Василий Орехов - Морские твари

– Морской патруль? – озабоченно поинтересовался Эль Капитано.

– Хуже. – Не отрывая рук от штурвала, Бишоп глубокомысленно выпустил в пространство облако ароматного дыма. – Гораздо хуже. Воздушный.

Матвеев уже и сам сообразил, что неоднократно слышал этот звук на военной базе.

Боевой вертолет, убийца танков и малоразмерных катеров контрабандистов.

Темное продолговатое пятно, негромко рокоча, выделилось из тумана и пристроилось следом за стремительно плывущим эласмозавром. Некоторое время два рукотворных корабля, морской и воздушный, двигались с одинаковой скоростью, а между ними, старательно вытягивая шею, рассекал воду живой крейсер атлантов. А затем из тумана донеслись щелчки орудийных шарниров, после чего по ушам ударил оглушительный грохот заработавших вертолетных пушек.

Даже с такого расстояния через белесую дымку было видно, как крупнокалиберные пули вырывают из головы гигантской рептилии внушительные куски черепа и плоти. Продвижение эласмозавра замедлилось, вытянутая шея начала медленно погружаться в воду. Через несколько мгновений от головы морской твари осталось лишь кровавое месиво с осколками кости. Могучая шея внезапно подломилась и плашмя упала в воду бухты, подняв тучу брызг. Вертолет прошел над неподвижным телом, на всякий случай еще несколько раз крест-накрест прошив его цепочками пулеметных попаданий.

– Внимание на катере! – раздался громоподобный голос патрульного, пропущенный через усилитель. – Немедленно заглушить двигатель и лечь в дрейф! Иначе открываем огонь на поражение!

Несмотря на то что могущественная американская империя прекратила свое существование, английский все еще оставался языком межнационального общения – так греческий еще долго использовался в эллинистическом мире после крушения державы Александра Македонского, а искаженная примитивная латынь помогала объясняться представителям европейских народов многие годы после краха Римской империи.

Несмотря на недвусмысленные пощелкивания вертолетных орудий, снова доворачивавшихся в гнездах на нужный угол, капитан Бишоп двигателя не заглушил и в дрейф не лег. Напротив, заложил крутой вираж, так что всех наемников, расположившихся на палубе, швырнуло к левому борту, и нырнул в узкий венецианский канал, который когда-то являлся одной из манхэттенских стрит.

– Бишоп, не дури! – рявкнул Эль Капитано, прекрасно знавший, что такое модифицированный «Аллигатор» армии Российской Федерации, оборудованный тридцатимиллиметровыми автоматическими пушками и столь свирепыми штуками, как бронебойные ПТУР «Вихрь». Впрочем, на примере несчастного эласмозавра это уже было наглядно продемонстрировано и всем остальным присутствующим. – Вырубай тарахтелку на хрен, приплыли!

– Если бы я вырубал тарахтелку на каждый чих русских, – рассудительно заметил капитан, яростно вращая штурвал и не выпуская из стиснутых зубов трубки, – последние четыре года я бы сидел в тюрьме в Пасадене, а не рассекал по Нью-Йорку!..

Матвеев ничего не успел ответить, потому что вместо него капитану Бишопу ответили автоматические вертолетные пушки.

Островок под вынужденную остановку капитан Энрике выбрал совсем небольшой и большей частью заболоченный, густо поросший высоким тростником. Сухая земля обнаружилась лишь в центре вокруг развалин заправочного комплекса и автомастерской. Здания сильно пострадали при цунами, но катер получилось загнать в частично уцелевшую мастерскую. Полностью судно в него не поместилось, наружу остался торчать нос с пулеметной установкой.

– Занимайте позиции! – приказал капитан, доставая ящик с инструментами.

Оскар распахнул лючки пулеметной турели и высунулся наружу, наемники разбежались по округе. Ямайцам приглянулось соседнее здание, вторая чернокожая парочка – Луис Тонго и Кертис Палм – заняли позицию на заправке, откуда просматривалась вся подъездная дорога, а ирландцы взяли на себя противоположную сторону. Кристиан Липке со своей винтовкой взобрался на крышу мастерской, и Ивану волей-неволей достался в напарники Влад Рогов. Торговец оружием этому обстоятельству нисколько не обрадовался, но никак не выказал своего раздражения и принялся вкручивать запалы в прихваченные из катера гранаты. Русский аквалангист занялся тем же.

– Думаешь, долго тут проторчим? – спросил Рогов между делом.

– Понятия не имею, – честно признался Иван. – Я даже не понял, что именно случилось с винтом.

– Полагаю, ничего хорошего, – вздохнул Влад.

Ничего хорошего? Капитан мог бы много чего сказать по этому поводу, но он был слишком занят, чтобы сотрясать воздух попусту. Подвесив под потолком мощный фонарь, Энрике отгибал порванную защитную сетку, из которой торчало нечто вроде уродливой каракатицы с мощным костяным клювом. Тварь измочалило в клочья, но свое дело она сделала – одна из лопастей не выдержала перегрузки при ударе и лопнула.

В конце концов, капитан натянул перчатки из плотной резины и попытался высвободить каракатицу, но та даже не шелохнулась.

– Ремонта на два-три часа, – по рации оповестил тогда Энрике наемников, спустился с лесенки и вытащил из аварийного набора пневматические кусачки. – Не расслабляйтесь.

Два-три часа – это если без осложнений, а за это Энрике поручится не мог.

Когда капитан сообщил о двух-трехчасовой задержке, Иван Доу взглянул на часы и выругался. Предполагалось, что катер подойдет к Нью-Йорку под прикрытием темноты, но теперь возникали серьезные сомнения в их способности уложиться в первоначальные сроки. Рассвет мог застигнуть судно еще на подходе к городу, а при таком раскладе шансы на встречу с патрульным вертолетом миротворцев возрастали на порядок.

– В крайнем случае можем переждать день здесь, – легкомысленно произнес Рогов.

Иван выразительно посмотрел на аквалангиста, но ничего не сказал. А сказать было что: пятнадцать минут, проведенные на ржавой бочке среди ветхих развалин в ожидании внезапного нападения морских тварей показались торговцу оружием целой вечностью, о том же, чтобы провести здесь без малого сутки, и речи идти не могло. Так и свихнуться недолго.

К тому же конкуренты опережают их самое малое на двенадцать часов, а много ли надо времени, чтобы обчистить хранилище?

Но ничего этого говорить Иван не стал. Подобные замечания и бросаются как раз для того, чтобы дать собеседнику выговориться, а идти на поводу у собеседника торговец оружием не собирался. Аквалангист ему не нравился, а если точнее – вызывал непонятную обеспокоенность.

Подхватив автоматический дробовик, в который предварительно воткнул магазин с картечью, Иван Доу прошелся по давшей им укрытие комнатушке и решил, что некогда она была кухонькой примыкавшего к заправке кафе. Он встал у двери, откуда просматривалась уходившая под воду дорога, и невольно поежился. Если аквалангист вызывал у него смутную тревогу, то этот остров не нравился категорически. Более того, заросли тростника, грязные лужи и заводи с мутной водой нагоняли самый настоящий ужас.