Сергей Спящий - Время terra incognita

Старые, как мир, внутристайные человеческие игры. Может быть, когда-нибудь, новый человек сможет обойтись без этих бесполезных ритуалов. Он будет силён и умён, а потому добр и храбр, этот человек из будущего. Будущего, в котором не будет ни войн, ни болезней и, может быть, даже смерти и той больше не станет. Зато будут звёзды, целая вселенная звёзд. Целая вселенная, понимаете?

Ну а пока этого нет, приходится работать с тем, что есть. С хорошими людьми, которые иногда совершают не очень хорошие поступки. С умными людьми, которые, несмотря на весь ум, иногда ошибаются. С обычными людьми: уже не зверями, ещё не богами, причудливо сочетающими в себе и доблесть и подлость и трусость и смелость — способными любить и умеющими предавать. А что делать? Ни коммунизм, ни звёзды сами по себе не наступят. До них нужно дотянуться. Их можно заслужить только в борьбе.

Пусть ошибаться! Пусть падать! Мы обычные люди и потому нам можно и падать и ошибаться и не знать в точности: каким оно должно быть, звёздное будущее человечества. Но после каждой ошибки, после любого падения мы встанем и попробуем ещё раз. Не зная точно, что именно мы хотим построить и чего в точности достигнуть. Будем строить и достигать, потому, что другой выход и не выход вовсе, а так…

На земле нет сверхчеловека, увы. Есть только обычные люди вроде меня и тебя, читатель, мой дорогой друг. Мой дорогой друг.

Поэтому не нужно стыдиться ни ошибок ни животного наследства первобытных веков. Мы те, кто когда-нибудь достигнет звёзд. И это дорого стоит.

Пусть внутристайные игры. Говорите: человеческое, слишком человеческое? Пусть!

Пусть интриги на научно-политическом небосклоне. Пусть зависть тех, кто не верил, отошёл в сторону и сейчас злится на «удачливых молокососов» Мотылька и Коня, хотя по-настоящему злиться следует на самого себя. Пусть всё это, лишь бы был какой-то полезный выхлоп. Лишь бы был результат. А результат был.

Интеллекты всё прочнее входили в жизнь огромной страны. Ещё немного и будет сложно представить, как можно было раньше обходиться без них, как? И если всего три искусственных интеллекта так сильно изменили всё вокруг, что же будет когда их станет двадцать, пятьдесят, сто или тысяча? Как изменится привычный мир? Насколько долгим и болезненным может быть это изменение? И как будет после? Нехоженая территория. Неизведанная земля. Время terra incognita.

Неудобное для жизни, но притягательное и манящее время. И на многие столетия вперёд мальчишки будут завидовать нам, жившим здесь и сейчас — обычным людям, сделавшим то, что мы сделаем, совершившим то, что мы ещё совершим.

Не сверхчеловеки. Люди. Такие же как я и ты, читатель, мой дорогой друг. А может быть не такие же? Может быть это мы и есть? Мой дорогой друг. Мой друг.

— Что такой хмурый? — поинтересовался Конь: —Мы с тобой в Москве!

Как будто в Москве нельзя быть хмурым. Да здесь хмурых, с пасмурным настроением, как бы ни больше чем в иных городах. Как, впрочем, и радостных и улыбающихся лиц. Просто у Мотылька сейчас меланхолическое настроение и от того окружающее видится в серых тонах. Устал.

А вот Конь, напротив, доволен как… как слон! Вроде бы вместе чуть ли не неделю мотались по инстанциям, выступали на заседаниях, интриговали в кулуарах. Однако же сидит весь такой освещённый солнцем, на солнечной стороне, щурится, провожает взглядом москвичек, будто бы не ждут его в Красловске целых две красавицы ничуть не хуже.

Коротая время в ожидании вечера и обратного рейса, друзья сидели в кафе на Садово-Черногрязевской. По летнему времени доступны балкончики на один, два столика. Там-то они и обосновались. Причём Конь выбрал солнечную сторону, а уставший и недовольный Мотылёк спрятался в отбрасываемой козырьком тени.

Конь продолжал тормошить товарища: —Не понимаю, чего такой недовольный? Всё получилось ещё лучше, чем рассчитывали. Процессорное время выделили. Другие дела тоже решились. Подумаешь, один профессор из МГУ со злости бросил антикварную ручку. Старика можно понять. Из-за нас его теоретические исследования алгоритмов затормозились на неопределённый срок.

Мотылёк потёр оставшуюся на лбу царапину. Седовласый профессор метнул ручку неумело, но с рождённой праведным гневом силой. Антикварная, тяжёлая, полностью бесполезная вещь. Она, к слову, покоится у него в сумке. Профессор, отойдя, долго извинялся за несдержанность и просил принять ранившую Мотылька ручку в дар. Он принял, но совершенно не представлял, что с ней делать.

— Очень уж многим мы оттоптали ноги. Как бы потом боком не вышло. У всех вычислительные ресурсы «отжали»— проговорил Мотылёк поглаживая уже почти зажившую царапину.

— Так мы не для себя. Для дела— пожал плечами Конь.

— А тот полковник?

— Дурак он— жестоко сказал Конь: —Не понимает, что искусственные интеллекты поднимут обороноспособность страны куда больше, чем лишний десяток десантных экранопланов или дополнительная пара рот ББМ.

— Наверное.

— Вот и не хмурься. Смотри, какая погода. А какие девочки. Лето!

Перегнувшись через перила, Мотылёк посмотрел: —Подумаешь. Наташа лучше.

— И мои лучше— легко согласился Конь: —Однако же разнообразие…

— У нас вылет через четыре часа, а тебе разнообразие.

— Так я смотрю, но не трогаю— рассмеялся Конь: —Смотреть можно и даже полезно. Эстетическое удовольствие. Для этого люди в музеи ходят.

Слегка растерявшийся от неожиданной аргументации, Мотылёк возразил: —В музеях произведения искусства.

— А здесь разве не произведения? — оборвал друга Конь: —И вообще: не хочешь смотреть — не смотри, а другим не мешай. У меня на музеи времени нет. Так хоть здесь, мимоходом, приобщусь к прекрасному.

Мысленно махнув рукой, Мотылёк вернулся к салату. Месяц назад импровизированный консилиум из двух интеллектов отчитал создателя за пренебрежения здоровьем, потребовав есть больше зелени, фруктов и овощей. Не выдержав зрелища своей голографической копии, на которой Новосибирск и Эра показывали где, что, когда и с какой вероятностью может у него отказать, если он не станет выполнять их рекомендаций, Мотылёк сдался. Тайно теплилась надежда со всем согласиться, а потом, как выражался Конь, спустить на тормозах. Однако интеллекты заручились поддержкой тяжёлой артиллерии в виде Наташи, обставив Мотылька по всем позициям. Нет, он понимал, что всё для его же пользы. Но честное слово, это совсем излишняя забота. Да и не так пугают проблемы со здоровьем, если они проявятся не раньше чем через сорок лет, и отнюдь не с стопроцентной вероятностью. Сколько ему тогда будет? Ужасно много. Чуть ли не семьдесят лет!

Ветер шевелил листья декоративного винограда росшего на балкончиках и спускающегося к земле. Тепло. Хорошо. Да, хорошо. Впервые за всю неделю, Мотылёк почувствовал, что ему сейчас хорошо. Дела закончены. Через четыре часа самолёт. Там Наташа, работа. Интересно — сколько всего произошло за время их отсутствия? Насколько развились зародыши? Из-за недостатка ресурсов их развитие, насколько смогли, притормозили. Но сейчас они должны уже активно навёрстывать пропущенное. Большая часть вычислительных ресурсов уходила на высчитывание в реальном времени изменений в топологии сети, чтобы те развивались совместно, а не стремились включить в себя соседних. Они ведь ещё глупенькие и совсем неразумные, зародыши будущих искусственных интеллектов.