую Политию с потерями и без победы – равносильно политическому самоубийству. Ждать, пока посланный в Лакедемон вернется с новой видящей, – тоже непозволительная роскошь. В этом случае можно навсегда похоронить заветную мечту о единовластии. Сограждане такого позора не простят. Нет, теперь нужна была только одна безоговорочная победа, которая под шумок спишет все потери.

– Не беспокойся, – сказал Антон. – Мы уничтожим их и вернемся домой с сотнями отрезанных ушей. Они заплатят за свое вероломство.

Начальник гвардии лишь понимающе кивнул. На самом деле иного выхода из этой ситуации он тоже не видел. К сожалению, политика и благоразумие далеко не всегда сопутствуют друг другу, и если уж ввязываешься в авантюру, то тем более глупо и опасно останавливаться на полпути.

Солдаты методично прочесывали квартал за кварталом. Дома, которые казались обитаемыми, проверялись, и действительно, в некоторых квартирах обнаружилась весьма уютная обстановка. Было видно, что еще несколько дней назад здесь жили. Руки чесались разгромить эти мутантские норы, но тратить драгоценное время было нельзя, поэтому из окон таких квартир вывешивались наружу простыни, которые как выкинутые белые флаги отмечали путь завоевателей.

Ветер усилился. Отовсюду доносились звуки: хлопали окна, надрывно скрипели незапертые двери, шуршала черепица, трещал шифер, траурно гудели трубы. Иногда, не выдержав натиска ветра, очередное стекло выпадало из ветхой рамы и со звоном разбивалось о потрескавшийся асфальт. Солнце, утром такое ослепительное и жаркое, скрылось в тяжелых тучах. Хотя была только середина дня, улицы посерели, воздух наполнился свинцовой предгрозовой тяжестью, а вдали над морем слышалась громовая канонада. Но отряд карателей не обращал внимания на мрачнеющий город, и солдаты продолжали прочесывать квартал за кварталом, тщетно пытаясь найти хотя бы одного живого нуклеара.

Выйдя из очередного дома, Антон осмотрелся. Мимо него, шелестя, пролетала старая, покрытая грязно-желтыми пятнами газета – обрывок забытого прошлого. Царь поймал ее и прочел заголовок: «Очередной римейк на «300 спартанцев», версия не для слабонервных».

Правитель отпустил газету, провожая ее взглядом. Вдруг он подумал, что бумага двадцать лет спустя после Великого Коллапса не может так просто летать по пустынным переулкам. Она должна была давным-давно истлеть, под разрушительным натиском непогоды. И все же вот она: весточка, выскочившая из-за угла! Значит, твари продолжают издеваться, прячась, не показываясь на глаза.

Ослепительная вспышка и оглушительный грохот, раздавшийся над головой, заставили Антона отступить к стене дома. И вдруг, заглушая все звуки, сплошной стеной на заброшенный город обрушился холодный ливень. Он мгновенно прибил к земле густую пыль и мутные потоки понеслись по мертвым улицам.

– Продолжаем зачистку, – правитель сорвался на крик.

Что такое для воина какой-то дождь? Сколько раз они шли напролом в любую непогоду, уничтожали ненавистных нелюдей, мутантов и недостойных выблядков, чье бесполезное существование оскорбляло землю? Чем же этот раз отличается от предыдущих? Нужно сделать первый шаг, а за ним второй и идти дальше, идти, невзирая ни на какие преграды.

Царь двинулся было вперед, но вдруг застыл – очередной небесный взрыв заставил зазвенеть стекло витрины. Антон обернулся. В происходящем что-то было не так. Как-то необычно шел дождь, по-особому гремело небо и сверкали молнии, и было еще в безудержном буйстве стихий нечто чужеродное, пугающее и одновременно до боли знакомое. Царь прислушался.

Звук… странный звук пробивался сквозь несмолкаемую барабанную дробь капель. Он был очень тихим, но все же отчетливо слышался, несмотря на неистовый шум ливня.

«Смех, – сообразил Антон, – так и есть, это смех. Кто-то смеется там, в глубине магазина. Кому-то очень смешно…»

Правитель посмотрел на потрепанную вывеску, на которой потускневшими синими буквами было выведено: «Модная одежда», а чуть выше – «Виктория».

– Виктория, – проговорил Антон, направляя ствол на витрину. – Виктор-и-я… Виктор и я…

Снова сверкнула молния, на мгновение ослепившая царя, а потом правитель увидел за стеклом смеющегося старшего прапорщика. Не угрюмого старейшину, обозленного и постаревшего Виктора последних лет, а того старого знакомого, десантника Витьку Руденко, каждую минуту отпускавшего тупые шутки по любому поводу.