Энн Леки - Слуги правосудия

Командир вздохнула — возможно, из-за подавленного любопытства.

— Ладно, — продолжила она с наигранной живостью. — Теперь у тебя много времени, чтобы налечь на спортзал. И ты изрядно отстала в подтверждении сертификата снайпера.

Лейтенант Оун выдавила лишенную веселья улыбку. В Орсе не было ни спортзала, ни места, хотя бы отдаленно напоминающего стрельбище.

— Есть, командир.

— И, лейтенант, пожалуйста, не поднимайся на медицинскую палубу, если только не будет действительно нужно.

Я видела, что лейтенант Оун хотела возразить, пожаловаться. Но это тоже оказалось бы повторением уже состоявшегося некогда разговора.

— Есть, командир.

— Свободна.

К тому времени как лейтенант Оун наконец вошла в свою каюту, почти наступило время ужина — официального приема пищи в кают-компании вместе с другими лейтенантами Эск. Лейтенант Оун сослалась на изнеможение — и это на самом деле не было ложью: она спала менее шести часов с тех пор, как покинула Орс почти три дня назад.

Она сидела на своей койке согнувшись, с широко раскрытыми глазами, пока не вошла я, расшнуровала ее ботинки и сняла куртку.

— Ладно, — сказала она тогда, закрыла глаза и подняла ноги на койку. — Я поняла намек. — Она уснула через пять секунд после того, как опустила голову на постель.

На следующее утро восемнадцать из двадцати моих лейтенантов Эск стояли в кают-компании подразделения, пили чай и ждали завтрака. По традиции они не садились за стол без самого старшего лейтенанта.

Стены кают-компании подразделения Эск — белые, с сине-желтым бордюром, проведенным прямо под потолком. На одной стене, напротив длинной стойки, прикреплены трофеи прошлых аннексий: обрывки двух флагов, красного и черно-зеленого; розовая керамическая черепица с выпуклым узором из листьев; древний револьвер (незаряженный) и его элегантная кобура; украшенная драгоценными камнями гаонианская маска. Целое окно из вальскаайского храма с витражом из цветного стекла: женщина с метлой в одной руке, у ее ног — три маленьких животных. Я помню, как сама извлекла его из стены и принесла сюда. В каждой кают-компании на корабле было по окну из того же здания. Облачение священников и храмовая утварь были выброшены на улицу или оказались в кают-компаниях на других кораблях. Обычной практикой являлось поглощение любой религии, которая встречалась Радчу, ее боги вписывались в и так уже сбивающую с толку своей сложностью генеалогию, либо просто говорилось, что верховное божество, создатель — это Амаат под другим именем, а остальным предоставлялась возможность разобраться самостоятельно. Какая-то особенность вальскаайской религии сделала это трудным для жителей планеты, и результат оказался пагубным. В числе недавних перемен в политике Радча Анаандер Мианнаи узаконила настойчиво обособленную вальскаайскую религию, и губернатору Вальскаая вернули здание. Поговаривали о возвращении окон, поскольку мы в то время еще находились на орбите вокруг самого Вальскаая, но в конце концов их заменили копиями. Немного спустя все палубы ниже Эск были опустошены и закрыты, но окна по-прежнему висели на стенах пустых и темных кают-компаний подразделений.

Вошла лейтенант Иссаайа, направилась прямо к иконе Торена в угловой нише и зажгла курильницу в красной чаше у подножия иконы. Шесть офицеров нахмурились, а двое удивленно заворчали. Высказалась только лейтенант Дариет:

— Разве Оун не придет к завтраку?

Лейтенант Иссаайа повернулась к лейтенанту Дариет с выражением удивления на лице, которое, насколько я могла судить, было неискренним, и сказала:

— О милость Амаата! Я совершенно забыла, что Оун вернулась.

Позади группы надежно скрытая от взора лейтенанта Иссаайи один очень юный лейтенант метнула взгляд на другого очень юного лейтенанта.

— Было так тихо, — продолжила лейтенант Иссаайа. — Трудно поверить, что она вернулась.

— Тишина и хладный пепел, — процитировала младший лейтенант, проявив большую отвагу, чем ее соседка, и получила в ответ многозначительный взгляд. Цитируемое стихотворение — это элегия по тому, чьими погребальными приношениями намеренно пренебрегли. Я видела, что лейтенант Иссаайа в некотором замешательстве: в следующей строке говорилось о приношении пищи, не сделанном для почившего, и младший лейтенант могла предположительно критиковать лейтенанта Оун за то, что она не пришла к ужину накануне вечером или к завтраку этим утром.

— Это действительно Один Эск, — сказала другой лейтенант, скрывая свою ухмылку после остроты юного лейтенанта, внимательно присмотревшись к сегментам, которые в эту минуту выставляли на стойку тарелки с рыбой и фруктами. — Может быть, Оун отучила ее от дурных привычек? Надеюсь, что так.

— Почему так тихо, Один? — спросила лейтенант Дариет.

— О, только не это, — проворчала другой лейтенант. — Слишком рано для этого шума.

— Если это из-за Оун, мило с ее стороны, — сказала лейтенант Иссаайа. — Хотя она немного опоздала.

— Как сейчас, — сказала лейтенант, стоявшая рядом с ней. — Дай мне пищи, покуда я еще жива. — Еще одна цитата, еще одна отсылка к погребальным приношениям и опровержение на тот случай, если младший лейтенант предназначала свой выпад в неверном направлении. — Так она идет или нет? Если не идет, ей следовало так и сказать.

В это мгновение лейтенант Оун была в душевой, и я ей прислуживала. Я могла бы сказать лейтенантам, что лейтенант Оун вскоре появится, но я ничего не сказала, а только заметила уровень и температуру чая в черных стеклянных чашах, которые держали лейтенанты, и продолжала выкладывать блюда с завтраком.

Рядом со своим арсеналом я чистила свои двадцать винтовок, чтобы складировать их вместе с боеприпасами. В каждой из кают моих лейтенантов я сняла белье с их коек. Офицеры подразделений Амаат, Торен, Этрепа и Бо завтракали и оживленно разговаривали. Капитан ела с командирами подразделений, ведя более спокойную, рассудительную беседу. Один из моих челноков приближался ко мне, четыре лейтенанта Бо возвращались из отпуска, пристегнутые ремнями к своим креслам, в бессознательном состоянии. Они будут очень несчастны, когда очнутся.

— Корабль, — сказала лейтенант Дариет, — присоединится ли к нам лейтенант Оун на завтраке?

— Да, лейтенант, — ответила я голосом Один Эск Шесть. В ванне я поливала водой лейтенанта Оун, которая стояла с закрытыми глазами на решетке над водостоком. Ее дыхание было ровным, но пульс — несколько учащенным, и у нее проявлялись другие признаки стресса. Я была почти убеждена, что ее опоздание не случайно и спланировано для того, чтобы вымыться в одиночестве. Не потому, что она не смогла бы справиться с лейтенантом Иссаайа, — она, безусловно, могла. Но потому, что она все еще терзалась из-за событий прошедших дней.