Виктор Точинов - Великая степь

— Я хочу в рубку! — сказала она твердо. На мягкие просьбы и сослагательные наклонения Дракон не реагировал, в этом она убедилась.

На полу тускло засветилась линия — шла по коридору и исчезала в появившемся боковом ответвлении. И Женька пошла по ней.

Теперь авангард — уже три сотни — держался поблизости от основных сил. Ехали настороженно, оружие наготове. Маленькие разъезды, по пять-семь человек, шныряли по окрестным курганам. Неожиданностей быть не должно.

Но — случилась.

Звука машины, поднявшейся на курган — уже осмотренный разведчиками — никто не услышал. Пулемет ударил неожиданно, метров с четырехсот. Пули летели в самую середину растянувшейся степью колонны — туда, где под бунчуками ехали нойоны и трое их странных спутников. Строй рассыпался, всадники заметались взад-вперед по степи.

Но большой паники, на которую рассчитывал Кулай, так и не началось. Восьмипалые спешились, залегли за небольшим бугорком. А затем разрозненные сотни понеслись к вершине кургана, не обращая внимания на летящую навстречу смерть. Другие — далеким объездом заходили с флангов. Неслышимые команды, казалось, подгоняли даже коней. Раненые лошади поднимались и упрямо ковыляли к вершине. Вперед, вперед, вперед…

Пак выругался. Снова припал к пулемету. Раскалившийся металл дергался в руках, очереди становились длиннее, паузы между ними короче. Бесполезно. Не остановить. Дистанция сокращалась. Противник не ведал не только страха, но и разумной осторожности. Даже один оставшийся из десятка всадник скакал вперед, навстречу струям свинца — и не пытался остановиться, разминуться с летящей в лицо смертью.

Груда людских и конских трупов росла. Новые десятки топтали ее копытами. В сотне метров от пулемета холм вставал крутым откосом — всадники спешивались, лезли наверх, тащили под уздцы коней.

Патроны кончались.

Пак подбежал к машине, распахнул дверцу. Двигатель работал на холостом ходу. «Четверка» покатила вниз.

Всадники вынырнули из-за холма неожиданно — слева, десятка два. Сергей свернул от них, педаль газа ушла в пол. Через секунду всадники показались справа. И спереди.

Он газовал на них, надеялся — вид несущегося навстречу Дракона испугает если не людей, то коней. Не испугал. Стрелы защелкали по металлу, струи пара рванулись из пробитого радиатора. Пак пригнулся, круто вывернул руль. Зубами выдернул кольцо гранаты. Не глядя, швырнул ее за спину. Плотная кучка всадников наскакала прямо на взрыв. Зазубренные осколки вязли в людской и конской плоти, убивая и раня. Уцелевшие продолжили погоню. И к ней присоединялись новые и новые нукеры.

Машина катила быстро, гораздо быстрее конников, но их было слишком много. Петля сжималась все туже. Кулай увидел просвет между двумя группами, повернул туда. Перегретый двигатель выл, сжигая остатки бензина. Ветер бил в лицо, серо-желтый ковыль летел навстречу.

«Проскочу, — думал Пак. — Прорвусь — и к востоку, прочь от Девятки. Ребятки вошли в азарт, быстро погоню не бросят. Хайдар успеет, обязательно успеет…»

Машина вырвалась в последний момент из сходящихся крыльев невода. Стрелы летели роем рассерженных пчел. Стрелы прошивали тонкий металл кузова. Пака это не страшило. Бензобак защищен, в камеры закачан герметик, водительское место с боков и сзади прикрыто броневым листом.

Еще две гранаты назад он мог уже не бросать — прорвался. Но кинул. Пусть не думают, что можно безнаказанно охотиться на Драконов Земли. Два взрыва слились в один, перекрыв вопли людей. Пак потянулся за третьей.

Паку казалось, что нога так же давит акселератор, а степь так же несется навстречу, лишь стук копыт и вопли погони за спиной исчезли. На самом деле он сидел, бессильно уткнувшись в руль остановившейся «четверки». Стрела торчала из-под назатыльника шлема, белые гусиные перья мелко подрагивали. Правая рука разжалась, граната с вынутой чекой упала вниз. И — взорвалась через три с половиной секунды.

Осторожно подъезжавших к замершему Дракону всадников осколки не зацепили.

Здесь стены не были живыми. Здесь все оказалось мертво.

И — давно мертв был сидевший за пультом не-человек. Мумия. Женька не сказала ничего, просто ей захотелось, чтобы этого рядом не стало. Она уже поняла, что Дракон реагирует как на слова, так и на мысли — но на эту не среагировал. Она произнесла вслух: убери это! Никакого эффекта.

Рубка была местом особым. Создатели ее не хотели, чтобы случайная мысль или слово приводили в действие силы, способные сотрясать землю и раскалывать небо. Рубка оставалась мертва. Но один предмет был отчасти живым, и Женька поняла это. На полу валялся странного вида шлем — вытянутый, шишкообразный. Устилавшие внутреннюю его поверхность шлема длинные ворсинки шевелились, как живые…

Она нагнулась, взяла шлем в руки. На вид массивный, он оказался неожиданно легким. Ворсинки настороженно встопорщились — и замерли, словно ждали чего-то. Это надо надеть, это обязательно надо надеть, думала Женька — но медлила…

Потом решительно подняла шлем на вытянутых руках и осторожно опустила на голову. Все взорвалось. Все взорвалось и разлетелось цветным огненным вихрем — и она тоже. Ее не было — и она стала всем.

Она неслась по озеру, и вода испуганно раздавалась перед ней, и она знала, что точно так же при нужде перед ее грудью расступятся громады гор, и ледяная пустота пространства, и вязкая паутина времени. Она знала все. Все, что происходит внутри нее — от циклопических органов до самой мельчайшей клеточки. Все, что происходит снаружи, она тоже знала — видела, и слышала, и ощущала еще десятками неведомых ранее чувств. Она чувствовала шевеление людишек-муравьев, засевших на берегу, в бетонных и кирпичных коробках — они были ей сейчас безразличны. Она могла стереть их одним легким дуновением и в любой момент создать новых. Она уже однажды сотворила таких — жалких восьмипалых козявок, возомнивших себя ее хозяевами — но сейчас ей не нужен никто, никто в целом мире, она сама целый мир. Все подвластно ей — пространства и времена, предметы и сущности. И — она счастлива, впервые за столетия она счастлива.

Она была всем — небом, и озером, и степью, и этими букашками, что засели под горами — и теми, что убивали сейчас друг друга в горах.. И звездами была тоже она.

Она радостно подняла голову, и безоблачная синева стала ближе, и ликующий рев вырвался из ее распахнутой пасти. И задрожало небо, и задрожала земля.

Умерший воскрес.

Спящий проснулся.

Во Вселенную пришел Бог. Бог-Победитель, могучий и яростный. Не стало ничего, кроме Него. Лишь маленькая девочка. Женька Кремер. Нельзя бороться с Богом. Но она попыталась.