Владимир Свержин - Мир ротмистра Тоота

Атр закончил разминку и застыл, не зная, что делать, поймав себя на мысли, что нужно бежать, хватать автомат, боезапас, привычно цеплять подсумки с гранатами, на бегу застегивать каску и стремительно прыгать на командирское место бронехода, чтобы быть готовым выдвинуться по приказу в назначенную командованием точку, чтобы сокрушить врага или погибнуть. Ни автомата, ни боезапаса, ни бронехода. Атр закрыл глаза и прислонился затылком к стене.

— Что с тобой? — услышал он голос Юны. — Плохо?

— Плохо, — сознался он.

В этот миг выстрелы прекратились, перестали звенеть стекла и подрагивать стены. Неожиданно стало тихо, будто растаял страшный сон.

— Ну вот, — Юна прижалась к мужу. — Наверное, потопили субмарину.

— Может быть, — чуть слышно выдавил полковник Тоот, сам не веря тому, что сказал.

На улицах Беллы дующий к морю ветер нес сор, скомканные бумажки, увядшую листву… Люди появлялись лишь изредка, торопливо перебегали от дома к дому, словно прячась. Ни машин, ни подвод. Все они, без исключения, были мобилизованы для военных нужд. Аттайр хорошо знал это, поскольку сам вчера руководил формированием новых автоколонн. Сейчас он шел по улице к бывшему зданию капонира, спеша на урок. Он вышел загодя, надеясь разузнать в городе обстановку. Собирался зайти в комендатуру, но с трудом смог успокоить испуганную жену, умолявшую остаться в замке. Теперь времени на крюк до комендатуры не оставалось.

Он шел, как обычно, размашисто, уверенно, как на параде ставя ногу. Случайные прохожие, увидев его, и на секунду не усомнились бы, опознав в незнакомце кадрового офицера. Но… без оружия и без погон. Аттайр ясно видел недоумение в их взглядах, хотя они и спешили отвести глаза. Тоот вышел на Приморскую террасу — любимое место прогулок гостей Беллы в те времена, когда он с братом и отцом давным-давно приезжали сюда прокатиться на яхте.

Аттайр замедлил шаг, вспоминая, как радостно колотилось сердце и надувался парус. Как обрушивались на палубу легкие брызги разорванной в клочья пены. Сейчас террасу было не узнать. Мраморные ее перила не манили провести рукой по гладкому нагретому камню. Вместо них по всей длине лежали в человеческий рост мешки с песком, в оборудованных стрелковых нишах с автоматами за спиной располагались бойцы городского ополчения. Кое-где виднелись длинные хоботы крупнокалиберных пулеметов, точно вынюхивавших, не идет ли, не прячется ли за туманом коварный враг. Аттайр невольно отметил, что по дороге еще не встретил ни одного солдата прибрежной стражи.

— Господин ротмистр, — вдруг донеслось из стрелковой ниши.

Атр повернул голову. Лицо обратившегося к нему человека показалось знакомым.

— Это я, — автоматчик выскочил ему навстречу. — Помните, я вас еще от заставы до комендатуры сопровождал на грузовике. Вы с женой еще были и таким огромным псом.

— Это упырь, — Тоот кивнул.

— Ну да, — торопливо заговорил солдат. — Хорошо, что вы здесь остались. Ушли бы с бригадой, — ополченец скривился, давя слезы, и махнул рукой, — эх…

— Постой, не хлюпай носом! Говори толком, что произошло?

— Вы что же, господин ротмистр, ничего не знаете? — удивлению юноши не было предела.

— Я больше не ротмистр, а учитель местной гимназии, откуда мне знать?

— А-а-а… — разочарованно протянул ополченец. — Ну да, конечно…

Он повернулся к товарищам, точно не зная, стоит ли общаться с каким-то штатским, но решив, что стоит, продолжил:

— Ночью островитяне пытались высадить десант у Рачьего мыса. Гарнизон форта вступил с ними в бой. Сколько там черноголовых приперлось, никто не знает. Много. Через полчаса боя форт вызвал подмогу. Начальник гарнизона послал два батальона с танками, но тут подошел еще десантный корабль, а некоторые говорят, что и не один. Такое началось! — Молодой солдатик отрешенно махнул рукой. Его прорвало, была необходимость высказаться, излить кому-то свой ужас. — Под утро уже вся бригада втянулась в бой. Когда уже казалось, мы этих обезьян вытеснили, с моря начала бить артиллерия.

— Ты был там?

— Почти. Наша рота осталась в охранении у грузовиков, но я все видел. Я и не знал, что такие пушки бывают, — продолжил юный солдат. — Одно попадание — и скалы как не бывало. Просто в щебенку. И главное — кораблей не видно. И вдруг — свист, грохот, земля трясется — просто кошмар. — Глаза бойца расширились, точно он снова видел чудовищные взрывы, сотрясающие берег. — Эх. От бригады, считай, ничего не осталось. Ее в несколько минут в клочья порвало. Но черноголовых мы все же в море сбросили. Улепетывали так, что катера из воды выпрыгивали.

— Они ушли, чтоб не оставаться под обстрелом, — глядя вдаль, тихо проговорил Тоот. — У них скоростные катера, с момента разгона такие идут на пятке в районе кормы.

— Что, правда? — солдатик побледнел.

— Как звать, рядовой?

— Кел Угу. Простите, господин ротмистр, рядовой Кел Угу.

— Я никогда не вру, рядовой Угу. — Аттайр спохватился и вновь заговорил спокойным, как он полагал, «штатским» голосом.

— Вам известна судьба полковника Данну?

— Так точно, — по-прежнему стоя навытяжку, ответил Угу. — В его бронеход угодил один из снарядов. Он погиб в единый миг. Без мучений.

— Без мучений, — почему-то повторил Тоот, чувствуя, как все переворачивается в душе.

— Разрешите вопрос.

— Разрешаю.

— Вы сейчас в комендатуру, господин ротмистр?

— Нет. — Атр скривился, чувствуя, как предательски часто колотится сердце. — В гимназию.

И он пошел дальше, чувствуя недоуменный взгляд молодого солдата.

Класс безмолвствовал. Едва прозвенел звонок, Аттайр вошел в аудиторию, окидывая взглядом учеников.

— Здравствуйте, дети, — произнес он, но ответом ему было гробовое молчание, какого не добьешься в обычное время, сколько ни проси и ни угрожай.

— Что это значит? — сухо поинтересовался он.

Один из школьников поднялся с места:

— Господин наставник, правда ли, что полковник Данну просил вас вернуться в строй и принять на себя обязанности командира гарнизона Беллы?

— Да.

— И вы ему отказали.

— Да.

— Господин наставник, сегодня ночью у Керта Виза и еще шестерых из нашего класса у Рачьего мыса погибли отцы и старшие братья. А вы здесь и намерены рассказывать глупые байки о том, что было сотни лет назад. Мы не будем у вас учиться.

— Постойте!

— Мы уходим.

Атр бежал, мчался по вымершим улицам, пытаясь скрыться от жгучего, выворачивающего душу наизнанку чувства стыда. Ему казалось, что из-за каждого окна в него тычут пальцем и цедят сквозь зубы: «Вот он, вот он. Трус, трус, трус». Атр бежал, шарахаясь из переулка в переулок, пока в конце концов не выскочил на шоссе, ведущее к замку. Чайки, с надсадным криком высматривавшие рыбину в темных волнах, шарахнулись от берега. Он спрыгнул с трассы на широкий замшелый выступ утеса, нависающий мрачной громадой над пенными валами, прижался спиной к камню, силясь унять терзавшую душу боль. Море безучастно катило неисчислимые волны и с мерным гулом разбивало их о камень. «И люди так, — отчего-то подумал Атр. — Появляются, к чему-то стремятся, несутся очертя голову. И вдруг — бац, стена. Все. Конец! Брызги!» Он закрыл глаза.