Александр Нетылев - Весна 2018. Бог из машины

Поднявшись, Чезаре неспешно пошел к северной беседке, по пути на всякий случай все‑таки поинтересовавшись местонахождением Марии. Сидевшие в кабинете послушники сказали, что не видели её уже пару часов, и Чезаре оставил их в глубокой задумчивости, относительно местонахождения главной заводилы их небольшой компании. По пути Чезаре справился у нескольких служащих, и один из них сказал, что видел, как Мария целеустремлённо шла в сторону выхода в город, а другой сообщил, что девушка справлялась о появлениях чертей. Именно так, чертей, а не черта.

Впрочем, в разговоре с таким опытным игроком в престолы, как отец Патриций, не следовало отвлекаться на посторонних чертей.

— Рад вас видеть, молодой человек, — с улыбкой сказал он, отвлекаясь от своего любимого английского чая, ради приветствия, — Прошу прощения, что не покидаю плетённого кресла, но в моём возрасте уже сложно во всем следовать этикету.

— Поверьте мне, отец Патриций, эта радость взаимна, — поклонился Чезаре в ответ.

Ценитель стилей садоводства сказал бы, что беседка находилась на пересечении четырёх разных стилей сада: лабиринта, старого венецианского, стамбульского и немецкого. Чезаре, однако, в отличие от Патриция, ценителем не был: для него сады делились по принципу 'красиво/некрасиво'. Этот сад был, с его точки зрения, красив. Был, конечно, и другой принцип — количество укрытий, видимость и простреливаемость, — но в данном случае он значения не имел.

— Сделаю вам одолжение, молодой человек, передам вам под управление армию крестоносцев. Надеюсь, вы не подведёте их, — улыбнулся старик, кивая на белые вычурные фигуры на шахматной доске. Им противостояли фигуры, стилизованные под войско Саллах — ад — Дина.

— Постараюсь, — слегка улыбнулся Чезаре, садясь напротив отца Патриция. Игра началась… Это относилось как к шахматам, так и к разговору. В первом случае его первым ходом стал вывод вперед королевской пешки. Во втором — передача хода: задумчивое молчание, нетипичное для вечно насмешливого кардинала…

Какое‑то время оба молча обменивались шахматными ходами. Чезаре казался задумчивым, против обыкновения даже глядя на фигуры, предназначенные для следующего хода. Наконец, решив, что 'задумывался' он уже достаточно, кардинал сказал, как будто вырвалось:

— То есть их несколько? — посмотрев на собеседника, он торопливо пояснил, — Завхоз упомянул появление чертей. Не чёрта. Значит, инцидент в типографии был не единственным?

На самом деле он ни на секунду в этом не сомневался, и интересовало его совсем не это. Но это был хороший способ начать разговор.

— Их было ещё двое, — задумчиво ответил собеседник. Правда, задумчивость его была не связана с темой разговора: бледновато — голубые глаза отца Патриция рыскали по доске, словно он смотрел ход игры, призрак которой явился из будущего, — Значит, сегодня будут ещё четверо.

Старый кардинал вывел своего ферзя, которого изображала высокая, стройная и гибкая восточная красавица, вооружённая двумя саблями. Заняв позицию, она сурово взирала на вражеского офицера, ехидно усмехаясь в маску над печальным взором его напарника, которому теперь так просто на поле боя не выйти. По крайней мере, без прикрытия пешек — копейщиков.

Чезаре удивленно воззрился на отца Патриция:

— Так точно? Откуда это известно?

Следующим ходом он выставил своего ферзя перед королем, одновременно защищая короля и прикрывая офицера.

— Потому что семь — это красивое число, — бодро ответил Патриций, выводя второго конника, вставшего немного в отдалении от мусульманского ферзя. Кардинал готовил масштабное наступление всеми силами, не торопясь бросаться в бой, — Дней недели семь, нот семь, цветов радуги семь, смертных грехов семь, так почему бы и чертям не появиться ровно семь раз?

'Все не так просто', — понял Чезаре, но не стал допытываться, вместо этого полушутливым тоном заметил:

— И появились они за шесть дней до Пришествия. Похоже, Лукавый, стараясь высмеять деяния Господа, устроил себе выходной в первый день из семи…

Теперь кардинал сдвинул уже выведенного офицера на одно поле, угрожая коннику.

— Лукавый всё делает неправильно, — шутливо ответил старик, выводя на поле брани второго офицера, который занял уж очень удобную позицию для того, чтобы, ежели вражеский офицер решит меняться с конником, сразу же нанести подлую атаку прямо в тыл противнику, — Отдыхать полагается в седьмой день.

Чезаре чуть усмехнулся и снова замолчал. Какое‑то время он старательно делал вид, что его распирает любопытство, но он пытается смолчать (что, впрочем, было недалеко от истины), затем выпалил:

— Неужели это правда? Я про Пришествие. Неужели наши чудотворцы действительно могут сделать это?

При этом он не забыл сделать следующий ход, двинув пешку и угрожая офицеру.

— Вы ведь сами сейчас готовите брошюры, — немного удивлённо поднял бровь отец Патриций, недоверчиво глядя на собеседника, — Неужели вы думаете, вам бы поручили эту работу, если бы всё это было лишь неудачной шуткой?

— Не знаю, но… — здесь Чезаре вступал на скользкую почву. Нужно было выразить сомнение, но при этом не проявить себя как еретик и отступник, — Мне сложно представить себе, что Бога можно призвать. Как бы могущественны ни были наши чудотворцы, их сила от Бога и есть лишь проявление Его воли. А если так, то какое значения могут иметь их действия для Его пришествия?

Он сделал рокировку, пряча короля от возможного шаха и одновременно прикрывая офицера. Конник был и без того достаточно прикрыт.

— Если бы от наших действий ничего бы не зависело, богу и гневаться было бы не с чего, и потопы устраивать. Да и призывали отца нашего небесного на страницах Святого Писания не раз и не два. Лишь после гибели назарянина больше ни единого упоминания об этом в каноничных житиях святых не было. Потом все больше с демонами заигрывали.

Чезаре сдвинул коня, отвечая такой же угрозой черному ферзю. Решит разменять?

— В случае с демонами как раз все ясно: Господь запер их в преисподней, и воля человека — образа и подобия Божьего, — дает им возможность вернуться в мир людей. Ясно все и с призывом, с которым человек обращается к Богу в час нужды: главная его цель — дать самому человеку поверить в божью помощь. Как в случае с чертом в типографии, например.

Это упоминание было частью версии событий, которой он собирался придерживаться. Впрочем, Чезаре немедленно вернулся к предмету разговора:

— Однако Пришествие — это, как мне казалось, совсем другое. Всю жизнь я был убежден, что Господь вернется тогда, когда сам решит, что время настало, а не когда его призовут…

— Я сначала тоже сомневался, — признался Патриций, подперев подбородок двумя пальцами. Он снова просчитывал ходы, — Однако, расчёты Серафимы были достаточно мощным аргументом в данном вопросе. Мы три месяца перепроверяли все задействованные предпосылки, но так и не смогли привести папе ни единого аргумента против.