Сергей Юрьев - Нить неизбежности

— А мне и скрывать нечего, — заметил архиепископ. — Так что вы и делитесь между собой, а я послушаю.

— Ну, тогда начнём с меня, — сказал генерал, взял саквояж, стоявший на полу возле его кресла, и извлёк из него видеокассету. — На-ка, Семеон, ты помоложе — поставь, а мы посмотрим.

Посланнику Ордена и в самом деле было чуть больше тридцати, и он с готовностью выполнил просьбу командующего Спецкорпусом, хотя для этого ему пришлось обойти круглый стол аршин пять в диаметре. Потом все трое, даже генерал, хотя он уже видел этот материал, с любопытством уставились на огромный, в полстены, экран.

— Материалы по вчерашней операции, — начал комментировать генерал, как только на экране замелькали неясные тени. — Задержание гражданина Маркела Сороки, подозреваемого в крупном мошенничестве, проживании по фальшивым документам, незаконном хранении оружия, создании незарегистрированной секты, применении психотропных средств без лицензии…

Человек с блестящей на солнце розовой лысиной и короткой всклокоченной бородой бежал зигзагами по песчаному пляжу, и у него под ногами поднимались фонтанчики песка от автоматных очередей.

— …смею заметить, что всё это он выделывает, не выходя из своего притона, который находился на заброшенной ферме в шести верстах от волостного центра Вязы. А вон та штука на горизонте, — он нажал несколько кнопок на дистанционном пульте, и многократное увеличение позволило разглядеть крупный военный корабль, — по мнению наших экспертов, фрегат «Хек» эверийских ВМС.

Когда изображение вернулось к обычному масштабу, объект задержания уже бежал назад под улюлюканье и обезьяньи ужимки двух небритых типов, которые явно получали удовольствие от такого зрелища, а потом произошёл сам захват.

— …при этом присутствовали люди, заслуживающие безусловного доверия, и, по их свидетельствам, в данной съёмке нет никаких спецэффектов, а значит, она может считаться документальной.

— Стоп! — неожиданно для окружающих закричал посланник Ордена. — Стоп. Что это там?

— Что — это? — осведомился генерал, заставив изображение замереть.

— Вон — у левой ноги.

Фрагмент увеличился, и рядом с армейским ботинком обнаружился деревянный диск, покрытый руническими письменами.

— Неужели… — Казалось, что посланник Ордена вот-вот потеряет дар речи. — Как это возможно? Быть не может.

— Что это, брат Семеон? — спросил архиепископ с некоторой тревогой в голосе.

— Вы всё равно не поверите. — Семеон начал ощупывать экран, как будто надеялся вытащить из-под стекла предмет, настолько поразивший его воображение. — Куда он делся? Приобщили?

Вместо ответа генерал вернул изображению подвижность, а когда диск от чьей-то ноги покатился по песку и сквозь смятый пейзаж с морем и пальмами начала проглядывать бревенчатая стена, посланник упал на колени и со сдавленным стоном схватился за голову.

— Ну, мы ждём объяснений. — Архиепископ старательно изображал спокойствие, но чувствовалось, что и ему не по себе.

— Вы всё равно не поверите.

— А как же полное доверие? — поинтересовался генерал.

— Доверие… — словно эхо, отозвался посланник. — Если я скажу, преподобный Савва ответит, что всё это ересь, а вы, генерал, наверняка решите, что я несу мистическую чушь.

— После такого, — генерал показал в сторону застывшего на экране изображения, — я могу во многое поверить, даже в чёрта с рогами.

— Ну это как раз проще всего, — заметил архиепископ. — Жизнь такова, что в чёрта верить гораздо легче, чем в Бога.

— Вы не понимаете, что случилось. — Семеон сидел на полу, и казалось, у него уже нет сил, чтобы подняться. — Если это там кто-нибудь найдёт… Это катастрофа. Это может оказаться страшнее атомной войны.

— Ну, голубчик, хватит загадок. — Генерал почувствовал, что начинает терять терпение. — Говорите, что это такое и чем нам это всё грозит.

— Сегодня… Сегодня ближе к вечеру я пришлю вам полную информацию. — Посланник Ордена поднялся с пола и, волоча ноги, направился к выходу мимо своего кресла. — Сейчас не могу. Я всего лишь посланник. У нас есть люди, которые лучше знают.

Когда он скрылся за дверью, генерал посмотрел на архиепископа и после минуты тягостного молчания спросил:

— Святой отец… Голубчик… Не позволите исповедаться? Прямо сейчас. А то, знаете ли, уже лет тридцать, как некогда. Всё дела, дела…

Документ 1

Выдержка из стенограммы протокола допроса гражданина Маркела Сороки, 52 лет, подозреваемого в крупном мошенничестве, проживании по фальшивым документам, незаконном хранении оружия, создании незарегистрированной секты, применении психотропных средств без лицензии.

Дознаватель: Во-первых, гражданин Сорока, вы должны дать подписку о неразглашении содержания данного допроса в следственных органах, которые будут вести ваше дело о мошенничестве, а также вообще где бы то ни было…

Подозреваемый: Иди на хрен, начальник.

Дознаватель: В случае отказа от подписки никакого дела о мошенничестве не будет в соответствии со статьёй 2 (пункт 3) Уголовного Уложения, согласно которому в случае предъявления обвинения, грозящего высшей мерой наказания, все прочие уголовные дела, заведённые на данного подозреваемого, прекращаются. Вас, гражданин Сорока, будут судить за государственную измену, а это верная «вышка».

Подозреваемый: Что ж вы, суки, делаете…

Дознаватель: Я в данном случае делаю всё, чтобы спасти вашу жизнь.

Подозреваемый: А если я чего ляпну где, не подумав?

Дознаватель: Любое разглашение подписки также рассматривается как государственная измена.

Подозреваемый: Ладно, начальник, давай бумагу.

(Оформлена подписка о неразглашении содержания допроса № 4567 от 7 сентября 17621 года, заверена штатным нотариусом следственного изолятора № 26 Тайной Канцелярии.)

Дознаватель: А теперь у меня единственный вопрос: сообщите всё, что вам известно о вещественном доказательстве № 22 по вашему делу, которое было утрачено во время вашего задержания.

Подозреваемый: Это об этой штуковине, что ли? Которая деревяшка? Ну, досталась она мне на зоне. Я её в картишки взял — у Бородавки. Он за браконьерство пятёрку мотал, но не повезло ему.

Дознаватель: Кто такой Бородавка?

Подозреваемый: Ну это вы сами выясняйте. Как его по-настоящему зовут, я не знаю. Он только говорил, что родом из белых урукхов, в общем, узкоглазый. Ну так вот — он уже и пайку на пять дней вперёд просадил, и портянки тёплые, и чаю две пачки. Ну а как до зубов дело дошло, он сразу эту штуку достал. Это, говорит, древний талисман, на нём, говорит, письмена какого-то бога — он называл, но я не помню, и всякого, кто им владеет, хранят великие духи. Я сперва отказался от этой хрени, но он сказал, что вещь страшно дорогая и любой коллекционер за неё последние штаны отдаст. Ну, в общем, не повезло ему. А через полгода по моей статье амнистия вышла — в честь трёхсотлетия добровольного присоединения Восточной Тайги к Соборной Гардарике. Доехал я в мягком вагоне до станции Сыч, а тут у меня и кончилось выходное пособие. Ведь специально, гады, мало дают — чтобы люди с Востока уехать не могли, а прямо на месте устраивались, народонаселение множили.