Роберт Хайнлайн - Фрайди

Джордж едва заметно усмехнулся — этой усмешкой он пользовался, когда хотел скрыть свои мысли, точь-в-точь как я «натягивала» на себя лицо, похожее на мое изображение в паспорте.

— Откуда мне знать? — сказал он. — Я знаю о твоем шефе лишь то, что ты упорно не хочешь говорить о нем и что он может позволить себе пользоваться такой, как ты, в качестве, м-мм, посланника. Но, Фрайди, я могу вычислить не хуже, а может, и лучше тебя, сколько вложено в твое создание, воспитание и подготовку… Да, еще — сколько твоему шефу пришлось заплатить, чтобы выкупить тебя…

— Меня не надо было выкупать. Я — свободная личность!

— Тогда это стоило еще дороже, и это влечет за собой другие догадки, но… Не обращай внимания, дорогая, я больше не буду гадать. Ты попросила, серьезно ли я, — что ж, человеку всегда интересно, что там, за горизонтом. Я напишу тебе свой послужной список и, если что-то в нем заинтересует твоего шефа, он наверняка даст мне знать. Теперь насчет денег: тебе не удастся разорить Жанет, потому что деньги для нее ничего не значат. И еще потому, что лично я с удовольствием снабжу тебя наличными в любом количестве. Да-да, я уже выяснил, что мои кредитные карточки, несмотря на все политические проблемы, пользуются здесь большим почетом. За наш полуночный завтрак я заплатил по Квебекской кредитке, за номер в отеле — «Америкэн экспресс», а за утренний перекусон — «Мэйпл Лиф». Таким образом, у меня три действующие карты, и все они соответствуют моему удостоверению личности, так что, — он ухмыльнулся, — сделай милость, разори меня, милая.

— Но я не хочу разорять тебя, точно так же как не хочу разорять и Жанет. Слушай… Давай попробуем мою карточку в Сан-Жозе, и, если не сработает, я… я с удовольствием одолжу у тебя наличные. И верну, как только окажусь на своей территории. (А может, Джордж согласится воспользоваться для меня кредиткой лейтенанта Дикея? Женщине ведь дьявольски трудно получить наличные по кредитке мужчины. Одно дело сунуть кредитку в автомат, когда платишь за какую-нибудь покупку, и совсем другое — получать наличные).

— Ну что ты все время твердишь: «Одолжу, одолжу…»? Ведь это я — твой вечный должник.

Я решила изобразить дурочку и спросила:

— Ты действительно считаешь, что должен мне? За эту ночь?

— Конечно. Было неплохо. Ты вполне нормальна.

— Что-о-о?.. — я чуть не задохнулась.

— Ты хотела бы, чтобы я сказал «плохо»? — без тени улыбки, глядя на меня в упор, спросил он. — Или, что ты не нормальна?

— Джордж, — сказала я, когда ко мне вернулось дыхание, — раздевайся. Все снимай. Сейчас я затащу тебя в постель и буду убивать. Медленно… Очень медленно. А в конце я тебя задушу и сломаю хребет в трех местах. «Плохо», «неплохо»… Раздевайся, дрянь!

Он улыбнулся и потянулся к молнии на брюках.

— Ладно, прекрати, — прервала я его движение. — Лучше поцелуй меня, и поехали в Сан-Жозе. «Неплохо», — я фыркнула, — это со мной-то ?!

Поездка из Беллингема в Сан-Жозе занимает примерно столько же времени, сколько из Виннипега в Ванкувер, но на этот раз нам достались сидячие места. Мы вынырнули на поверхность в 14:15, и я с любопытством стала озираться по сторонам — мне никогда раньше не доводилось бывать в столице конфедерации.

Первое, что бросилось в глаза, это множество гравилетов в воздухе, которые снуют, как огромные мухи, — в большинстве своем такси. Я не знаю второго такого города, где разрешалось бы до такой степени заполнять воздушное пространство. На улицах было полно конных экипажей, вдоль каждой тянулись огороженные тротуары для пешеходов, и тем не менее от самоходных колясок было не продохнуть — как от велосипедов в Кантоне.

Второе, что привлекло мое внимание, это сам дух Сан-Жозе. Это не город. Теперь я поняла смысл классической фразы: «Тысячи деревушек, съехавшихся вместе в поисках города».

Кажется, у Сан-Жозе нет других занятий, кроме политики. Но Калифорния вообще отдается политике больше, чем все остальные страны вместе взятые, — здесь полнейшая, безо всяких ограничений и поправок демократия. Конечно, демократию можно встретить повсюду — слабенькой ее формой пользуется даже Новая Зеландия. Но только в Калифорнии найдете вы демократию в ее чистейшем и неразбавленном виде. Любой гражданин здесь начинает голосовать, как только его (ее) рост позволяет ему (ей) дотянуться до кнопки регистрации, а голоса принимаются регистраторами, даже если голосующему недавно было выдано свидетельство о смерти.

Я не понимала этого до тех пор, пока не прочла в колонке новостей, что на Сосновом кладбище в Приходе было организовано три избирательных участка и голосование шло полным ходом с помощью доверенностей, выписанных умершими на своих родственников. («О, Смерть, не будь горда!»)

Лично я столкнулась с демократией, уже будучи взрослой женщиной, и в умеренных дозах и разумных пределах она кажется мне вполне нормальным делом. Скажем, британские канадцы пользуются демократией в слегка разбавленном виде и прекрасно себя чувствуют. Но лишь в Калифорнии демократией упиваются круглые сутки. Здесь, кажется, дня не проходит, чтобы где-то не проводились какие-нибудь выборы, и, как мне говорили, каждый избирательный участок не живет без выборов и месяца.

Думаю, они могут себе это позволить. У них везде чудесный климат — от Британской Канады и до Мексиканского королевства — и богатейшая земля на всей планете. Второе любимое занятие калифорнийцев (секс) в его простых формах почти ничего не стоит — как марихуана, оно доступно всем и везде. Это оставляет уйму времени и сил для первого любимого занятия — политики-политики-политики.

Они избирают всех и каждого — от регистратора на избирательном участке и до председателя конфедерации (шефа). И почти так же быстро они их всех отзывают и переизбирают. Например, шеф избирается сроком на шесть лет, но из последних девяти шефов лишь двое отбыли полный срок, а все остальные были отозваны, кроме одного, которого линчевали. Во многих случаях чиновника не успевают привести к присяге, когда появляется первая петиция о его отзыве.

Однако калифорнийцы не ограничиваются выборами, перевыборами, отзывами и (иногда) линчеванием своих представителей власти, они еще обожают принимать законы. На каждых выборах баллотируется гораздо больше законов, чем кандидатов. Провинциальные и национальные представители обладают порой здравым смыслом — во всяком случае меня уверяли, что типичный калифорнийский законник снимет свое предложение, если вы сумеете доказать ему, что дважды два — не три и не пять, независимо от того, сколько избирателей проголосовали за это. Но подлинные законники («инициативные группы») не принимают во внимание подобные «мелочи».