Игорь Вереснев - Младшие братья

— Лупоглазы… — неожиданно хихикнул тоже проснувшийся от крика коротышка. — Да ить это лупоглазы! Чего вы всполошились? Они драться не умеют. Вы чё, забыли?

Только тут Максим сообразил, что, и правда, существа, окружившие их — сородичи той парочки — как их там? тиолейнелей! — с которой они познакомились в Отстойнике. Не признал он их сразу из-за одежды: те кутались в длинные иссиня-чёрные плащи, а на этих были короткие ярко-зелёные туники. Что ж, те двое из Отстойника в самом деле производили впечатление существ мирных. Но оружие в руках у этих заставляло усомниться в их безобидности.

Гундарин на трубки внимания не обратил. Вскочил на ноги, бросился к костру, выговаривая:

— Вы бы лучше за мясом следили, чем в воде голяком скакать. Ладно у рыжей мозгов нету, но ты ж, Макс, вроде умным считаешься!

Он бежал прямо на одного из лупоглазов. Максим отчётливо представил, как из трубки вылетит игла и вонзится коротышке прямо в лоб. Ничуть не бывало! Лупоглаз лишь подтянулся, пропуская Гуню у себя под задницей.

— Не надо беспокоиться! — вдруг заговорил тот, что сидел на ветке над озером. — Мы не причиним вреда уважаемым путникам.

Он проворно перебежал к стволу, спустился на землю. И учтиво поклонился. По очереди: Гундарину, Шуру, в завершении — Максиму и Огнице. Или последний поклон предназначался исключительно Максиму?

— Но мы не хотим, чтобы случилось недоразумение, — продолжал лупоглаз— тиолейнель. — Потому настоятельно просим, чтобы вы не брали в руки оружие.

Да, просил он очень настоятельно. В том смысле, что его спрыгнувшие из ветвей сородичи в миг похватала и станнер и кинжал, и метательные ножи Огницы. Другие, — те, что держали путников под прицелом, — трубки после этого опустили. Но ручаться, что в ветвях не прячется ещё кто-нибудь, Максим бы не стал. Утешало, что у лупоглазов нашлись «толмачи».

— Одеться нам можно? — хмуро спросил он.

— Разумеется!

Одеваться под внимательными взглядами по крайней мере пяти пар глаз было неловко. Тем более, когда рядом одевается девушка. Максим чувствовал, что не только уши, но весь он, от пяток до макушки делается пунцовым.

— Разрешите назвать нас, — между тем продолжал разглагольствовать «толмач». — Наше имя — Коолайнель.

Выглядел он немного иначе, чем его соплеменники: ростом выше, голова крупнее. И одет был не в тунику, а в некое подобие комбинезона. Такого же лиственно-зелёного цвета.

Гундарин, Шур и Максим по очереди представились.

— А это Огница, — добавил юноша. — У неё нет… э-э-э… она общего языка не понимает.

— Да, мы это заметили, — согласился толмач. И поинтересовался: — Дозволено ли нам будет спросить, что уважаемые путники ищут в Коолайнель?

— А? — Максим моргнул, не поняв вопроса.

— Ничего мы у тебя не ищем, — влез с ответом Гуня. Удостоверившись, что мясо благополучно коптится, он плюхнулся рядом с костром и добавил: — Идём себе и идём. А куда, это ты у недоросля…

— Уважаемый тиолейнель Коолайнель, — быстро перебил его Шур, — мы ищем своих соплеменников. Вы разрешите пройти по вашим владениям?

Лупоглаз почтительно поклонился.

— О, вот они досадные недоразумения! Здесь нет ничьих владений, каждый путник волен идти, куда ему заблагорассудится. Мы, Коолайнель, имеем счастье жить в этом дивном месте, а кто такие Тиолейнель, мы не ведаем. Но прошу вас, не говорите «уважаемый Коолайнель» в единственном числе. Это… это неприлично! Надо говорить: «уважаемые». Я сын Коолайнель. А эти, — он кивнул на своих молчаливых спутников, — младшие и самые младшие сыновья.

Максим понял наконец, в чём дело. Коолайнель — вовсе не имя, а название племени или народности, точно так же, как Тиолейнель. Общего самоназвания у этой расы не было, значит, пусть остаются лупоглазами. Но не это важно. Главное, препятствий им, кажется, чинить не намерены. Этот мир, и правда, оказался вполне дружественным. Трубки же — разумная предосторожность. Мало ли кто может позариться на такую планету! Гвыхи, например.

Он подошёл к костру, сел. Огница опустилась рядом. Теперь один лишь сфинкс оставался на ногах. И лупоглазы. Или как их там? Коолайнели.

— Нам было приятно познакомиться с вами, — заговорил Шур. — Но мы хотели бы продолжить путь…

Он жестом остановил возмущённо тычущего на недокоптившееся мясо Гундарина. Добавил:

— Пожалуйста, верните наше оружие. Оно нам понадобится в других мирах.

— Конечно-конечно! — поспешил поклониться «средний сын». Но смотрел он при этом не на сфинкса, а на растянутую на траве шкуру козы. — Однако имеется ещё одно досадное недоразумение. Вы умертвили лейель.

Шур и Максим быстро переглянулись. На пальцах сфинкса выдвинулись кончики когтей. И Максиму такой поворот в разговоре не понравился.

— Козу? — хмыкнул Гундарин. — Ну да, мы её съели. Кушать очень хотелось. Мы же не знали, что она ваша. На ней никакого ошейника не было.

— Мы приносим извинения… — начал было Шур. Но лупоглаз быстро поклонился и затараторил:

— Не надо извинений! Вы были голодными, мы понимаем. Ах, если бы это был самец! Мы бы только пожелали вам приятного аппетита. Но это была самка, понимаете?

— И что с того? — пожал плечами Максим. — В чём принципиальная разница?

— Она приводила детёнышей, маленьких лейель. Мама Коолайнель любит малышей. О, она так огорчится, когда узнает, что больше не будет маленьких лейель. Весь Коолайнель огорчится!

Максим решительно не представлял, о чём идёт разговор. Смысл тонул в витиеватом словоизвержении толмача. А Шур хмурился всё сильнее и сильнее. Нет, на лице сфинкса никакие эмоции не отражались, но Максим научился угадывать настроение товарища. Хотя и не понимал причину беспокойства.

— Макс, чего он от нас хочет? — дёрнула его за рукав Огница.

И замолчала под пристальным, изучающим взглядом лупоглаза.

— Можем ли мы компенсировать причинённый ущерб? — тихо спросил Шур.

— Э, какой там ущерб! — возмутился Гундарин. — Наверняка у них тут целые стада таких коз пасутся. Съели и съели.

Лупоглаз вновь поклонился. Произнёс задумчиво, словно размышлял над предложением:

— Компенсировать… Я не знаю, что и ответить вам, уважаемый Урмшур. Разве что спросить у мамы Коолайнель… Да, мы так и поступим! Мы с вами пойдём к маме Коолайнель и спросим, как компенсировать.

— А если мы не захотим никуда идти? — быстро спросил Шур.

— Вы же сами предложили компенсировать? — удивился «средний сын». — О, мы опять теряем взаимопонимание!

Он часто-часто закланялся, и точно по команде «младшие сыновья» приподняли трубки. Видно, расстроились, что взаимопонимания не получается.

— Гы, а почему сразу не к папе? — хмыкнул коротышка, не уловивший ни малейшей угрозы в этом движении. И пожал плечами: — А чего ж? Пойдём, поговорим с вашей мамой.